Малефисента. Владычица тьмы

 * * *




ПРОЛОГ



НА ВЕРЕСКОВЫХ ТОПЯХ ЦАРИЛА ТИШИНА. ФЕИ, НАЗЫВАВШИЕ ЭТУ ПОКРЫТУЮ ПЫШНОЙ ЗЕЛЕНЬЮ ЗЕМЛЮ СВОИМ ДОМОМ, ЧУВСТВОВАЛИ СЕБЯ ЗДЕСЬ В БЕЗОПАСНОСТИ. Днём они играли и веселились среди красивых деревьев и прекрасных цветов, а по ночам танцевали в лунном свете. Они больше не боялись мира людей, лежащего за границами топей, – во всяком случае, опасались его гораздо меньше, чем прежде. Когда волшебный народец засыпал, кошмары ему больше не снились. Обитатели вересковых топей чувствовали себя свободными и счастливыми.

Аврора очень хорошо видела всё это.

Прошло уже пять лет с того момента, когда Малефисента сделала ей самый драгоценный подарок, который когда-либо получала юная принцесса. Фея подарила ей поцелуй истинной любви, и он пробудил околдованную красавицу от её вечного сна, позволив ей стать правительницей вересковых топей, как она и мечтала. Пять лет Аврора умело и милостиво правила ими, и при ней вересковые топи буквально расцвели.

Малефисента тоже нашла душевный покой, какого не знала никогда прежде. Она постоянно участвовала в жизни Авроры и целыми днями парила на своих крыльях над топями, с радостью и гордостью наблюдая, как Аврора из юной девушки превращается в молодую женщину, из неопытной принцессы – в сильную королеву. Ещё она наблюдала за тем, как всё сильнее сближаются Аврора и принц Филипп, как крепнет, становясь всё более зрелой, их взаимная любовь. По-прежнему не доверяя людям, Малефисента продолжала держать Филиппа на некотором расстоянии, однако мало-помалу всё больше привыкала к его присутствию на вересковых топях. И принц стал здесь желанным – почти желанным – гостем. А времени на вересковых топях Филипп проводил теперь больше, чем в своём родном Ульстеде, который лежал совсем рядом – прямо за рекой.

Но где свет – там и тьма, они неразлучные спутники в жизни. И тьма уже подползала к вересковым топям. Непредвиденное зло постепенно начинало проявлять себя...



ГЛАВА ПЕРВАЯ



ОПУСТИЛАСЬ НОЧЬ. ФЕИ НА ВЕРЕСКОВЫХ ТОПЯХ СПАЛИ, ИХ БАЮКАЛА ЖУРЧАЩАЯ В РУЧЬЯХ ВОДА И ТИХО ШУМЯЩИЙ В ЛИСТВЕ ВЕТЕРОК.

Внезапно ночную тишину нарушил громкий резкий хлопок. Где-то на краю топей под чьей-то ногой хрустнула ветка.

Трое мужчин, перешедших границу вересковых топей, застыли на месте и нервно переглянулись, чтобы понять, разбудил ли, встревожил ли этот звук кого-нибудь, или всё обошлось. Когда на звук хрустнувшей ветки никто из волшебного народца не появился, все трое облегчённо вздохнули.

Громче всех вздохнул самый юный из них. Бен – а именно так звали этого парня – совершенно не хотел приходить сюда. Он слышал немало историй про вересковые топи, иногда своими глазами видел огромную, летающую по небу фею, и каждый раз её вид заставлял его сильно нервничать. Бен считал, что вересковые топи находятся слишком близко от Ульстеда, хотя и отделены рекой.

– Они могут летать, – говорил Бен своим родным и друзьям, когда те начинали дразнить его и называть трусишкой. – А это значит, что стоит им только захотеть – и они легко перелетят через реку.

Что ж, спорить с этим было сложно.

Но Колин, приятель Бена, убедил его, что их вылазка будет короткой и – что очень важно – очень выгодной. Одним словом, Бен согласился. Согласился – и сейчас начал очень сожалеть об этом. Как только они пересекли границу вересковых топей, Бен покрылся гусиной кожей и задрожал от страха. Он понимал, что это, конечно, глупо, но не мог отделаться от ощущения, что деревья внимательно наблюдают за ними, а трава слушает каждое их слово и ловит каждое движение. А ещё темнота. Непроглядная темнота. Даже по ночам в Ульстеде было гораздо светлее от зажжённых на улицах фонарей и горящих в домах окон. Здесь же, на вересковых топях, весь свет шёл только от луны и звёзд, а поскольку по небу плыли довольно плотные облака, то не видно было ни зги.

– Давайте повернём назад, – прошептал Бен, когда Колин и их третий спутник решили двигаться дальше.

– Повернуть и потерять хорошие деньги? – покачал лысой головой этот третий мужчина, которого звали Томас. – Ну уж нет, парень.

Бен нахмурился. Томаса он совсем не знал, впервые увидел его только этой ночью и не доверял ему. Бену не нравился взгляд Томаса – холодный, расчётливый. Это Томас подбил Колина на вылазку через реку. На вылазку, которая, Бен сердцем чувствовал, ничем хорошим для них не кончится.

– Держимся ближе друг к другу, – сказал Колин, оглядываясь через плечо на Бена. Больше он ничего не сказал, да было и не нужно. Бен хорошо знал этот взгляд своего приятеля, слишком хорошо. В этом взгляде был приказ Бену не болтать лишнего и двигаться дальше. Что ж, деньги им обоим были очень нужны, и не важно, какой ценой они будут добыты.

Бен неохотно побрёл дальше в глубину леса. Звуки здесь становились всё приглушённее, а тьма всё непрогляднее. Подойдя к высокому дереву, Колин остановился и кивнул.

– Пришли, – сказал он и, вытащив из заплечного мешка маленький топорик, принялся рубить ствол дерева. Раздававшийся при этом звук очень удивил Бена, и он невольно попятился назад. Колин продолжал орудовать своим топориком до тех пор, пока от ствола не отделился большой кусок коры. Под ним сидела маленькая лесная фея. Как ни странно, она продолжала спать, слегка посапывая и не открывая глаз. Колин быстро протянул руку, схватил фею и сунул её в свой мешок. Потом, продолжая искать волшебных обитателей дерева, отодрал ещё один кусок коры. Томас, низко пригнув к древесному стволу свою лысую голову, сосредоточенно принялся делать то же самое.

Бен опустил взгляд и увидел, что земля под деревом покрыта похожими на поганки грибами. Вначале неподвижные, она начинали всё быстрее шевелиться, дёргаться, Бен понял, что это никакие не поганки, а тоже феи, просто очень похожие на грибы. Затаив дыхание, он наклонился и схватил одну грибную фею. Схватил – и тут же охнул, потому что грибная фея укусила его за палец острыми зубками. Впрочем, они у неё были маленькими, как и она сама, так что укус был несмертельным, однако палец защипало очень и очень сильно.

– Ну, ты заплатишь мне за это! – сказал Бен. В ответ фея опять укусила его, и на сей раз ещё сильнее. Невольно разжав руку, Бен выронил фею, и она быстро побежала прочь. Рассерженный, он погнался следом, переругиваясь с ней на бегу. Фея, как и он, тоже за словом в карман не лезла, и очень быстро, почти сразу, они выскочили из давящей тишины леса на полянку. Продолжая ругать фею на чём свет стоит, Бен неожиданно для себя оказался на открытом пространстве, не скрытый больше ни тенями, ни деревьями. И оба его спутника исчезли из виду – остались где-то позади, в лесу. Впрочем, сейчас всё это Бена совершенно не волновало: слишком уж он зашёлся, слишком сосредоточился на том, чтобы поймать непокорную фею и засунуть её в свой мешок.

Он замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Словно вышедший на охоту хищник, он припал к земле и затаил дыхание, ловя звук шагов феи. Та тоже остановилась и замерла – но всё-таки чуть-чуть запоздала. Бен успел уловить, где она находится, и бросился на неё, словно кот на мышку. Он пролетел по воздуху, а когда приземлился, его руки уже крепко ухватили фею. Она извивалась, сопротивляясь, а Бен торжествующе рассмеялся:

– Вот так-то, поганка. В два счёта я тебя, поняла?

Он засунул фею в мешок, обернулся и только теперь увидел, как далеко оказался от того места, где выскочил на лужайку. Закинув мешок с феей на плечо, он пошёл назад, к лесу.

Колин и Томас тем временем продолжали вытаскивать спрятавшихся на дереве фей, не обращая внимания ни на что вокруг и не думая ни о чём, кроме денег, которые вскоре на них свалятся. Поэтому они и не услышали ни шума крыльев, ни лёгкого шуршания листвы у себя за спиной и спохватились только тогда, когда небо над ними сделалось непроницаемо чёрным, словно кто-то погасил луну и звёзды.

Колин взглянул наверх – и глаза его округлились. Стоящий рядом с ним Томас вскрикнул, и преступники с глухим стуком выронили свои мешки. Пленённые феи выскочили на свободу и поспешили прочь, на лету переговариваясь друг с другом.

Малефисента уселась на сук перед Колином и Томасом. Сложив за спиной огромные чёрные крылья, она сверлила преступников своими изумрудными глазами. У неё было белое лицо, которое казалось ещё бледнее из-за больших угольно-чёрных рогов. Красные губы Малефисенты дрогнули и сложились в зловещую улыбку, увидев которую перепуганные Колин и Томас бросились наутёк.

Но далеко они не убежали.

Вытянув длинный тонкий палец, Малефисента подала знак деревьям, и они немедленно стали сгибаться, загораживая людям путь к отступлению. Ветки тянулись, словно руки, хватали людей и обвивались вокруг них, не давая уйти. Вскоре оба нарушителя уже опять стояли перед Малефисентой.

На этот раз они поняли, что попались.


Малефисента медленно направилась к ним и остановилась так близко, что на обоих похитителей упала её тень. За всё это время она не произнесла ни слова, наблюдая за тем, как они извиваются, пытаясь вырваться из опутавших их гибких стеблей.

– Прошу вас! –умоляюще выдохнул Колин.

В ответ Малефисента развернула крылья, раскинувшиеся в стороны почти на шесть метров и закрывшие те немногие звёздочки, которые ещё оставались видны. Как ни был Колин испуган, он не мог не поразиться силе и красоте этих крыльев.

Малефисента сделала шаг вперёд – и оба похитителя одновременно вскрикнули.



Когда раздались первые крики, Бен как раз вышел с полянки. Крики эхом отражались от деревьев, заставляя его дрожать от страха.

Медлить Бен не стал. Он не знал, да и не хотел знать, кто это кричит – Колин, Томас или фея. Каждый мускул его тела был напряжён, мысли стремительно мелькали в голове. У него было два варианта действий – сразиться или бежать. Внутренний голос подсказывал ему «Беги!», и Бен побежал со всех ног, петляя среди деревьев. Задыхаясь и жадно глотая воздух, он пытался увидеть знакомую тропинку, или приметное дерево, или ещё какой-нибудь знак, который подскажет, что он бежит в правильном направлении. Ни одного такого знака Бен не увидел, но продолжал нестись вперёд – и внезапно очутился посреди широкого цветущего поля. Цветы слегка светились в темноте, их красные лепестки, несмотря на поздний ночной час, были раскрыты. Он услышал, как с лёгким треском надломились несколько стеблей, но сейчас ему было не до этого.

Потому что впереди, в просветах небольшой рощицы деревьев, в лунном свете блеснула река.

Ломая цветы, Бен бросился бежать через поле, продрался сквозь подлесок и наконец выбежал на речной берег. Бросившись в воду, он принялся бешено грести руками и ногами и грёб до тех пор, пока не выбрался на другой берег, уже в своем родном Ульстеде. Откуда-то из-за реки до него донеслись слабые, приглушённые расстоянием крики Колина и Томаса. С бешено бьющимся сердцем Бен быстро пошёл прочь от реки, чтобы как можно дальше отойти от вересковых топей.

Уговаривая Бена и Колина перебраться на другой берег реки, Томас ничего не рассказал им о своём плане, не сообщил никаких деталей. Бен знал только, что за пойманных фей он получит деньги. Сколько именно денег и кто тот человек, который хочет купить фей, Томас им не сказал. Сказал, правда, где тот живёт, и сейчас это оказалось очень кстати. Бен пошёл по улицам в самый центр Ульстеда и, наконец остановившись перед тяжёлой железной дверью, громко постучал в неё.

Почти сразу в двери приоткрылась смотровая щель. Она находилась низко, почти на одном уровне с пупком Бена. Из щели на него взглянули два больших жёлтых глаза.

– Я поймал только одну, – сказал Бен, указывая на свой мешок. С той стороны двери промолчали, и он добавил, нервно переминаясь с ноги на ногу: – Но это очень хороший... экземпляр.

Из-за двери что-то невнятно проворчали, и Бен решил, что его просят показать мешок. Он снял его с плеча и просунул тому, кто стоял за дверью. Спустя пару секунд высунулась морщинистая рука. На раскрытой ладони лежало несколько потертых поцарапанных монет.

– И это всё?! – удивился Бен. – Но эта маленькая поганка укусила меня! Дважды укусила!

Морщинистая рука неожиданно схватила Бена за пояс и сильно дёрнула. Бен качнулся вперёд, больно приложившись лицом к железной двери, а затем, насколько смог, откинулся назад. Рука отпустила его, и Бен увидел, как она потянулась к чему-то красному на его мешке. Это был один из тех светящихся цветков с вересковых топей. Наверное, прицепился к мешку, когда Бен мчался через поле. Морщинистая рука осторожно, даже благоговейно сняла цветок с мешка. Затем смотровая щель с грохотом захлопнулась.

Бен ещё долго стоял на месте, не зная, что делать дальше. Посмотрев на зажатые в кулаке монеты, он вздохнул.

«Я был прав, – подумал он. – Нет смысла ходить на вересковые топи. Себе дороже».

И он пошёл по улице, время от времени оглядываясь назад, на темнеющий за рекой лес, в полной уверенности, что Томас и Колин согласятся с ним.



ГЛАВА ВТОРАЯ



АВРОРА СТОЯЛА В ЗАЛЕ, ТЕСНО НАБИТОМ РАССЕРЖЕННЫМИ ФЕЯМИ, ПРИЛЕТЕВШИМИ К НЕЙ С ЖАЛОБАМИ. БОЛЬШИЕ И МАЛЕНЬКИЕ, хрупкие и полненькие –- все они были возбуждены и говорили наперебой, жужжа в воздухе своими крылышками. Аврора смотрела и слушала их со спокойным лицом, высоко подняв голову. Внешне она казалась невозмутимой и уверенной в себе, как и подобает королеве, -– но кто бы знал, чего стоило ей сохранять спокойствие, ровно дышать и не поддаться желанию прикусить нижнюю губу!

Случившееся её очень встревожило.

Почти все пять лет её правления прошли мирно и относительно безболезненно. Нет, ну иногда, конечно, вспыхивали какие-нибудь давние споры между феями, которые нужно было улаживать. Например, между капризными пикси и более покладистыми грибными феями – из-за того, кому из них принадлежит то или иное дерево. Но такое случалось редко, поэтому Авроре было очень легко и приятно чувствовать себя королевой вересковых топей.

Со временем, впрочем, по её королевству постепенно стало распространяться ощущение какой-то неуверенности и даже тревоги. Внешне вересковые топи продолжали оставаться в полной безопасности, всё такими же мирными, тихими и красивыми, но чувство беспокойства не оставляло Аврору – и Малефисенту тоже. Крёстная и крестница были так тесно связаны с этой землёй, что, когда вересковым топям причинялся какой-то вред, эту боль чувствовали они обе. А теперь, глядя на гудящий, переполненный расстроенными феями замок, Аврора всё сильнее начинала тревожиться за весь волшебный народец.

Подняв голову, она сосредоточила внимание на собравшихся феях. Аврора понимала: феи ждут, что она скажет. Такие еженедельные встречи с ними давно стали традиционными – королева совершенно справедливо считала: чтобы жизнь в королевстве текла мирно и счастливо, необходима подробная информация обо всём, что происходит. Иногда такие встречи бывали короткими и спокойными, иногда – более длительными и нервными, как вот эта сегодняшняя, например.

– Следующий вопрос, – сказала Аврора. – Пропавшие феи. Я послала ещё одно семейство древесных эльфов прочесать леса. Они должны возвратиться с докладом сегодня вечером. – Она услышала рядом с собой негромкое бормотание Листа и повернулась взглянуть на древесного эльфа, одного из её главных советников. Лист с укоризной смотрел на неё, сердито шевеля своими ветками, затем, приподнял ногу-корневище и топнул по полу. – Прошу, не нужно так нервничать, Лист, – стараясь говорить как можно спокойнее, попросила его Аврора. – Мы уже проверили Поле гробоцветов и будем продолжать поиски до тех пор, пока не найдём их.

Потом последовало ещё несколько донесений. Самое последнее из них – от семьи грибных фей: их сын-подросток по имени Баттон пропал две ночи назад. Феи сказали, что не слишком сильно встревожились, потому что Баттон всегда был своенравным бунтарём, гораздым на любые выходки. Однако они решили, что Авроре лучше знать о его исчезновении. Аврору же сильнее всего встревожило то, что Баттон был не первым из целого ряда пропавших грибных фей. И феи, пропавшие до него, до сих пор не вернулись. Впрочем, чтобы не сеять панику, все эти мысли она оставила при себе.

Листа ответ Авроры не устроил, и он снова замахал своими руками-ветками. На этот раз от этих резких движений с них сорвалось несколько листочков, которые упали к ногам Авроры.

– Успокойся, Лист, я в курсе, что фермеры из Ульстеда используют нашу речную воду, – сказала Аврора.

Лист взревел.

Аврора, приподняв бровь, следила за реакцией эльфа. Она привыкла к тому, что Лист всегда невозмутим, и такое его поведение очень удивило её. Тем не менее она решила довести свою мысль до конца, не обращая внимания на всё больше волнующегося советника.

– Я решила, что нашим соседним королевствам пора начать сотрудничать... – Она сделала небольшую паузу. – Во имя мира и...

Договорить ей не позволило громкое карканье. Повернув голову, Аврора увидела усевшегося на ветку Листа Диаваля. Перья у него были взъерошены, взгляд осуждающий. Аврора подавила готовый вырваться у неё из горла стон – изначально предполагалось, что Диаваль должен быть на её стороне. Он всегда был на её стороне. Ведь он её друг!

Отойдя чуть в сторону от Листа и сидящего на нём Диаваля, Аврора обратилась к феям. Она понимала, что феи расстроены и виноватыми в исчезновении их друзей и родственников считают, разумеется, людей. Знала она и то, что обязана разубедить их в этом, хотя ответов на волновавшие фей вопросы у неё не было. Пока не было.

– Я королева вересковых топей, и я человек, – сказала она.

В зале моментально наступила тишина. Вздохнув, Аврора подошла к своему трону и уселась на него. Служившее троном огромное кресло было сделано из мягких листьев и зелёной травы. Оно вырастало из земляного пола замка и, казалось, обнимало Аврору, когда она садилась в него. Две цветочные феи тут же с двух сторон бросились к Авроре и принялись заплетать ей волосы.

– Я понимаю, что это поправка к договору, – продолжила Аврора, – но границы были открыты с определённой целью. А именно – для того чтобы вы со временем привыкли к встречам со случайными людьми. Вы просто должны дать им шанс – такой же, как дали когда-то мне.