Меч Шаннары

Внезапно Шеа ощутил проблеск надежды. Однажды Алланон сказал, что при свете солнца сила Носителей Черепа иссякает. Возможно, днем они перестают быть неуязвимы. Возможно, двое закаленных в драках воров сумеют победить чудовище. Но как удастся им побороть не смертное существо, а мертвую душу, преодолевший смерть призрак, воплощенный в телесную форму? Несколько мгновений никто из них не нарушал неподвижности, а затем существо сделало быстрый шаг вперед. В тот же миг правой рукой Панамон Крил молниеносно выхватил из ножен широкий меч и пригнулся, готовясь к нападению. Кельцет шагнул вперед, мгновенно превратившись из каменной статуи в стальную боевую машину, сжимая в лапе булаву и упираясь могучими ногами в землю. Носитель Черепа помедлил, и его пылающие глаза на миг задержались на лице приближающегося скального тролля, впервые внимательно изучая его громадную фигуру. Затем его багровые глаза изумленно расширились.

— Кельцет!

У Шеа был лишь миг, чтобы удивиться, откуда Носитель Черепа может знать немого гиганта — на долю секунды в глазах существа мелькнуло ошеломленное выражение, отразившись сходным непониманием в глазах Панамона Крила, а затем громадный тролль с невероятной быстротой бросился вперед. Булава, посланная могучей лапой Кельцета, вращаясь, с жутким хрустом ударила черного служителя Черепа прямо в грудь. Панамон уже метнулся вперед, целясь своим шипом Носителю Черепа туда, где у него должно было быть сердце, а клинком меча — в шею. Но прикончить смертоносное создание с Севера оказалось не так просто. Оправившись от страшного удара булавы, она когтистой лапой парировала атаку Панамона и сбила его с ног. В тот же миг ее багровые глаза вспыхнули, и в упавшего вора выстрелили две слепящие алые молнии. Он метнулся в сторону, и молнии задели его лишь вскользь, опалив алую тунику и вновь отбросив его вбок. Но прежде, чем Носитель Черепа успел метнуть вторую пару молний, на него навалилась громадная тяжелая туша Кельцета, придавливая его к земле. Даже крупный крылатый монстр в стальных объятиях скального тролля показался карликом; они покатились, борясь, по покрытой засохшей кровью земле. Панамон еще не поднялся с колен, оглушенно тряся головой и пытаясь вернуть ясность мыслей. Понимая, что медлить нельзя, Шеа бросился к шатающемуся вору и в отчаянии схватил его за руку.

— Камни! — в ужасе закричал он. — Дай мне камни, я помогу тебе!

Искаженное лицо вора на миг повернулось к нему; в его глазах зажегся прежний гнев, и он грубо оттолкнул юношу.

— Заткнись и держись отсюда подальше, — прорычал он, с трудом поднимаясь на ноги. — Шутки кончились, парень. Стой спокойно!

Подобрав свой выпавший из руки меч, он бросился на помощь своему товарищу, безуспешно пытаясь нанести верный удар по закутанному в плащ телу Носителя Черепа. Долгие минуты все трое яростно боролись, круша воткнутые в землю знамена, бешено сражаясь над неподвижными телами павших карликов и эльфов. По силе Панамон не мог тягаться с двумя другими бойцами, но он, пользуясь своей быстротой и выносливостью, уворачивался от смертоносных ударов и легко отпрыгивал в сторону, избегая бьющих в его сторону красных молний. Невероятная мощь Кельцета, казалось, превосходила даже неземную силу Носителя Черепа, и служителя зла начало охватывать отчаяние. Грубая шкура тролля в дюжине мест уже была прожжена и обуглена от ударявших в него молний, но титан продолжал бороться, словно не замечая полученных ран. Шеа отчаянно стремился помочь им, но рядом с этими огромными бойцами он казался карликом, и оружие его было в этой битве смехотворным и нелепым. Если бы только у него были Камни‡ Наконец беспрестанная борьба с не ведающим усталости призрачным противником начала исчерпывать силы смертных. Их удары не причиняли врагу вреда, и они начинали понимать, что простой силой это чудовище не победить. Они проигрывали бой. Кельцет внезапно пошатнулся и упал на колени. Носитель Черепа тут же взмахнул своей клешнеобразной рукой, ударив беззащитного тролля в грудь и швырнув его назад, на землю. Панамон яростно закричал и обрушил на порождение мира духов град бешеных ударов, но оно хладнокровно парировало их все, и гнев заставил вора на секунду потерять бдительность. Служитель Повелителя Колдунов, злобно шипя, ударом лапы отбил в сторону железный шип вора, и его суженные глаза извергли слепящий огонь, направленный тому прямо в грудь. Смертоносные молнии опалили несчастному Панамону Крилу лицо и руки и прожгли ему грудь, и от силы этого удара он отлетел назад, потерял сознание и упал. Носитель Черепа приготовился нанести завершающий удар, но в этот миг Шеа, при виде грозящей товарищу опасности превозмогший наконец свой ужас, швырнул чудовищу в голову обломок копья, превратив злобное лицо в кровавую маску. Взметнувшиеся руки-клешни не успели защитить монстра от жестокого удара, и он в ярости прижал клешни к черному лицу, ослепленный болью. Панамон все еще неподвижно лежал на земле, но выносливый Кельцет уже вскочил на ноги, сжал служителя Черепа в чудовищных тисках своих стальных лап, отчаянно пытаясь сокрушить его тело.

У них оставалось лишь несколько секунд, пока неуязвимый монстр не вырвался из хватки тролля. Шеа бросился к Панамону Крилу, отчаянно умоляя того подняться. С нечеловеческим упорством обожженный вор приподнялся и вновь рухнул на землю, искалеченный и ослепший. Шеа чуть не расплакался, тряся его за плечо и умоляя отдать ему Камни.

— Только Камни могут помочь! — в отчаянии кричал юноша. — Это единственный шанс спастись!

Он бросил взгляд за спину, на двух грозных соперников, и к своему ужасу увидел, что тварь из мира духов медленно вырывается из хватки Кельцета. Через несколько секунд порождение зла освободится, и с ними все будет кончено. Затем окровавленные пальцы Панамона медленно вложили ему в ладонь маленький кожаный мешочек, и бесценные Камни вновь вернулись к нему.

Отскочив от распростертого на земле вора, юноша рванул бечевку, завязывавшую кожаный мешочек и высыпал на подставленную ладонь три голубых камня. В эту секунду Носитель Черепа вырвался из могучих лап Кельцета и развернулся, готовясь положить конец бою одним решительным ударом. Шеа бешено закричал, протягивая камни в сторону своего врага, призывая на помощь их загадочную силу. Стоило чудовищу повернуться, как камни засветились слепящим синим светом. Носитель Черепа успел увидеть, как наследник Шаннары призывает мощь Эльфийских камней, но было уже слишком поздно. Слишком поздно он повернул к юноше свои пылающие глаза, слишком поздно выстрелили раскаленные алые молнии. Голубое сияние отклонило и рассеяло их, и в следующий миг мощная ослепительная вспышка охватила скорчившуюся черную фигуру. Свечение с громким треском окутало замершего служителя Черепа, надежно удерживая его на месте и вытягивая его черную душу из смертной оболочки; существо забилось в агонии и завизжало, проклиная губительную силу камней. Кельцет рывком поднялся на ноги, подобрал лежавшее копье, качнулся назад, широко замахнувшись, и точным броском насквозь пронзил скрытую под плащом спину создания. Оно страшно задергалось, с последним воплем изогнулось дугой и медленно опустилось на землю, рассыпаясь в черную пыль. Секунду спустя оно исчезло, превратившись в небольшую кучку праха. Шеа стоял без движения, вытянув руку с Камнями, чей слепящий синий свет сосредоточился на черном пепле. Затем по пеплу пробежала легкая дрожь, и из него вылетело жуткое черное облачко, тонкой струйкой дыма поднявшееся к небу и растаявшее в воздухе. Синее свечение мгновенно погасло, и битва окончилась, оставив троих смертных, своей неподвижностью походящих на статуи, в безмолвии и одиночестве залитой кровью равнины.

Долгие секунды никто из них не мог шевельнуться. Внезапный исход смертельного боя ошеломил их. Шеа и Кельцет неотрывно смотрели на кучку черного праха, словно опасаясь, что он может возродиться к жизни. Панамон Крил неподвижно лежал на земле, чуть приподнявшись на локте, пытаясь рассмотреть опаленными глазами, что же произошло. Наконец Кельцет осторожно шагнул вперед и ногой коснулся праха Носителя Черепа, а затем разбросал его, чтобы убедиться, что от того не осталось ни единого обломка кости. Шеа молча наблюдал за ним, машинально ссыпая Эльфийские камни в кожаный мешочек и засовывая его в свою тунику. Вспомнив о Панамоне, он быстро обернулся к раненому вору и обнаружил, что тот сумел принять сидячее положение и изумленно разглядывает юношу своими темно-карими глазами. Кельцет поспешно подошел к товарищу и мягко поднял его на ноги. Вор был обожжен и изранен, его лицо почернело от копоти, а на обнаженной груди багровел ожог с обуглившимися краями, но он был жив. Он долго смотрел на Кельцета, затем стряхнул с себя его поддерживающую руку и, шатаясь, сделал несколько шагов в сторону ожидающего Шеа.

— Я все-таки был прав, — прохрипел он, тяжело дыша и ворочая головой. — Ты знал больше, чем мне рассказывал — особенно про эти камешки. Почему ты мне не рассказал все с самого начала?

— Ты не слушал, — быстро начал оправдываться Шеа. — Кроме того, ты и сам не рассказал правды о себе — и о Кельцете. — Он помолчал, бросив быстрый взгляд на замершего в ожидании тролля. — Впрочем, не думаю, что ты о нем много знаешь.

Обожженное лицо вора изумленно исказилось, затем его медленно рассекла широкая усмешка. Казалось, вор в алой одежде вдруг увидел в ситуации нечто забавное, но Шеа подумал, что в его темных глазах промелькнула искра честного уважения к его проницательному суждению.

— Может, ты и прав. Я и сам уже начинаю думать, что многого о нем не знаю. — Улыбка перешла в искренний смех, и вор с интересом взглянул на грубое, ничего не выражающее лицо огромного скального тролля. Затем он вновь перевел взгляд на Шеа.

— Ты спас нам жизнь, Шеа, а этот долг нам никогда не выплатить. Первым делом знай, что камни теперь действительно твои. Об этом я больше даже не спорю. Более того, даю тебе слово, что если возникнет нужда, мой меч и мое умение, пусть скромное, к твоим услугам. По первому твоему слову.

Он замолчал и устало перевел дыхание, не в силах оправиться от нанесенных ударов. Шеа торопливо шагнул вперед, чтобы помочь ему, но вор остановил его, вытянув руку и отрицательно покачав головой.

— Полагаю, мы будем добрыми друзьями, Шеа, — задумчиво пробормотал он. — Но все-таки, у друзей не бывает секретов друг от друга. Думаю, тебе стоит объяснить, что это за камни, что это за существо, чуть не положившее конец моей блистательной карьере, и что это за такой меч, которого я в глаз не видел! А взамен я просвещу тебя насчет некоторых, гм, непониманий в отношении Кельцета и меня. Согласен?

Шеа подозрительно нахмурился, пытаясь понять, что за мысли скрываются под обожженным лбом вора. Наконец он утвердительно кивнул и даже выдавил слабую улыбку.

— Очень хорошо, Шеа, — от всей души порадовался Панамон, хлопая юношу по худому плечу. В следующую секунду вор повалился на землю, ослабев от потери крови и резких движений. Человек и тролль бросились помочь ему, и не обращая внимания на протесты и заявления, что с ним все в порядке, удерживали его в лежачем состоянии, пока Кельцет протирал ему лицо влажной материей, словно мать, ухаживающая за больным младенцем. Шеа поразился мгновенному превращению тролля из практически неуязвимой боевой машины в заботливого, аккуратного лекаря. Во всем его поведении было что-то необыкновенное, и Шеа был уверен, что Кельцет каким-то непостижимым образом имеет отношение к Мечу Шаннары и Повелителю Колдунов. Не случайно Носитель Черепа знал скального тролля. Они уже встречались когда-то — и расстались отнюдь не друзьями.

Панамон оставался в сознании, но было ясно, что в его состоянии никакая ходьба невозможна. Он несколько раз пытался встать, но тщетно, ибо бдительный Кельцет мягко заставлял его снова лечь. Разгневанный, вор замысловато выругался и потребовал дать ему подняться на ноги, но ничего не добился. Наконец он понял, что Кельцета не переубедить, и потребовал перенести его в тень, чтобы немного отдохнуть. Шеа окинул взглядом голую равнину и пришел к выводу, что укрытия от солнца здесь не найти. Единственным убежищем от зноя на разумном расстоянии от них был лежащий к югу лес — лес, окружающий Крепость Друидов в Параноре. Панамон уже заявлял, что не желает приближаться даже к границам Паранора, но теперь его решение потеряло силу. Шеа указал на темнеющий на юге лес, до которого было меньше мили, и Кельцет согласно кивнул. Раненый вор увидел, куда показывает Шеа, и яростно закричал, что лучше умрет на месте, чем даст отнести себя в этот лес. Шеа попытался переубедить его, заявив, что если даже они случайно встретят его товарищей, то те не причинят им зла, но вора, казалось, сильнее беспокоили странные слухи, которые он слышал в отношении Паранора. Шеа не сдержался и рассмеялся, припомнив рассказы Панамона обо всех его прошлых леденящих душу похождениях, которые он пережил за свою жизнь. Пока они беседовали, Кельцет медленно поднялся на ноги и со спокойной задумчивостью на лице принялся обозревать окружающую местность. Они все еще говорили, когда он склонился к ним и торопливо коснулся плеча Панамона. Вор резко поднял голову и кратко кивнул; кровь отхлынула от его лица. Шеа в панике попытался вскочить, но сильная рука вора удержала его.

— Кельцет заметил что-то в кустах к югу от нас. Отсюда он не может разглядеть, что там скрывается; это на самом краю поля боя, посередине между нами и лесом.

Лицо Шеа тут же приобрело пепельный оттенок.

— Держи свои камни наготове, они могут нам пригодиться, — тихо приказал вор. Это безошибочно выдало его подозрения, что в кустарнике может скрываться еще один Носитель Черепа, дожидаясь заката, чтобы напасть на них в темноте.

— Что нам делать? — испуганно спросил Шеа, стискивая в руке маленький мешочек.

— Поймать его, пока он не поймал нас — разве ты можешь предложить что-нибудь другое? — раздраженно заявил Панамон, жестом приказывая Кельцету поднять его на ноги.

Великан послушно склонился и осторожно поднял Панамона на своих могучих лапах. Шеа подобрал валявшийся на земле широкий меч раненого вора и двинулся вслед за медленно шагающим Кельцетом, который легким спокойным шагом шел на юг. По пути Панамон постоянно говорил, призывал Шеа поторапливаться, ругал Кельцета за то, что тот слишком грубо обращается с раненым. Шеа не мог заставить себя расслабиться и постоянно оглядывался назад и по сторонам, шагая на юг и тщетно выискивая малейшее движение, которое подсказало бы, где скрывается опасность. В правой руке он крепко сжимал кожаный мешочек с бесценными Эльфийскими камнями, своим единственным орудием против мощи Повелителя Колдунов. Они отдалились от места своей битвы с Носителем Черепа на сотню ярдов, когда Панамон внезапно велел им остановиться, горько жалуясь на заболевшее плечо. Кельцет нежно опустил свою ношу на землю и выпрямился.

— Никогда еще мое плечо не подвергалось такому бессмысленно жестокому обращению, как сейчас, — раздраженно зарычал Панамон Крил и выразительно взглянул на Шеа.

Юноша понял, что это то самое место, и, дрожащими руками развязав бечевку, высыпал из мешочка Эльфийские камни. Кельцет спокойно стоял рядом с беспрестанно стонущим вором, равнодушно покачивая своей булавой. Шеа украдкой огляделся, и его взгляд упал на густые заросли кустарника чуть левее Панамона и тролля. И тут же его сердце застыло — ветвь куста еле заметно шевельнулась.

Тогда Кельцет бросился. Молниеносно обернувшись, он метнулся к кустам, прыгнул прямо вниз и исчез из вида.





Глава 20




За этим его броском последовало настоящее светопреставление. Из кустов донесся жуткий визг, режущий слух, и все заросли бешено затряслись. Панамон отчаянным усилием поднялся на колени, крича, чтобы Шеа подал ему меч, который перепуганный юноша все еще сжимал в левой руке. Шеа стоял, словно окаменев, сжимая в другой руке Эльфийские камни и готовясь пустить их в ход, в ужасе ожидая, когда же загадочное существо выскочит из кустов и бросится на них. Силы Панамона иссякли, и он в отчаянии опустился на землю, не сумев привлечь внимания Шеа и не в силах сделать к нему ни шага. Из густых зарослей донесся новый вопль, треск ломающихся веток, а затем тишина. Секунду спустя из кустов появилась кряжистая фигура Кельцета, все еще сжимающего в одной руке тяжелую палицу. В другой же его руке дергался и извивался карлик, чья шея была зажата в стальной хватке тролля. Рядом с громадной тушей Кельцета его тощее желтоватое тело казалось детским, а руки и ноги махали во все стороны сразу, подобно пойманным за хвост змеям. Судя по кожаной тунике, охотничьим сапогам и ножнам на поясе, карлик принадлежал к племени охотников. Меча в ножнах, однако, у него не было, и Шеа здраво рассудил, что борьба в зарослях закончилась заодно и разоружением карлика. Кельцет подошел к Панамону, который все же сумел принять сидячее положение, и послушно протянул ему вырывающегося пленника.

— Пусти, пусти, будь ты проклят! — злобно вопил отбивающийся карлик. — Ты не смеешь! Я ничего не сделал — у меня даже оружия нет, вот так! Пусти!


Панамон Крил саркастически оглядел карлика, облегченно качая головой. Тот продолжал умолять о пощаде, и наконец вор разразился смехом.

— Какой ужасный враг, Кельцет! Поистине, если бы ты не взял его в плен, он уничтожил бы нас всех. Должно быть, это была страшная схватка! Ха-ха, поверить не могу. А мы-то боялись, что это еще одно черное чудовище в крыльями!

Шеа же вовсе не был склонен к веселью, ибо хорошо помнил столкновения с этими желтыми человечками, когда их отряд пересекал Анар. Они были жестоки и хитры — таких врагов не стоит называть безвредными. Взглянув на юношу и заметив его серьезность, Панамон мгновенно прекратил шутить и внимательно посмотрел на него.

— Не сердись, Шеа. Я смеюсь над такими вещами скорее по привычке, чем из глупости. Я смеюсь, чтобы сберечь здравый рассудок. Но хватит об этом. Так как мы поступим с нашим новым другом, а?

Карлик, выпучив круглые глаза, в ужасе посмотрел на внезапно посерьезневшего вора, и его настойчивый визг постепенно стих.

— Пожалуйста, отпустите меня, — подобострастно взмолился он. — Я уйду и никому ничего о вас не расскажу. Я сделаю все, что вы скажете, добрые друзья. Только отпустите меня.

Кельцет все еще держал несчастного карлика за шиворот, так что тот болтался в футе над землей перед Шеа и Панамоном, и пленник уже начинал задыхаться и кашлять. Видя его бедственное положение, Панамон наконец велел скальному троллю опустить свою жертву на землю и освободить ее из своей хватки. С серьезным лицом прислушавшись к отчаянным мольбам карлика, вор обернулся к Шеа и быстро подмигнул, а затем резко повернулся обратно к карлику и приставил к его желтому горлу стальной шип своей левой руки.

— Не вижу, зачем нам вообще оставлять тебя в живых, а тем более отпускать на свободу, карлик, — зловеще проговорил он. — Думаю, для всех нас будет лучше, если я прямо здесь перережу тебе горло. Тогда у нас больше не будет никаких забот.

Шеа догадывался, что вор шутит, но голос его звучал совершенно серьезно. Карлик в ужасе сглотнул и в последней отчаянной мольбе протянул вперед руки. Он так визжал и вопил, что у Шеа в конце концов начало звенеть в ушах. Панамон же неподвижно сидел на месте, глядя на перекошенное от страха лицо пленника.

— Нет, нет, умоляю вас, не убивайте меня, — умолял обезумевший от страха карлик; его круглые зеленые глаза бешено бегали по сторонам. — Прошу, прошу вас, пожалейте меня — я буду вам полезен — я вам помогу! Я расскажу вам про Меч Шаннары! Я даже помогу вам найти его!

При этом неожиданном упоминании о Мече Шеа невольно приподнялся и торопливо коснулся плеча Панамона.

— Значит, ты расскажешь нам про Меч, верно? — В ледяном голосе вора появилась лишь капля интереса, и он совершенно игнорировал жесты Шеа. — Что же ты нам можешь рассказать?

Костлявое желтое тело карлика чуть расслабилось, и его глаза вновь обрели нормальный размер, быстро бегая по сторонам в поисках любого шанса остаться в живых. Но все же Шеа заметил в них что-то такое, что не смог определить. Когда карлик на миг открыл им свои истинные чувства, в его глазах сверкнула искра непонятного коварства. В ту же секунду она исчезла, сменившись видом полного подчинения и безнадежности.

— Если хотите, я отведу вас к Мечу, — хрипло зашептал он, словно боялся, что кто-то услышит. — Я отведу вас туда, где он сейчас — если вы сохраните мне жизнь!

Панамон отнял острый железный шип от горла трясущегося карлика, оставив на желтоватой коже капельку крови. Кельцет стоял неподвижно, ничем не проявляя своего интереса к происходящему. Шеа хотелось предупредить Панамона, как важен для них этот карлик, если он хоть что-то знает про Меч Шаннары, но он понимал, что вор предпочитает, чтобы пленник продолжал теряться в догадках. Юноша не знал, насколько хорошо Панамон Крил знает легенду; пока что того вообще словно не заботили проблемы рас, и он ничем не показывал, что знает что-то из истории Меча Шаннары. Мрачное лицо вора на миг расслабилось, и на его губах мелькнула слабая улыбка. Он поглядел на своего дрожащего пленника.

— Это ценный меч, карлик? — легко, почти равнодушно осведомился он. — Я продам его за золото?

— Для некоторых людей он бесценен, — пообещал тот, живо кивая. — Есть те, кто заплатит любую цену, отдаст за него все. В землях Севера‡ Он резко оборвал свою речь, испугавшись, что сказал лишнее. Панамон по-волчьи оскалился и кивнул Шеа.

— Этот карлик говорит, что меч — это ценная штучка, — тихо произнес он, — а карлик говорит правду, верно, карлик? — Желтая голова пленника отчаянно затряслась. — Ну что же, пожалуй, тогда мы оставим тебя в живых, чтобы ты сумел убедить нас, что можешь предложить кое— что стоящее в обмен на свою шкурку. Я не намерен отказываться от шанса разбогатеть только ради того, чтобы исполнить свое врожденное желание перерезать горло карлику, попавшемуся мне в руки. Что скажешь, карлик?

— Вы прекрасно понимаете, вы знаете мою цену, — запищал человечек, падая на колени перед усмехающимся вором. — Я помогу вам; я сделаю вас богачами. Можете на меня положиться.

Панамон начал широко улыбаться, его крупное тело расслабилось, а здоровая рука легла на костлявое плечо карлика, будто они были старыми друзьями. Он похлопал того по плечу, словно желая успокоить пленника, и уверенно кивнул, обведя взглядом карлика, Шеа и Кельцета.

— Расскажи нам, что ты делал на этих пустынных равнинах, карлик, — предложил затем Панамон. — Кстати, как тебя зовут?

— Я Орл Фейн, воин племени пелле из верхнего Анара, — поспешил ответить тот. — Я‡ я нес курьерскую депешу из Паранора и набрел на это поле боя. Здесь все уже были мертвы, и я ничего не мог сделать. Потом я услышал, что идете вы, и спрятался. Я боялся, что вы‡ эльфы.

Он замолчал и с опаской взглянул на Шеа, в смятении заметив эльфийские черты его лица. Шеа неподвижно ожидал дальнейших действий Панамона. Тот понимающе взглянул на карлика и дружески улыбнулся.

— Орл Фейн, из племени пелле, — медленно повторил вор. — Великое племя храбрых охотников. — Он покачал головой, словно сожалея о чем— то, и снова поглядел на удивленного карлика. — Орл Фейн, если мы собираемся принести друг другу пользу, то нам придется доверять друг другу. Ложь не способствует укреплению нашего взаимного понимания. На поле боя были знамена пелле — знамена твоего племени. Значит, ты был с ними и сражался.

Карлик лишился дара речи, в его выпученных зеленых глазах вновь появился страх и неуверенность. Панамон спокойно улыбался.

— Ты только посмотри на себя, Орл Фейн — ты весь покрыт брызгами крови, а на лбу у тебя глубокий порез. Зачем ты скрываешь от нас правду? Ты ведь был здесь, разве нет? — Его уверенные слова заставили карлика быстро кивнуть, и Панамон почти радостно рассмеялся. — Конечно, ты был здесь, Орл Фейн. И когда началась битва с войском эльфов, ты сражался, затем был ранен, возможно, даже потерял сознание, и лежал здесь, пока не появились мы. Ведь все было так, верно?

— Да, все было так, — торопливо признал карлик.

— Нет, не так!

На миг настала ошеломленная тишина. Панамон все еще улыбался, и это окончательно сбивало с толку Орл Фейна. В глазах карлика читалось сомнение, а губы сложились в неуверенную улыбку. Шеа удивленно смотрел на них, не в силах понять, что же происходит.

— Слушай, лживая маленькая крыса. — Улыбка стерлась с лица Панамона, взгляд его стал жестким, и он вновь заговорил холодным грозным тоном. — Ты врешь с самого начала! Охотник племени пелле носил бы племенные знаки — а у тебя их нет. Тебя даже не ранили в бою — эта крошечная царапина вызывает только смех! Ты предатель, дезертир, верно? Верно?

Вор схватил перепуганного карлика за отвороты туники и затряс с такой силой, что Шеа услышал, как у бедняги стучат зубы. Тощий пленник начал вырываться, пытаясь перевести дыхание, не в силах поверить в такой поворот событий.

— Да, да! — выдавил он наконец признание, и Панамон отпустил его, резко толкнув обратно в лапы бдительного Кельцета.

— Дезертир из собственного племени, — с отвращением сплюнул Панамон. — Дезертир — это низшая форма жизни, подобная червю. Ты искал на этом поле боя среди мертвецов ценные вещи. Так где же они, Орл Фейн? Шеа, посмотри в тех кустах, где он прятался.

Шеа шагнул в сторону кустов, и вырывающийся карлик издал самый жуткий вопль разочарования, на какой только способно горло смертного, отчего юноша сперва решил, что Кельцет свернул тому шею. Но Панамон лишь улыбнулся и утвердительно кивнул Шеа, теперь совершенно уверенный, что карлик и в самом деле прятал что-то в кустах. Шеа протиснулся сквозь сплетение ветвей в середину зарослей, внимательно ища взглядом возможные тайники. После борьбы Кельцета с карликом кусты здесь были поломаны, а земля истоптана, и ничто не бросалось ему в глаза. Несколько минут он без всякого результата топтался на месте. Он уже собирался бросить эту затею, но тут его взгляд остановился на каком-то предмете, полускрытом под листьями, ветвями и землей, лежащем по другую сторону куста. С помощью короткого охотничьего ножа и рук он быстро раскопал продолговатый мешок с какими-то металлическими предметами внутри, гремящими друг о друга. Он крикнул Панамону, что что-то нашел, и это вызвало у обезумевшего пленника очередную бурю визга и воплей. Окончательно откопав мешок, Шеа вытащил его из-под куста на тусклый солнечный свет и бросил друзьям под ноги. Орл Фейн при виде этого впал в неистовство, и Кельцету пришлось удерживать его обеими руками.

— Что бы там ни лежало, для нашего маленького друга это, похоже, очень дорого. — Панамон усмехнулся Шеа и потянулся к мешку.

Шеа подошел ближе и через широкое плечо вора наблюдал, как Панамон развязывает кожаный ремень и с интересом заглядывает внутрь мешка. Внезапно передумав, вор вдруг отдернул руку, взялся за дно мешка и высыпал его содержимое прямо на землю. Все они посмотрели на открывшуюся им горку вещей, удивленно переводя взгляд с предмета на предмет.

— Мусор, — секунду подумав, проворчал Панамон Крил. — Обычный хлам! Этот карлик слишком туп, чтобы собирать действительно ценные вещи.

Шеа молча поглядел на содержимое мешка. Набор разных кинжалов, ножей и мечей, некоторые из них — в кожаных ножнах. Дешевые украшения, сверкающие в солнечных лучах, пара монет карликов, практически бесполезных для человека. Самый обычный ненужный хлам, но для визжащего Орл Фейна он, очевидно, имел огромную ценность. Шеа с сожалением покачал головой, глядя на тощего карлика. Став дезертиром, он лишился всего, а приобрел взамен лишь ненужные куски металла и дешевые безделушки. Теперь же казалось, что он лишится и жизни, ибо осмелился лгать раздражительному Панамону Крилу.