Минус восемнадцать

Вот как все взаимосвязано, подумал Фабиан. Как персональный менеджер Халена женщина должна была понять, что что-то не так. Может быть, она заметила, что на фото на новых водительских правах не Хален, и стала чинить препятствия. И чтобы не повторять ту же ошибку с Петером Брисе, преступник начал с того, что поменял отделение банка.

— У нее была семья?

— Кристоффер и Мейя. Муж и дочь, — ответила Лилья. — Газеты очень много писали об их безнадежных поисках мамы. Так что нам надо связаться с ними и все рассказать.

— Нам? — удивился Утес. — Разве этим делом не занималась полиция Хёганеса? Ведь это они вели следствие.

— Я бы тоже хотел с ними встретиться, — сказал Фабиан. — Может быть, у них есть какие-то сведения, которые подойдут к нашему пазлу.

Лилья кивнула и пометила в блокноте.

— Мы готовы и можем продолжать? — спросил Утес и, дождавшись кивка Фабиана, показал пальцем на двух женщин-жертв. — Я далеко не эксперт, но смею утверждать, что, похоже, тела этих двоих разлагались одинаковое количество времени. Что скажешь?

Фабиан подошел, чтобы посмотреть, и кивнул.

— А вот он, — Утес показал на мужчину, одетого в коричневые вельветовые брюки, рубашку и пиджак, — похоже, умер как минимум на полгода раньше.

Утес прав. На правой руке, торчащей из пиджака, не хватало не только безымянного пальца, но и части кожи. То же самое с черепом с тонкими волосами и лицом, которое трупные черви в нескольких местах проели до скелета.

— По-моему, он, так или иначе, отличается от остальных.

— Ты хочешь сказать, помимо того, что он умер раньше.

Утес кивнул.

— Точно как разносчица газет Сони Викхольм, он был упакован в двойной мешок для трупов, и, может быть, с ним произошло то же самое.

— Что именно?

Утес вздохнул.

— Сони Викхольм лежала не в той могиле, не так ли? Она не имела никакого отношения к Крису Дауну, и, тем не менее, мы нашли ее там. Наверное, ее не положили в могилу в саду Халена по той причине, что они уже успели заполнить и закрыть могилу, а женщина обнаружила их, когда они уходили оттуда.

— И они хранят ее в двойном мешке, пока у них не появится новая могила, — сказал Фабиан. Он начал понимать ход мыслей Утеса. — И ты хочешь сказать, что этот мужчина не имеет никакого отношения к Юхану Халену и на самом деле совсем другая жертва.

Утес кивнул.

— Но как я уже сказал, это всего лишь предположение.

Фабиан не мог не согласиться с Утесом.

— Как далеко мы продвинулись в установлении его личности?

— Не дальше того, что, во всяком случае, это его палец. — Утес показал сделанное крупным планом фото, изображавшее оторванный палец с кольцом-печаткой из золота.

— Где это кольцо? — спросил Фабиан.

— У Муландера. Но он наверняка еще не успел осмотреть его из-за убийства сегодня ночью.

Фабиан наклонился вперед, чтобы лучше рассмотреть грязную печатку. Это был какой-то родовой герб, дворянский знак с двумя львами, стоящими на задних лапах с открытыми пастями по обе стороны щита, который, в свою очередь, был разделен на две части. На одной был изображен рог благородного оленя, а на другой — меч.





76




Дуня стояла под душем, и теплые струи смывали остатки песка, попавшего ей в глаза, вместе с бальзамом, который она в кои-то веки использовала без всякой спешки. Наконец-то она чувствовала себя отдохнувшей. Вчера вечером она рухнула прямо в кровать в половине десятого и сразу вырубилась — не было сил даже открыть купленные пакеты с лакричными леденцами.

Она проспала двенадцать часов. Двенадцать часов глубокого сна оказали на нее такое благотворное действие, что сейчас она являла живое доказательство того, что недосыпание можно компенсировать. У нее даже хватило сил побрить ноги и выщипать брови, прежде чем вернуться в спальню, где она надела чистое белье и решила поменять простыню, хотя это всегда давалось ей с большим трудом.

Через полчаса придет Магнус, и они вместе просмотрят список имен, который этот эсесовец-рецепционист из полиции Хельсингборга помог им раздобыть. Как только Фабиан ушел, нацист, конечно, стал перечить и приложил все усилия, чтобы объяснить, почему это нельзя делать.

И если бы не Магнус, ситуация бы наверняка вышла из-под контроля.

Со своим природным спокойствием он заставил и Дуню, и косой пробор снизить обороты, и к ее большому удивлению ему удалось убедить шведа, по крайней мере, сделать попытку. Выяснилось, что для этого надо было только связаться с отделением реестра народонаселения в Налоговой службе и попросить их предоставить сведения.

Нет, Магнус превзошел все ожидания и оказался гораздо более ценным кадром, чем она предполагала. Он не только шел в огонь и в воду, но и демонстрировал социальные навыки, которые, как только теперь стала понимать Дуня, у нее самой отсутствовали. Если она по какой-то непонятной причине имела обыкновение вступать в конфликт и нередко развязывала полномасштабную войну, Магнус обладал способностью обходить мины и невредимым двигаться дальше.

Благодаря этому теперь у них были имена и номера удостоверений личности всех, проживающих в радиусе поиска, где по утверждению Фарида находится мобильный. В целом речь шла о 128 человек в пятидесяти восьми виллах. Они исключили всех младше одиннадцати и старше двадцати девяти, и осталось тридцать три человека. Девятнадцать мужчин и четырнадцать женщин.


Теодор Риск не входил в это число, поскольку таун-хаус Фабиана находился как раз за пределами радиуса поиска, и в списке не было никакого другого Теодора. Конечно, может быть тысяча других причин, почему это имя выгравировано на кулоне, который она нашла на трассе. Но если у них не будет другого возможного кандидата, Дуне ничего не останется, кроме как опять обратиться к Фабиану.

Может быть, ей придется даже попросить его взять у сына отпечатки пальцев.

За четверть часа до назначенного времени загудел домофон, словно речь шла о жизни и смерти, и, перелив кипящую воду в чайник, Дуня вышла в холл и нажала на кнопку, чтобы впустить Магнуса. Едва она успела натянуть джинсы и футболку, как в дверь позвонили.

— Как ты рано, — сказала она, отпирая и открывая. Но это был совсем не Магнус, а Фарид Черукури из TDC. — Э… Привет… Это ты? — спросила она, теряясь в догадках.

— Да, если только ты случайно не знакома с другим индусом из TDC, — ответил Фарид и скрестил руки на груди с деланной улыбкой, словно что-то ждал от Дуни.

Дуня ничего не поняла, но ей решительно не понравился его надменный вид, хотя он был на две головы ниже нее.

— Мне жаль, но я немного занята…

— Надеюсь, поисками работы.

— Извини?

— Ты обещала найти мне работу, если я тебе помогу, и вот я тебе помог. Ты забыла? — спросил он с еще более наглым видом.

Точно, это в ее духе. Черт…

— Входи, — наконец сказала она, понятия не имея, как ей быть дальше.

Фарид вошел в прихожую, и она закрыла за ним дверь.

— Хочешь чаю?

— Потому что я индус?

— Э, что?

— Поэтому ты считаешь, что я хочу чай? Я же из Индии. Знаешь, сколько на свете индусов?

Дуня покачала головой. Хотя скоро половина одиннадцатого, она, наверное, еще толком не проснулась.

— Один миллиард два миллиона. Ты действительно полагаешь, что у всех одинаковый вкус?

— Нет, — ответила Дуня, уже почувствовав усталость.

— То-то и оно. А что, если бы я решил, что ты все ешь с соусом рамулад только потому, что ты из Дании?

— Рамулад?

— Именно, видишь, каково это. К тому же это расизм. Но ты ведь датчанка и не знаешь ничего лучше.

— И что это значит, черт возьми?

— Каждый знает, что все датчане — расисты.

— А как тогда назвать это высказывание?

— Во всяком случае, не расистским, — ответил индус и покачал головой. — Вы народ, а не раса.

Дуня вздохнула. Сил у нее больше не было.

— Как знаешь… Я просто сама собиралась выпить чаю и спросила, не хочешь ли ты тоже. Мне страшно жаль, если ты случайно воспринял это как расистскую выходку. Я могу сварить тебе кофе, а если хочешь, есть кола и сок. Или, может быть, ты хочешь молоко. И есть вода, с газом и без.

— Нет, спасибо, я выпью чай.

— О’кей, — сказала Дуня и по дороге на кухню прикусила себе губу. — Проходи в гостиную и садись, я скоро приду.

С чайником в одной руку и двумя чайными чашками в другой она вошла в гостиную, где Фарид сидел на диване.

— Что касается работы, которую, как ты считаешь, я тебе обещала. — Она поставила чашки на диванный столик и стала наливать чай. — Я скорее помню, что обещала следить за ситуацией и, конечно, замолвить словечко. Дело в том, что я не знаю, будет ли у меня самой работа, когда все…

— Что это такое? — Фарид показал на распечатку, лежавшую на столе рядом с вазочкой с леденцами.

— Это имена тех, кто живет в районе, который ты вчера вычислил.

— Что ты собираешься с ними делать?

— Проверить их. — Дуня пожала плечами и отпила чай. — Посмотрим, найду ли я что-то подозрительное.