Мелодия для саксофона

– Иначе он не женился бы на Кларе.

– А Клара пострадала?

– А чего ей сделается? – удивилась Ксения Эдуардовна.

– Её не задело?

– Ни единой царапины!

– И она к Фёдору в больницу ходила?

– Щас! – фыркнула женщина.

– Но тогда как же…

– Этот дурень сам после больницы её нашёл и стал за ней ухаживать. Мать Кларина и сказала: «Выходи, где ты ещё такого найдёшь?»

– И Клара вышла?

– Вышла, на Федькину беду. Уж больше десяти лет он с ней мучается.

– Они живут вдвоём?

Ксения Эдуардовна внимательно посмотрела на Мирославу.

– Я имела в виду, у них дети есть?

– Детей нет! – отрезала хозяйка дома. – Но живут они не вдвоём, вернее, летом вдвоем, а зимой с ними живёт Кларина мать. Вот уж кто женщина во всех отношениях достойная. Ума не приложу, как у Софьи Михайловны такая фифа, как Кларка, выросла.

– А мать Клару, наверное, всё равно любит…

– Ещё как любит! – подтвердила предположение детектива Ксения Эдуардовна.

– Спасибо вам, – Мирослава легко спорхнула с кушетки, – нога моя не болит, наверное, лёд помог или мёд. А может, и то и другое вместе.

– А я ещё одну болезнь знаю, – проговорила Ксения Эдуардовна.

– Какую?

– Воспаление хитрости называется…

Мирослава хихикнула, не выходя из образа, чмокнула изумлённую хозяйку квартиры в щёку и сказала:

– Спасибочки вам, Ксения Эдуардовна, – и устремилась в прихожую.

Проводив её, Ксения Эдуардовна ещё долго качала головой:

– Что за девица такая? Неужто она к Фёдору клинья подбивает? Но зачем ему такая? У него уже есть одна дурная, а от этой толку не больше будет.

Если бы Мирослава могла прочитать мысли Ксении Эдуардовны, то посмеялась бы от души.

Пока же она наверняка была уверена только в одном: Софья Михайловна Пушкарская сильно любит свою не вполне благополучную дочь и готова ради неё на всё. Вставал вопрос: и на убийство тоже?





Глава 19




Без особой надежды вернувшись в гостиницу, Мирослава показала одну из фотографий Клары Шляхтиной портье и спросила:

– Может быть, вы знаете эту женщину?

И тот сразу воскликнул:

– Как не знать?! Это же сиделка саксофониста Аркадия Бессонова!

– Вы уверены?

– У меня стопроцентное зрение и прекрасная память на лица!


– Ага… – проговорила Мирослава, – а больше вы её нигде не видели?

– По-моему, нет, – задумался портье и попросил: – Можно ещё раз взглянуть на фотографию?

– Да, пожалуйста.

Мужчина вгляделся в фото и уверенно заявил:

– Нет, больше нигде ее не видел.

– А в театре? – осторожно спросила Мирослава, понимая, что на сцену Клара выходит загримированной, но всё же…

– Вы извините, – смущённо проговорил портье, – но я в театре лет пять не был. Работа, семья.

– Понимаю.

– А она что, завзятая театралка? – портье кивнул на фотографию Шляхтиной.

– Очень даже может быть, – улыбнулась Мирослава.

Первым делом, войдя в свой номер, Волгина сбросила тесные туфли.

Она позвонила Морису и расспросила о делах в агентстве.

Тот с улыбкой сообщил о домогательствах Наполеонова и вполне серьёзно проинформировал её о звонках Инессы, добавив:

– Она, кажется, нервничает.

– Ты сказал ей, что меня нет в городе?

– Сказал.

– И о том, что я занимаюсь её делом?

– Сказал, но, по-моему, это только раззадорило Бессонову. Она сказала: «Как можно заниматься расследованием убийства бабушки, уехав из города?»

– И что ты ей ответил? – живо поинтересовалась Мирослава.

– Что у вас свои методы, – вздохнул Миндаугас.

– Молодец!

– Молодец-то молодец, но…

– Никаких но, – перебила она. – Я скоро приеду.

Говорить своему помощнику о том, что у неё появилась подозреваемая, Мирослава не стала. Она просто попрощалась и положила трубку.

– Даже тебя к телефону не позвала, – сказал Морис сидевшему рядом коту.

Дон вздохнул.

– Ничего, – погладил его Морис, – зато твоя хозяйка обещала скоро приехать.

Дон внимательно посмотрел в глаза Миндаугасу.

– Честно, честно, – заверил его Морис и укорил: – И напрасно ты думаешь, что я просто тебя успокаиваю.

Кот молча отвернулся.

– Меня бы самого кто успокоил, – обронил Морис по-литовски.

Но, о чудо, кот повернулся, запрыгнул к нему на колени и замурлыкал.

Морис растерялся от неожиданности, а потом подумал: «Не иначе как Мирослава права, и коты на самом деле невидимой нитью связаны со вселенским разумом».

На следующее утро Мирослава отправилась в дачный посёлок, в котором всё лето проживала тёща Фёдора Шляхтина Софья Михайловна Пушкарская.

Волгина старалась точно следовать указаниям, данным ей Фёдором.

Несмотря на отличную память, она всё-таки записала, где и в какую сторону нужно сворачивать на развилках, которых тут оказалось видимо- невидимо.

Уверенная в том, что не сбилась с дороги, она добралась до огромного осколка скалы, напоминающего клык волка. Он устремлялся так высоко в небо, что, чтобы рассмотреть его хорошенько, Мирославе пришлось выйти из машины и задрать голову.

– Впечатляет, – сказала она вслух.