Мэтт между строк

Мэтт рассмеялся.

– Да не зажатая она! Чтобы ты знал, мы… занимаемся этим очень часто.

– А, хорошо. Уже хоть что-то.

– И нет ничего плохого в том, что мы оба сосредоточены на школе. Для тебя учеба тоже важна, раз ты еще не вылетел из Брандейского университета.

– Это да, но я точно не такой, как ты. У тебя есть что-то такое, чего мне никогда не добиться.

– Ну да, ну да.

– Я серьезно. Братан, тебе надо научиться ценить свой чертов талант. Ты такой умный, что я не понимаю половину твоих слов – притом что мы все знаем о моем великолепии. – Финн подмигнул брату. – Мэтти, ты просто потрясающий.

Мэтт покачал головой. Финн перебарщивал с похвалами.

– Я прекрасно знаю, в чем я умен, а в чем нет.

– И что, например, тебе не дается? В следующем году ты поступаешь в МТИ. Куда уж гениальнее?

Мэтт вздохнул.

– Дело не в этом. Хорошо, допустим, если я поступлю в МТИ, я буду справляться с учебой без проблем. Мы все это знаем. – Он поднял голову и окинул взглядом горную гряду на фоне неба.

Следующие несколько секунд Финн молчал. Мэтт чувствовал, как брат буравит его взглядом. Наконец Мэтт посмотрел на него.

– Что? Что такое?

– Да ладно тебе, Мэтт, перестань. Мне повезло с братом, как никому другому в целом мире. У тебя такое золотое сердце и такой сильный дух, каких ни у кого не найдешь. Пожалуйста, не забывай об этом. Ты не только самый умный из нас двоих.

– Я в курсе. Еще я самый красивый. – Мэтт бросил пакетик мюсли в Финна, попав тому прямо в голову. – Ты просто иногда мне об этом напоминай.

– Вы только посмотрите, кто тут у нас научился дерзить, а? Нашел себе девчонку и пафосный универ, который его с руками оторвет… И что дальше? – поинтересовался Финн.

Мэтт опустил руки на колени и снова посмотрел на небо, а потом улыбнулся.

– Не знаю. Но мне не терпится узнать.

Финн поднялся на ноги и, сделав пару шагов, встал рядом с братом.

– Мне тоже. Я горжусь тобой, мужик. Честно. Сейчас в наших жизнях все так хорошо складывается, правда?

Мэтт помедлил с ответом.

– Да.

Финн нахмурился.

– В чем дело? Что-то с Селестой? Она в порядке?

– У нее все отлично. Конечно, она по тебе очень скучает, но это нормально.

Правда заключалась в том, что Селесте ужасно не нравилось, что Финн живет в общежитии. Мэтт постоянно ее раздражал – очевидно, из-за того, что он не так хорошо ладил с малышней, как его брат. Он старался изо всех сил и пробовал увлечь Селесту занятиями, которые, по его мнению, могли быть ей интересны. Но пока его попытка разжечь в сестре интерес к клубу любителей минералов вызвала у нее лишь недоуменное: «Ох, Мэтти». Но он не собирался брать пример с Финна и тратить субботу на поездку в парк развлечений «Кэноби Лэйк». Он терпеть не мог скопления людей, а также очереди и кошмарную музыку, которая грохотала из динамиков. Ему не нравились идиотские аттракционы, и он не мог понять, почему люди не замечают, насколько они чудовищно нелепы. Мэтт считал «Кэноби Лэйк» воплощением всего плохого, что только было в американской культуре. Финн, в отличие от него, несколько раз в год решался на это безумие, и они с сестрой неизменно возвращались домой с горой дешевых плюшевых игрушек кислотных цветов, которые Финн для нее выигрывал. Слава богу, что у Селесты был Финн, дававший ей именно то веселье, в котором она нуждалась. Мэтт тоже хотел бы так уметь. Он завидовал способности Финна мгновенно превращаться в большого ребенка: тот играл с Селестой, хихикал и подкидывал ее на руках – и все это с потрясающей легкостью. Возможно, когда она подрастет, Мэтт сможет стать для нее хорошим старшим братом. Он придумает, что ему сделать, чтобы Селеста полюбила его так же сильно, как и Финна.

Мэтт улыбнулся.

– Здорово, что ты приезжаешь к ней каждую субботу. Она тебя просто обожает.

– Я скучаю по этой попрыгунье. Правда скучаю. Видел ли ты где-нибудь еще такого счастливого ребенка? Как думаешь, родители не разрешат ей переехать ко мне в общагу?

– Вряд ли. А еще она никудышно пьет пиво залпом. Заливает в себя полбутылки, а потом начинает кашлять. Совершенно неподобающим образом.

– Ох уж эти десятилетние неумехи! Ладно, вы с ней пока тренируйтесь – например, на слабеньком эле, – а я возьму на себя родителей.

– Значит, вы с Селестой оставите меня одного в этом доме ужасов? – Мэтт вскинул руки. – Спасибо, ценю вашу заботу.

Финн немного помолчал, а потом упер руки в бока.

– Мэтт, что у вас там происходит?

Мэтт на секунду задумался, решая, стоит ли что-то рассказывать брату.

– У мамы… не все хорошо. Не знаю, как объяснить. Когда ты приезжаешь домой, она берет себя в руки, но…

– Это происходит снова.


Мэтт кивнул.

– Мне кажется, да. Я не успеваю следить за скачками ее настроения.

– Ох, черт. – Финн поднял с земли камешек, выпрямился и изо всех сил запустил его в сторону горного склона. – Она перестала принимать лекарства?

– Не знаю. Может быть.

– Я знаю, что она их не любит. – Финн начал расхаживать взад и вперед по небольшому участку, засыпанному камнями. – Она говорила, что они слишком сглаживают все эмоции. Но, боюсь, выбора у нее нет.

Мэтт слушал, как Финн что-то бормочет и вздыхает, раскидывая камешки ногой.

– А как к этому относится папа?

– Как ты сам думаешь?

– Опять пользуется своей бесполезной тактикой и скрывает переживания за улыбкой?

– Ага. Но ему определенно приходится непросто. Не могу сказать, что виню его.

– А стоило бы. Он должен заботиться о своих детях. Это его ответственность. – Финн снова вздохнул и тихонько выругался. – Еще чуть-чуть, и ты оттуда уедешь, Мэтт.

– А как же Селеста?

– Ты что, забыл? Она будет пить со мной пиво. – Финн ударил мыском по очередному камешку. – Знаю, знаю. Это не смешно. Ты, конечно, прав.

– У Селесты настроение не скачет, как у мамы. Она просто все время радуется. Не хочу, чтобы это изменилось.

– Не изменится, – с уверенностью сказал Финн. – Мы не позволим им у нее это отнять. Ни за что.

– Может, ты поговоришь с мамой? Она к тебе прислушается. К тебе она относится лучше всех.

– Не говори так. Это неправда.

– Все нормально, Финн. Я не расстраиваюсь. Так было всегда.

– Мэтт, ты что, правда не понимаешь?

– Что не понимаю?

– Она относится к тебе строже, потому что видит в тебе соперника. Ты умнее, и она не может с этим смириться. – Финн снова уселся рядом с Мэттом. – Она завидует. Вот и все.

– Ого. Ты так думаешь?

– Она всегда будет на тебя давить и пытаться хоть немного опустить на землю. Я люблю маму, но… не обращай внимания на мусор в ее голове. Я знаю, она достает тебя разговорами о МТИ, утверждает, что там ты не получишь всестороннего образования. Но это неправда. Сама она не смогла туда поступить, а ты сможешь, и она это знает. Тебя ждут великие дела. – Финн широко улыбнулся. – Будет весело за тобой понаблюдать.

– Спасибо. – Мэтт опустил голову и принялся поправлять шнурки. – Спасибо, Финн.

– А Селеста? Как думаешь, чем она захочет заниматься по жизни?

– Может, станет пианисткой? Или займется чем-то еще таким же творческим. Представь ее в искусстве. Мы будем ходить в галереи и слушать, как Селеста рассказывает о символическом значении скульптуры, которую она несколько месяцев создавала из шишек и молний для одежды.

– Запросто, – согласился Финн. – Это будет странно, но замечательно.

– Да, именно.

– Это в ее духе. Она слишком умная для своего блага и не похожа на одноклассников, но у нее потрясающий потенциал. Она способна совершить нечто уникальное и выдающееся. Как думаешь?

Мэтт кивнул.

– Полностью согласен.

– Можешь представить, каким она будет подростком? – простонал Финн. – Ох, осталась-то всего пара лет. За этой блондиночкой парни табуном будут бегать. Того и гляди дверь вышибут.

– Вот уж точно. Придется разработать какую-нибудь систему безопасности. Я буду заниматься разведкой, а ты можешь установить ловушки. Как насчет каких-нибудь сеток на блоках?

Финн одобрительно хлопнул ладонью по ладони Мэтта.

– Договорились.

– Так ты поговоришь с мамой?

– Да. Ни о чем не волнуйся. Я со всем разберусь.