Минус восемнадцать

44




Фабиан поправил правое заднее зеркало, надеясь, что направляющийся к нему мужчина не заметит этого. Муландер был прав: это действительно преступник. На нем были остроносые бутсы, черные джинсы с ремнем с заклепками, солнечные очки и бордовый бархатный пиджак, а на голове — характерная прическа Криса Дауна в стиле хард-рок. Он их вычислил? Поэтому он шел прямо к машине, где сидел Фабиан?

Фабиан проверил пистолет в наплечной кобуре, который он не мог вынуть. Пока не мог. Тем более поздно было заводить машину и уезжать. Это будет слишком заметно и, вероятно, привлечет еще больше внимания. К тому же он лишится места на парковке, и ему придется кружить по площади целую вечность в поисках нового.

Мужчина уже подошел к машине с правой стороны. Не зная, хорошо это или плохо, Фабиан повернулся к ремню безопасности и вытащил его, словно только что сел в машину. К его большому облегчению, мужчина прошел мимо, не обратив на него внимания, и перешел дорогу.

— Объект только что прошел мимо и направляется в банк, — сказал Фабиан в микрофон.

— Но я ничего не понимаю. Разве встреча не назначена на два? Ведь сейчас только четверть второго, — послышался голос Утеса, который вышел из главного входа в банк в синем комбинезоне с ведром в одной руке и со стремянкой на плече.

— Может быть, он перенес встречу на более ранний час? — предположил Муландер. — Астрид, ты находишься внутри. Ты что-нибудь об этом слышала?

— Ни слова.

— О’кей, все посты готовы. Объект, похоже, уже входит.

Однако, пройдя между двумя конусообразными деревьями за несколько метров до входа, мужчина взял вправо, прошел мимо Утеса, который только что начал мыть окно, и исчез за углом.

— Он не входит, а идет дальше к Северной береговой улице, — сказал Муландер.

— Группа один здесь, мы его видим, — послышался голос.

— Что он делает? Расскажите, — попросил Фабиан, который уже потерял мужчину из вида.

— Идет дальше. Нет, подожди, он остановился у бокового входа и… опять поворачивается… И снова идет дальше.

— Он осматривает местность, — сказал Муландер. — Думаю, он обойдет весь квартал.

Точно, подумал Фабиан. Именно этим преступник и занимается.

— Как обстановка на задней стороне квартала у переулка Кольметарегренден? Там есть кто-то?

— Ответ: нет, — отозвался Муландер. — Это на расстоянии свыше шестидесяти метров от банка. Мы сосредоточились на трех входах.

Значит, на короткое время они потеряют его из вида.

— Северная береговая улица, вы его все еще видите?

— Да, он продолжает идти вперед… Но сейчас снова остановился и оглядывается.

— Где он точно находится?

— В конце квартала.

— И в каком направлении он смотрит?

— На северо-восток, к переулку Кольметарегренден в сторону улицы Куллагатан. Пойти за ним?

Фабиан собрался было ответить да, но его опередила Тувессон:

— Нет. Все остаются на своих местах согласно плану. И заметьте: до начала встречи осталось сорок две минуты.

Тувессон, конечно, была права. Существовал риск, что они выдадут себя, и тогда мужчина скроется навсегда. Но хотя Фабиан сознавал, что они не должны брать преступника уже сейчас, он не мог отделаться от мысли, что у них был шанс и что, возможно, именно в эту секунду они его упускают.

— Как обстановка? Вы его видите? Разве он уже не должен быть на другой стороне? Группа два, вы на месте?

— Да, но не объект. Пока нет.

Тишина в рации все больше беспокоила его. Фабиан взглянул на часы — двадцать две минуты второго. Двадцать три.

По-прежнему ничего, кроме вакуума, который всасывал воздух из салона и все больше затруднял дыхание. Он больше не мог просто сидеть и ждать, так дело не пойдет. Преступник, как точно заметил Муландер, осмотрел местность. Но это не значит, что он не заметил кого-то из них и не покидает теперь поле боя.

Фабиан открыл дверь, вышел из машины и сделал несколько глубоких вдохов.

— Фабиан, что ты делаешь? — раздался в наушниках голос Муландера.

Он повернулся и поднял глаза на окно, где, как он знал, стоял Муландер. Но в окне отражался свет, и он смог увидеть только небо и частично фасад Торгового банка с противоположной стороны.

— Пойду пройдусь по кварталу, — сказал Фабиан и захлопнул дверцу машины.


— Нет, не пройдешься. Ты останешься на месте и будешь ждать в машине, как планировали, — послышался голос Тувессон.

Фабиану даже не нужно было думать еще раз — он прервал разговор и пошел по улице. Он не мог просто сидеть и смотреть, как они упускают случай, который им только что представился. Особенно с учетом того, что в отношении преступника у них была только фотография из паспорта, на которой он напоминал Криса Дауна.

Но вместо того, чтобы идти по следам преступника, он пошел в противоположном направлении по улице Стальгатан слева от банка. Там парковые рабочие вовсю подрезали деревья, ряд которых тянулся вдоль переулка. Все трое проводили его взглядом, даже парень в кабине крана, и Фабиан почти услышал крик Тувессон в их наушниках.

Он вошел в переулок, зажатый между Ратушей с левой стороны и Торговым банком с правой, и вспомнил о гамбургерной «Клок», которая находилась здесь в годы его детства и на месте которой теперь находилось какое-то кафе. Что же случилось? Целая сеть гамбургерных, внезапно растаявшая, как дым. И, дойдя до переулка Кольметарегренден в другом конце квартала, Фабиан осознал, что именно это сейчас сделал преступник.

Растаял прямо на глазах у всех, кто вел наблюдение.





45




— Это Эльвин. Сейчас я не могу говорить, а ты можешь. Так говори.

Фабиан звонил уже в четвертый раз. Каждый раз он оставлял сообщение и просил Эльвина перезвонить, как только тот сможет.

— Привет, Хуго, это снова Фабиан, — сказал он после короткого сигнала, пытаясь перейти запруженную машинами улицу Хельсувеген и остаться при этом в живых. — Ты бы лучше откликнулся, чтобы мы знали, что ты живой. А не то мы объявим тебя в розыск и начнем прочесывать окрестности. — Он сказал это в шутку, но не мог не признаться самому себе, что где-то в глубине души все же испытывает смутное беспокойство с выходных, когда Эльвин перестал выходить на связь.

Согласно выцветшей от солнца табличке, Х. Эльвин жил на третьем этаже. Поднявшись наверх, Фабиан нажал на маленькую белую пластмассовую кнопку, желто-коричневую снизу, — вероятно, ее пытались поджечь скучающие молодые люди. Раздался громкий и отчетливый сигнал — не электронный бой часов, а настоящий, который больше напоминал жужжание ядовитого шершня. Но Хуго Эльвин, похоже, этого не слышал. Во всяком случае, дверь он не открыл.

Несколько часов назад они все убедились в том, что находившийся рядом с банком преступник исчез навсегда. Что каким-то образом он почувствовал слежку.

Фабиан сам обошел квартал и не по одному разу поискал мужчину в прилегающих улицах, а потом вернулся к арендованной машине и вместе с другими стал ждать двух часов. Но копия Криса Дауна так и не появилась. И, тем не менее, они оставались на своих местах. Сначала они прождали два часа, а потом еще час, после чего Тувессон наконец приняла единственное правильное решение и прервала операцию.

Фабиан приготовился взять всю вину на себя, считая, что всех выдала их поездка с Лильей в усадьбу. Но преступник опередил его — он позвонил сотруднику банка всего лишь за несколько минут до закрытия и сообщил, что, к сожалению, ему помешали кое-какие обстоятельства, а также спросил, есть ли возможность встретиться в пять часов на следующий день.

Фабиан положил ладонь на ручку двери Эльвина и потянул ее вниз. Дверь оказалась незапертой, и он мысленно заглушил все голоса, которые наперебой кричали ему, что он не может ни с того, ни с сего войти в квартиру коллеги.

Он был здесь впервые — Эльвин был не из тех, кто приглашает гостей на ужин, — но все выглядело примерно так, как он себе представлял. Коричневые ковры на сером неровном линолеуме. Бежевые обои с водорослями за старыми фотографиями в рамках, изображающими Симрисхамн — город, где Эльвин провел свое детство. На одной из фотографий был изображен мальчик в платье, который помогал маме развешивать белье.

Фабиан прошел в гостиную и огляделся. Небольшой стеллаж с маленькими безделушками и плюшевый диван перед телевизором старого образца, две синие сюжетные тарелки на стене и придиванный столик с темно-зелеными изразцами и кружевной скатертью. Все дышало ушедшей эпохой.

Но Фабиан отметил не только это.

Эльвин был одиноким человеком, и Фабиан считал, что таким коллега оставался всю жизнь. Что у него никогда не было ни жены, ни детей. Но дом, в который он попал, не напоминал жилище асоциального и немного неотесанного мужчины. В этой квартире чувствовалась женская рука. Может быть, с тех пор прошло какое-то время и она давно умерла, и Эльвин оставил все так, как было, ничего не тронув. Правда, Фабиан нигде не мог найти ее фотографий. Ни на стенах, ни в фотоальбоме.

Он прошел на маленькую кухню, где сладковатый удушливый запах явно шел от одного или нескольких мусорных мешков с остатками еды, что совсем не было похоже на Эльвина — такого чистоплотного и аккуратного. Во всяком случае, за два года их совместной работы у Фабиана сложилось такое мнение о коллеге.

Без сомнения, Эльвин был самым компетентным следователем в их отделе. Никто не умел выявлять ключевые моменты в ходе следствия так искусно, как он. Он никогда не говорил больше необходимого и одновременно без проблем срывал свое плохое настроение на окружающих.

Вне работы Эльвин был для Фабиана терра инкогнита, и Лилья явно чувствовала то же самое. Они никогда не общались в частном порядке, в отличие от Муландера и Эльвина, которые знали друг друга со студенческих лет в Высшей школы полиции, если не еще раньше. Так что в решающий момент коллега мог по большому счету скрыть какой угодно личный секрет.

Поэтому он ходит по квартире непрошеным гостем и осматривает все вокруг? Или он действительно беспокоится, что что-то случилось? Если честно, то Эльвин вызывал у Фабиана любопытство с тех пор, как он переехал в Хельсингборг и посидел за его письменным столом, единственным свободным в разгар отпусков.

Фабиан прошел в спальню, где увидел аккуратно заправленную кровать. Но никаких ответов на вопрос, что случилось с коллегой, найти не мог. Если вообще что-то случилось. И только открыв одну из дверей шкафа, обнаружил нечто интересное. Но из области не ответов, а скорее вопросов.

Первая мысль, которая пришла ему в голову: юбки, платья и блузы принадлежат женщине, с которой Эльвин явно жил, но о которой никогда не рассказывал. Колготки, трусы и бюстгальтеры — остатки прежней жизни. Но когда Фабиан нашел два парика, коллега предстал перед ним совсем в ином свете.





46




Фарид Черукури полностью смирился со своей ситуацией на работе в отделе по обслуживанию клиентов мобильного оператора TDC в бункере без окон на минус четвертом этаже под землей. Он выбросил из головы все мысли о какой-либо карьере, хотя именно карьерный рост ему обещали шесть лет назад, когда брали на работу.

И хотя он делал все, чтобы не думать об этом, он с болью осознавал, что и через десять лет будет по-прежнему сидеть в том же бункере площадью полтора квадратных метра и отвечать на вопросы, один глупее другого. Вопросы потоком лились из наушников, которые давили так сильно, что вмятины на висках не успевали проходить даже за длинные выходные.

Конечно, в темноте были проблески света. Например, его интерес к программированию. Во всяком случае, так он обычно отвечал, если кто-то спрашивал. На самом деле он в основном занимался тем, что конструировал трояны с продвинутыми вирусами, обманывал систему безопасности и обходил брандмауэры. Но даже это ему стало надоедать.

Другое дело три года назад, когда ему удалось взломать самый важный криптоключ TDC и после этого проникнуть в святая святых — разговоры, смс и трафик передачи данных в сети компании. Политики, королевские особы и прочий сброд — не играло никакой роли. Если у него возникало желание, чаще всего достаточно было только ввести их номера и начать слушать.

Это озарило существование Фарида на несколько месяцев, пока он не понял, что большинство знаменитостей на самом деле жалкие и скучные люди. Не говоря уже об их разговорах, в девяти случаях из десяти совершенно бессмысленных. Ни об одном смачном скандале он не узнал раньше остальных.

И только когда эта женщина-полицейский Дуня Хоугор обратилась к нему два года тому назад и попросила отследить мобильный трафик ее начальника Кима Слейзнера, что-то стронулось с места и началась кутерьма. Особенно когда Фарид слил местонахождение мобильного — центр проституции во всем Копенгагене — газете «Экстра Бладет».