Магическая сделка

И вдруг внезапно в наступившей тишине прозвучало:

— Ежин-трава действует на драконов.

— Что? — спросила, не поняв, с чего он вообще это сказал.

— Ежин-трава! — И дракон, вдруг резко перевернув меня на спину, рывком навис надо мной пугающей темной тенью, от которой исходил практически жар. И внезапно, склонившись к самым моим губам, хрипло произнес: — Хочешь чаю?

— Н-н-нет, — выдохнула, ощущая губами его губы.

— А придется выпить! — безапелляционно сообщил Главнокомандующий.

И властно, почти жестко поцеловал. Накрывая всем своим весом, перехватывая запястья пытавшихся оттолкнуть его ладоней, прижав их к простыням, ни на секунду, ни на миг не прерывая жадного, голодного поцелуя, в котором привкус отчаяния медленно, но верно сменялся пьянящим безумием, охватывающим Правящего дракона. Я ощущала это в его хриплом срывающемся дыхании, в его порывистом движении, разметавшем полы моего халата, в теле, огненной волной прижавшемся к моему, в поцелуе, не прерывающемся ни на мгновение, ни на секунду, ни на вдох… потому что дышал дракон, и, кажется, лишь мной. Испуганной, замершей, застывшей без движения мной. И мне было страшно.

Страшно настолько, что я даже не поняла, в какой момент он остановился, удерживая свой вес на локтях и, кажется, что-то считая или прикидывая.

В следующее мгновение Ирэнарн резко поднялся, остановился возле постели и, глядя на меня, продолжил что-то просчитывать.

Я осторожно приподнялась, по возможности незаметно запахивая полы халата обратно и вообще стягивая ткань у шеи.

— Не уверен в дозировке, — проследив за моими попытками прикрыться, с досадой выдохнул дракон.

— Я тоже, — нервно выдохнула, предприняв отчаянную попытку избежать исполнения супружеского долга.

Ирэнарн усмехнулся, продемонстрировав, что все мои попытки не остались незамеченными, сел рядом, коснулся моей судорожно сжимающей ворот ладони, задумчиво погладил пальцами и продолжил:

— Одна чашка. Причем чай. Едва ли трава находилась там в достаточной концентрации.

— Чай был слабым, почти вода на вкус! — нервно солгала я.

Драконьи глаза насмешливо прищурились. Запоздало вспомнила, что драконы чувствуют ложь.

— А как же «любить и ублажать супруга»? — поддел Ирэнарн.

— Там таких слов не было! — вспылила я.

Он усмехнулся, лег рядом на бок, придвинул меня к себе и, скользя пальцами по моим губам, тихо произнес:

— От отчаяния к надежде — как со дна пропасти взлететь выше облаков, растворяясь в сиянии звезд. — Слова прозвучали хрипло и были сказаны скорее даже не для меня — он озвучил их себе.

Видимо, все еще не мог осознать, что положение не так безнадежно, как казалось еще совсем недавно. А для меня все складывалось противоположным образом.

— Н-н-не надо, — выговорила, едва ладонь дракона соскользнула с лица туда, где я отчаянно сжимала ворот халата.

Ирэнарн вопросительно вскинул бровь.

— Дозировку еще не рассчитали, — нервно напомнила я.

Рука плавно продолжила движение.

— И мой муж все же выглядит несколько иначе, — еще более нервно добавила я.

Ладонь замерла и стала ощутимо горячее.

Я не выдержала и зажмурилась от страха. И вздрогнула, едва теплые губы легко, почти невесомо прикоснулись к моим. Нежно, осторожно и в то же время уверенно и властно, ловя испуганный вздох, пресекая неловкую попытку отвернуться, подчиняя и контролируя. Отчаянно поняла, что поцелуй — только начало, самое-самое начало, что будет дальше больше и… и будет все. Полностью. Все то, что происходит между мужем и женой… и дракона в последнюю очередь волнует, что мне страшно, стыдно, и я не хочу до крика ни этой постели, ни всего, что она принесет в мою жизнь.

— Не… — договорить он не дал.

Рывок, и он прижал меня к своему телу с такой силой, что пространства для слов уже не осталось. Ничего не осталось. Ничего, кроме прикосновений, все более настойчивых поцелуев и хриплого: «Милада»… Я чувствовала себя источником, который жадно выпивали досуха после многих дней безумной, убийственной жажды. Я ощущала себя деревцем, смятым налетевшим ураганным ветром. Я теряла себя с каждым его поцелуем, но остановить даже не пыталась. Сжав ладони так, что ногти до крови впились в кожу, лишь зажмурилась крепче, едва ощутила, как рука дракона скользнула под ткань халата. Скользнула и замерла, коснувшись моей груди. И я перестала дышать, закусив губы и чувствуя осторожные прикосновения пальцев, изучающих мое тело.

— Еще немного, и я почувствую себя любителем статуй, — вдруг насмешливо произнес Ирэнарн.

— А вы не любите статуи? — продолжая лежать зажмурившись, спросила я.

Легкое движение пальцами по моей щеке и почти издевательское:

— Они мне нравятся исключительно в эстетическом плане, в интимном никогда не рассматривал.

Я промолчала.

— И не планирую, — как-то со значением добавил дракон.

Осторожно приоткрыв один глаз, посмотрела на… не то чтобы мужа.


— Извини, сорвался, — без тени раскаяния произнес он. Я бы сказала, скорее с тенью с трудом сдерживаемой улыбки.

— Доза ежин-травы определенно была небольшой, — напомнила на всякий случай.

— Я понял, — серьезно ответил Ирэнарн.

Уголки его губ при этом дрогнули, лишая ответ всяческого намека на серьезность. Но дракон сдержал улыбку и следующий вопрос задал снова практически серьезно:

— Тебе не нравятся поцелуи?

— Мне не нравятся обстоятельства, — совершенно искренне выдохнула я.

Главнокомандующий усмехнулся и уточнил:

— А поцелуи?

— Утром рано вставать! — нервно напомнила ему.

— Это не ответ на поставленный вопрос, — заметил Ирэнарн.

И, судя по его взгляду, он собирался добиваться этого самого ответа. Тяжело вздохнув, я припомнила весь свой небольшой опыт в данном вопросе и сообщила:

— Нет. Не нравятся.

Поразмыслив еще немного, добавила:

— Но весь мой опыт ограничивается только вами.

Несколько мгновений дракон внимательно смотрел на меня, затем произнес:

— Пожалуй, не касайся данная ситуация меня, я бы счел ее крайне забавной.

— Почему? — спросила, осторожно отодвигаясь подальше, насколько позволял застрявший под драконом халат.

Позволил он немногое. Ирэнарн, проследивший за моим движением и насмешливо глянувший на предельно натянувшуюся ткань халата, вновь перевел взгляд на меня и, улыбнувшись, произнес:

— Потому что один сгорающий от страсти дракон, отчаянно пытающийся зажечь хотя бы искорку ответных желаний в одной испуганной человеческой девушке, только что услышал, что причина, возможно, заключается именно в том, что весь опыт данной девушки, ограничивается только одним этим драконом. Ты знаешь, это неплохой способ продемонстрировать мужчине, насколько сильно он не нравится.

Не поняла, если честно.

Ирэнарн усмехнулся, провел костяшками пальцев по моей щеке и с улыбкой прошептал:

— Однажды, моя маленькая, нежная, сладкая наири, я расскажу тебе о том, как один могучий дракон, увидел девушку, которая пыталась покончить с собой наиболее извращенным способом, который только можно было себе представить, и спас ее.

— Я не пыталась покончить с собой! — выдохнула возмущенно.

Но мне просто закрыли рот, банально подождали, пока успокоюсь, однако, едва он убрал руку, еще более раздраженно сообщила:

— И я не наири.

— Наири, — уверенно произнес Ирэнарн, вновь нависая надо мной. — Маленькое, гордое, сопротивляющееся до последнего сердце дракона. Ты наири, Милада, моя наири, мое сердце, мое безумие, моя слабость, моя нежность, мое утешение, моя бездна отчаяния и мой полет в сиянии звезд. Ты настолько моя, что это сводит с ума и в то же время заставляет сохранять разум в кристально ясном состоянии. Но знаешь, — он вновь прикоснулся к моим губам, — мне безумно интересно, как ты будешь расплачиваться со мной за спасение своего мира.

И поцелуя не случилось. Ирэнарн просто нависал надо мной, с трудом сдерживая коварную улыбку.

— В каком смысле — расплачиваться? — сдавленным шепотом переспросила я.

— В прямом. Выполняя условия нашей сделки, моя наири. Когда тебе придется раздеться для меня, не прикрывая свое нежное тело больше никакими тряпками, когда тебе придется обнять меня, прижаться всей обнаженной собой и поцеловать по-настоящему, а не стискивая губы с видом: «Лучше бы меня убил Воронир».

Глядя на дракона широко распахнутыми глазами, переспросила:

— Мне придется что?..

В глазах Черного дракона полыхнуло серебром от удовольствия, которое он не скрывал, и, вновь склонившись к самым моим губам, Ирэнарн выдохнул:

— Раздеваться, медленно, чувственно, красиво, до тех пор, пока твое тело не останется полностью обнаженным… Затем распустить волосы, отбросить их за спину, чтобы они не закрывали мне вид, и медленно, плавно подойти ко мне… если к этому моменту я не подойду сам. Видишь ли, я уже не слишком уверен в своей сдержанности.

А затем, пока я лежала, замерев в ужасе от перспективы, Ирэнарн устроился на постели, попутно высвободив меня из халата, прижал к себе, как любимую игрушку, и, целуя мои волосы, с насмешкой произнес:

— Никогда не думал, что травки жрецов Древуна такая замечательная штука. В результате у меня есть одна плешивая драконица, возглавляющая союзное государство, и один щербатый брат, оставшийся без переднего зуба. И я бы выжег всю эту ежин-траву к проклятым спящим, если бы не ты в моих объятиях и отсутствие необходимости возвращать тебя роду Кириито.

— А… — я нервно облизнула губы, — а вы собирались?

— Не случись плешиво-щербатая история, я был бы вынужден, — сухо ответил Ирэнарн.

И, прижав меня к себе крепче, тихо добавил: