Меч Шаннары

— Успокойся, Шеа. Не показывай, что ты глупее, чем есть. Послушай, что я теперь тебе скажу. Все, что я рассказал, долгие века считалось легендой и жило в памяти людей лишь как легенда. Но время сказок подошло к концу. То, что я рассказал тебе — не легенда; это правда. Меч существует; сегодня он покоится в Параноре. Но, что самое главное — существует и Повелитель Колдунов. Он жив и сейчас, и Королевство Черепа — его владения!

Шеа попытался что-то говорить, но внезапно понял, что его собеседник вовсе не разыгрывает его — и это все-таки не сказка. Он расслабился и медленно сел, все еще не отрывая глаз от темного лица Алланона. Ему вдруг вспомнились слова историка.

— Вы сказали — короля‡ вы искали короля?

— Как кончается легенда о Мече Шаннары, Шеа? Что гласит надпись, высеченная на Тре-камне?

Шеа был ошеломлен, он не мог вспомнить никаких легенд.

— Не знаю‡ не помню, что там было написано. Что-то о новом короле‡

— Брат! — вдруг заговорил откуда-то сбоку Флик. — Когда Повелитель Колдунов снова появится в землях Севера, сын Дома Шаннары возьмет в руки Меч, чтобы сразиться с ним. Вот как кончается легенда!

Шеа взглянул на брата, вспоминая, что в надписи говорилось именно это. Он перевел взгляд на Алланона, который сосредоточенно смотрел на него.

— Но при чем здесь я? — быстро спросил он. — Я же не сын Дома Шаннары, я даже не эльф. Я полукровка, а не эльф, и никакой не король. Наследник Дома Шаннары — Эвентин. Или вы хотите сказать, что я — потерявшийся сын‡ исчезнувший наследник? Я не верю в это!

Он бросил быстрый взгляд на Флика, ожидая поддержки, но его брат был совершенно ошеломлен происходящим, изумленно глядя на Алланона. Темный человек тихо заговорил.

— В тебе есть эльфийская кровь, Шеа, и ты не родной сын Курзада Омсфорда. Ты должен был знать это. А Эвентин — не прямой потомок Шаннары.

— Я всегда знал, что был приемным сыном в семье, — признал юноша, — но ведь я не мог быть сыном‡ Флик, скажи же ему!

Но брат только потрясенно смотрел на него, не в силах ответить на этот вопрос. Шеа вдруг замолчал, не в силах поверить, и закачал головой. Алланон кивнул.

— Ты сын Дома Шаннары — хотя только наполовину, и довольно далек от прямой линии наследников, которую можно проследить за последние пятьсот лет. Я знал тебя еще младенцем, Шеа, прежде чем ты попал в семью Омсфордов. Твой отец был эльфом — и прекрасным мужчиной. Твоя мать была из людского рода. Оба они умерли, когда ты был еще совсем мал, и тебя, как собственного сына, начал воспитывать Курзад Омсфорд. Но ты — сын Джерле Шаннары, пусть даже отдаленный и не чисто эльфийской крови.

Шеа рассеянно кивал в такт объяснениям высокого странника, сбитый с толку и все еще настороженный. Флик глядел на брата, словно видел его первый раз в жизни.

— Что все это значит? — напряженно спросил он Алланона.

— То, что я рассказал тебе, известно и Властелину Тьмы, хотя он еще не знает, кто ты и где живешь. Но его посланники раньше или позже найдут тебя, и когда это случится, ты погибнешь.

Шеа резко вздернул голову и с опаской взглянул на Флика, припомнив рассказы о громадной тени, виденной на окраине Дола. Его брат тоже внезапно ощутил озноб, заново переживая этот ужас.

— Но почему? — быстро спросил Шеа. — Что я сделал, чтобы именно со мной это случилось?

— Ты многое должен понять, Шеа, прежде чем найдешь ответ на этот вопрос, — ответил Алланон, — а у меня нет времени на долгие объяснения. Ты должен верить мне, когда я говорю, что Джерле Шаннара был твоим предком, что в твоих жилах течет эльфийская кровь, а Омсфорды тебе — лишь приемные родители. Ты был не единственным сыном Дома Шаннары, но ты — единственный, кто из них уцелел. Остальные были эльфами, их легко было найти и уничтожить. Вот почему Темный Властелин так долго не мог найти тебя — он не догадывался, что в землях Юга живет полукровка — наследник Шаннары. В первую очередь он искал эльфов.

Но помни вот что, Шеа. Сила Меча безгранична — из-за него Брона живет в вечном страхе, ведь этой силе ему нечего противопоставить. Легенда о Мече — это сильный аргумент в руках рас, и Брона намерен положить конец этой легенде. Для этого он готов уничтожить весь Дом Шаннары, чтобы некому было обнажить против него Меч.

— Но я даже не знал о Мече, — запротестовал Шеа. — Я даже не знал, кто я такой, и ничего не знал о Севере и о‡

— Это неважно! — резко прервал его Алланон. — Сомнения исчезнут лишь тогда, когда ты будешь мертв.

Его голос превратился в усталый шепот, и он опять отвернулся, глядя на далекие горные вершины за цепочкой высоких вязов. Шеа медленно лег на мягкую траву, глядя в бледно-голубое зимнее небо, пестрящее маленькими нежными клочками белых облаков, плывущих из— за высоких холмов. На несколько чудесных мгновений присутствие Алланона и смертельная угроза исчезли в убаюкивающем тепле дневного солнца и запахе раскинувшихся над ним деревьев. Он закрыл глаза и стал думать о своей жизни в Доле, о планах, которые строили они с Фликом, о надеждах на будущее. Если то, что он узнал, правда, то все эти надежды растают, словно дым. Он долго лежал молча, обдумывая все услышанное, и наконец сел, заложив руки за спину.

— Не знаю, что и сказать, — медленно проговорил он. — Я должен задать вам слишком много вопросов. Меня сбивает с толку сама мысль, что я вовсе не Омсфорд — и мне угрожает смерть от руки‡ мифа. А что бы вы делали на моем месте?

В первый раз Алланон тепло улыбнулся.

— Пока что тебе не стоит делать ничего. Прямая опасность тебе пока не грозит. Поразмышляй над тем, что я тебе рассказал, а в другой раз мы поговорим обо всех сложностях подробнее. Тогда я буду рад ответить на все твои вопросы. Но не говори об этом ни с кем другим, даже с отцом. Веди себя так, словно никакого разговора вообще не было, пока нам не удастся обсудить все до конца.

Юноши переглянулись и согласно кивнули, хотя им трудно было сделать вид, что ничего не произошло. Алланон молча поднялся, потянувшись всем своим длинным телом, чтобы размять затекшие мышцы. Братья тоже поднялись и молча стояли, пока он смотрел на них сверху вниз.

— Завтра оживут все легенды и мифы, которых еще вчера не было на свете. Скоро проснутся зловещие создания, безжалостные и коварные, дремавшие долгие века. Тень Повелителя Колдунов уже начинает падать на все четыре земли.

Он неожиданно замолк.

— Я не хотел грубо обращаться с тобой, — вдруг мягко улыбнулся он, — но если это самое страшное, что случится с тобой в ближайшее время, тебе есть чему радоваться. Тебе грозит настоящая опасность, а не сказка, над которой можно посмеяться и забыть. Тебе не стоит ждать от предстоящих событий справедливости. Ты скоро узнаешь о жизни многое, что тебе совсем не понравится.

Он помолчал, возвышаясь серой тенью на фоне зелени далеких холмов, его худощавая фигура была плотно закутана в плащ. Он протянул длинную руку, крепко сжав худое плечо Шеа, и на мгновение они словно стали одним человеком. Затем он повернулся и ушел.





Глава 3




Расчет Алланона на дальнейшее обсуждение в гостинице не оправдался. Он покинул братьев, приглушенными голосами беседующих позади дома, и вернулся в свою комнату. Шеа с Фликом наконец вернулись к своим делам, и вскоре отец отправил их с поручением в северный конец долины, за пределы Дола. К тому времени, когда они вернулись, уже стемнело, и они поспешили в гостиную, надеясь подробнее расспросить историка, но он там не появлялся. Они поспешно поужинали, ибо пока отец был поблизости, разговаривать о своих важных делах они не могли. После еды они прождали еще почти час, но историк так и не появился, и наконец, когда отца уже давно не было на кухне, они решили заглянуть к Алланону в комнату. Флик не особенно рвался искать темного странника, особенно после своей встречи с ним прошлой ночью по пути в Дол. Но Шеа так настаивал, что в конце концов брат согласился идти с ним, в надежде, что вдвоем им будет безопаснее.


Подойдя к комнате, они обнаружили, что дверь не заперта, а высокий путник исчез. Комната выглядела так, словно в последние дни ей никто не пользовался. Они поспешно обежали всю гостиницу и близлежащие участки, но Алланона нигде не было. В конце концов им пришлось заключить, что по некоей необъяснимой причине он покинул Тенистый Дол. Шеа пришел в откровенную ярость, ибо Алланон даже не соизволил с ним попрощаться, но в то же время он уже начинал сознавать, что больше не находится под опекой историка. Флик же, в свою очередь, был просто рад его исчезновению. Сидя вместе с Шеа на высоких стульях с жесткими спинками перед камином в главной гостиной комнате дома, он пытался убедить брата, что все складывается к лучшему. Он так и не поверил до конца в безумный рассказ историка о войнах в землях Севера и о Мече Шаннары, утверждал он, и даже если в этом и есть доля правды, то наверняка слова о предках Шеа и угроза со стороны Броны крайне преувеличены — просто нелепые сказки.

Шеа молча слушал путаные рассуждения Флика, время от времени кивая в знак молчаливого согласия, а мысли его сосредоточились на том, что ему теперь следует делать. Он всерьез сомневался в истинности истории Алланона. В конце концов, с какой целью историк вообще пришел сюда? Он появился словно только для того, чтобы рассказать Шеа о его странном происхождении, а затем исчез, не сказав ни слова о том, что ему нужно в этом деле. Шеа не был уверен, что Алланон не пришел сюда по какой-то своей тайной причине, надеясь использовать юношу как свое орудие. У него было слишком много вопросов, но он не мог на них ответить.

Постепенно Флику надоело давать молчащему Шеа советы, и в итоге он перестал говорить об этом, тяжело опустился на стул и принялся рассеянно глядеть на потрескивающее пламя. Шеа продолжал обдумывать подробности истории Алланона, пытаясь решить, что же теперь делать. Но через час подобных размышлений он раздраженно махнул руками, по-прежнему сбитый с толку. Выбравшись из гостиной, он направился в свою комнату, верный Флик последовал за ним. Ни один из них не чувствовал стремления к дальнейшему обсуждению этой темы. Добравшись до своей маленькой спальни в восточном крыле дома, Шеа в задумчивом молчании упал на стул, а Флик тяжело рухнул на кровать и равнодушно уставился в потолок.

Пара свечей на маленьком столике у кровати заполняли большую комнату тусклым свечением, и Флик вскоре обнаружил, что дремлет и готов заснуть. Он торопливо помотал головой и, заложив руки за голову, обнаружил длинный сложенный лист бумаги, наполовину скрытый между матрасом и изголовьем кровати. Он с интересом поднес его к глазам и увидел, что это записка, адресованная Шеа.

— Что это такое? — пробормотал он и перекинул записку отрешенно сидящему брату.

Шеа развернул запечатанный лист и торопливо пробежал его глазами. Увидев первые же строчки, он тихо присвистнул и вскочил на ноги. Флик быстро сел на постели, поняв, кто оставил эту записку.

— Это от Алланона, — подтвердил Шеа подозрения брата. — Послушай, Флик.

~У меня нет времени искать тебя и объяснять ситуацию до конца. Произошло более важное событие, и я должен немедленно уйти — возможно, я уже опоздал. Ты должен доверять мне и верить тому, что я тебе рассказал, хотя мне уже не удастся вернуться в долину.

Скоро тебе станет опасно находиться в Тенистом Доле, и ты должен быть готов быстро покинуть его. Если возникнет угроза твоей безопасности, ты найдешь укрытие в Кулхейвене в лесах Анара. Я пошлю тебе друга и проводника. Доверься Балинору.

Ни с кем не говори о нашей встрече. Тебе грозит смертельная опасность. В карман твоего бордового походного плаща я положил мешочек с тремя Эльфийскими камнями. Они укажут тебе дорогу и оградят от опасности, когда ничто другое не поможет. Учти — они только для тебя, Шеа, и ты должен использовать их, только когда не останется иного выхода.

Увидев знак Черепа, убегай не медля. Пусть с тобой будет удача, мой юный друг, и до новой встречи~.

Шеа взволнованно взглянул на брата, но подозрительный Флик с сомнением покачал головой и мрачно нахмурился.

— Я не доверяю ему. О чем он вообще говорит — знак Черепа и Эльфийские камни? Я в жизни не слышал ни о каком Кулхейвене, а до лесов Анара много миль — дни и дни пути. Мне это не нравится.

— Камни! — воскликнул Шеа и бросился к дорожному плащу, висевшему в широком шкафу в углу. Несколько минут он рылся среди своей одежды, пока Флик напряженно наблюдал за ним, затем медленно шагнул назад, осторожно держа в правой руке маленький кожаный мешочек. Он приподнял его и взвесил на ладони, показал брату, а затем бросился к своей кровати и сел. В то же мгновение он развязал бечевку и высыпал содержимое мешочка себе на ладонь. На нее упали три темно— синих камешка, каждый величиной с обычный голыш, тщательно отшлифованные и ярко сияющие в тусклом свете свечей. Братья с любопытством уставились на камни, почти ожидая, что те немедленно совершат нечто чудесное. Но ничего не случилось. Они неподвижно лежали на ладони Шеа, сверкая, словно маленькие синие звезды, выхваченные из ночи, такие чистые, что сквозь них можно было смотреть, будто сквозь обычное цветное стекло. Наконец, после того, как Флик набрался храбрости и дотронулся до одного из них, Шеа ссыпал их обратно в мешочек и сунул его в карман рубашки.

— Да, про камни он не соврал, — через какое-то время высказался Шеа.

— Может быть, да, а может быть, и нет — может, это вовсе не Эльфийские камни, — подозрительно заявил Флик. — Откуда ты знаешь — ты что, видел раньше Эльфийские камни? А что там дальше в письме? Я в жизни не слышал ни о каком Балиноре или Кулхейвене. Нам надо забыть обо всем этом — а особенно о том, что мы вообще видели Алланона.

Шеа с сомнением кивнул, не зная, что ответить на вопросы брата.

— Зачем нам сейчас ломать голову? Нам надо только следить за знаком Черепа, что бы это ни было, и ждать, пока появится друг Алланона. Может быть, вообще ничего этого не случится.

Флик продолжал выражать свое недоверие к письму и его автору еще несколько минут, а затем потерял к этому интерес. Оба брата за день устали и решили, что пора вздремнуть. Погасив свет, Шеа напоследок аккуратно переложил мешочек под подушку, чтобы чувствовать щекой его выпуклость. Что бы ни говорил Флик, в будущем он собирался держать камни при себе.

На следующее утро пошел дождь. С севера неожиданно надвинулись громадные, растущие черные тучи и нависли надо всей долиной, застилая солнце и небо, изливая потоки бешеного дождя, с невероятной яростью колотящего по крошечному поселку. Все работы в поле разом остановились, и походов из долины и обратно больше не стало — так было вначале один, затем два, а потом целых три дня. Ливень приобрел ужасающую силу, удары слепящих молний полосовали затянутое темными тучами небо, гром густо и раскатисто гремел над долиной так, что дрожала земля, затем затихал, удалялся и превращался в чуть слышный далекий зловещий рокот откуда-то с севера, из темноты. Три дня подряд шел дождь, и жители Дола уже начали опасаться, что потоки дождевой воды с холмов обрушатся на их маленькие дома и открытые поля и разрушат их. В гостинице Омсфордов каждый день собирался народ и беспокойно беседовал за кружкой пива, бросая озабоченные взгляды на стену дождя, безостановочно падающего за мокрыми стеклами окон. Братья Омсфорды молча наблюдали, слушали разговоры и вглядывались в тревожные лица взволнованных людей, собиравшихся маленькими компаниями в тесной гостиной. Вначале они надеялись, что буря пройдет стороной, но прошло три дня, а погода не собиралась меняться.

Ближе к полудню четвертого дня дождь от бесконечного ливня ослаб до теплой измороси с густым туманом и липкой влажной жарой, из-за чего все вокруг ходили крайне раздраженными и вялыми. Толпа в гостинице начала уменьшаться, люди постепенно возвращались к своей работе, а вскоре Шеа и Флик вновь занялись мелкой починкой и большой уборкой. Буря сломала ставни и сорвала с крыши кровельные доски, разбросав их по окружающей местности. Во многих местах крыша и стены в крыльях гостиницы текли, а сарайчик с инструментами позади хозяйства Омсфордов практически расплющило рухнувшим вязом, вывороченным из земли бурей. Несколько дней юноши заделывали течи, чинили крышу и меняли сломанные или потерянные ставни и кровельные доски. Работа эта была кропотливой, и время шло медленно. Десять дней спустя дождь окончательно прекратился, громадные тучи исчезли, и темное небо очистилось и просветлело, снова став знакомым и светло-голубым, с белыми пятнами облаков. Ожидаемые потоки с холмов так и не пришли, и когда жители Дола вновь начали возвращаться на поля, снова выглянуло теплое солнце. Земля долины высохла, из сырой грязи став твердой почвой, повсюду усеянной лужицами черной воды, которую торопливо впитывала ненасытная земля. Наконец исчезли даже лужицы, и долина стала такой, какой была всегда — ярость прошедшей бури осталась лишь в памяти.

Шеа с Фликом, занимаясь восстановлением разрушенного сарайчика, закончив остальную работу в гостинице, слышали от жителей Дола и гостей обрывки разговоров об этом ливне. Никто в Доле не мог вспомнить такой яростной бури в это время года. Ее сопоставляли с зимней пургой, застигающей в огромных северных горах ничего не подозревающих путников и сбрасывающей их с перевалов и горных троп, после чего никто их больше не видел. Странная буря заставила всех в поселке отложить свои дела и вновь задуматься над постоянными слухами о непонятных происшествиях на далеком севере.

Братья внимательно прислушивались к разговорам, но ничего интересного так и не узнали. Часто они шепотом беседовали об Алланоне и о загадочной истории наследия Шеа, рассказанной им. Практичный Флик уже давно счел всю эту историю либо глупостью, либо неумной шуткой. Шеа терпеливо выслушивал его доводы, но не мог забыть об этой истории, в то же время окончательно так и не веря в нее. Он чувствовал, что еще многое скрыто от него, слишком мало знают они с Фликом об Алланоне. Пока он не соберет все сведения, он не намерен был что-либо предпринимать. Мешочек с Эльфийскими камнями он постоянно держал при себе. Пока Флик по несколько раз в день бубнил о том, как глупо таскать с собой эти камни и верить россказням Алланона, Шеа внимательно рассматривал всех незнакомцев, проезжающих через Дол, тщательно выискивая в их вещах загадочный знак Черепа. Но шло время, он ничего не замечал и постепенно тоже начинал подумывать, что вся это история — просто упражнение в тонком искусстве обмана доверчивых.

Не происходило ничего, что могло бы заставить Шеа думать иначе, пока не минуло более трех недель со дня спешного отбытия Алланона. Весь этот день братья вырезали доски для кровли гостиницы, и домой вернулись только к самому вечеру. Когда они вошли, отец сидел в своем любимом кресле у длинного кухонного стола, склонив широкое лицо над тарелкой, источающей аромат еды. Взмахом руки он приветствовал сыновей.

— Пока тебя не было, Шеа, тебе пришло письмо, — сообщил он, доставая длинный белый конверт. — Написано — от Лиха.

Шеа издал удивленный возглас и торопливо протянул руку к письму. Флик громко застонал.

— Я так и знал, я так и знал; хуже быть не может, — проворчал он. — Самый главный бездельник на всем Юге решил, что нам ради него стоит еще помучаться. Разорви это письмо, Шеа.

Но Шеа уже распечатал лист бумаги и изучал его содержимое, совершенно не обращая внимания на замечания Флика. Последний раздраженно пожал плечами и рухнул на стул рядом с отцом, вернувшимся к своему ужину.

— Он хочет знать, где мы скрывались, — рассмеялся Шеа. — Он хочет, чтобы мы как можно скорее с ним встретились.

— Ох, конечно, — проворчал Флик. — Видимо, у него неприятности, и он ищет, на ком бы ему отыграться. Почему бы нам вместо этого просто не спрыгнуть с ближайшего утеса? Ты помнишь, что случилось в прошлый раз, когда Менион Лих пригласил нас к себе? Мы несколько дней плутали в Черных Дубах и едва не попались волкам! Никогда не забуду это маленькое приключение. Пусть лучше до меня доберется Тень, чем я приму от него второе такое приглашение!

Брат его рассмеялся и хлопнул Флика по широким плечам.

— Ты просто завидуешь, потому что Менион — сын королей и живет так, как хочет.

— Королевство размером с лужу, — тут же последовал ответ. — А королевская кровь в наши дни ценится дешево. Посмотри на себя‡ Он спохватился и быстро захлопнул рот. Оба они бросили встревоженные взгляды на отца, но он, очевидно, был поглощен ужином и ничего не слышал. Флик, извиняясь, пожал плечами, а Шеа ободряюще улыбнулся брату.

— Один человек в гостинице ищет тебя, Шеа, — внезапно заявил Курзад Омсфорд, подняв глаза. — Когда он спрашивал о тебе, он упоминал о том высоком путнике, что был здесь несколько недель назад. Никогда раньше не видел его в Доле. Он сейчас в большой гостиной.

Флик медленно встал, охваченный страхом. Новость моментально вывела Шеа из равновесия, но он торопливо подал знак брату, собирающемуся заговорить. Если этот новый гость — враг, это надо быстро выяснить. Он ощупал карман рубашки, убедившись, что Эльфийские камни все еще на месте.

— Как он выглядит? — быстро спросил он, не найдя другого способа спросить о знаке Черепа.

— Трудно сказать, сын, — невнятно ответил отец, не отрываясь от ужина, склонив лицо к тарелке. — Он закутан в длинный зеленый лесной плащ. Приехал сегодня днем — прекрасный конь. Он очень спешил с тобой встретиться. Лучше найди его прямо сейчас.