На улице нашей любви

— Это ты их помирила, — произнесла она с непоколебимой уверенностью.

Только такое добрейшее существо, как Элли, способно сделать подобное заявление. Она полна решимости доказать мне, что я вовсе не ледышка, равнодушная ко всему, кроме собственной персоны. На сей раз она оказалась права. Совершенно случайно. Но эта случайность ровным счетом ни о чем не говорит.

— Это тип готов был разорвать вас на куски, — заметил Брэден прежде, чем я успела ответить Элли.

Развалившись на стуле, он попивал кофе с таким видом, словно спешить ему было совершенно некуда.

— Он вбил себе в голову, что это я подговорила Райан его бросить.

Брэдена, судя по его виду, мое сообщение ни капельки не удивило. Словно услышав мои мысли, он вскинул бровь и произнес:

— Интересно, почему это меня совсем не удивляет?

Элли осуждающе прищелкнула языком:

— Брэден, но Джосс никого не подговаривала.

— Знаю, — пожал плечами Брэден. — Конечно, она никого не подговаривала. Но, по-моему, ею двигали вовсе не те причины, о которых думаешь ты, Элс.

Похоже, этот наглец воображает, что видит меня насквозь. Мать твою. Не исключено, он не обманывается на свой счет. И на мой тоже. Проницательная гадина какая.

Я в досаде отвернулась и принялась пить кофе, стараясь не обращать внимания на въедливый взгляд Брэдена.

— Что за дурацкая манера — говорить загадками, — усмехнулась Элли и повернулась ко мне. — Ты ведь их помирила?

«Я твой должник».

Вспомнив записку, я невольно улыбнулась, прикрыв рот кружкой.

— Да. Кажется, мне это удалось.

— Неужели?

Теперь в голосе Брэдена звучало такое откровенное изумление, что это было просто оскорбительно.

Нет, все же зря этот самодовольный павиан воображает, что видит меня насквозь.

— Райан — моя лучшая подруга, — отчеканила я. — Мне хотелось ей помочь. Если вы считаете меня бессердечной сукой, вы ошибаетесь.

— Я ничего такого не говорил, детка, — заморгал от неожиданности Брэден.

Фамильярно-ласковое словечко пронзило меня насквозь, задев какие-то нервные окончания, о существовании которых я даже не подозревала.

— Не смейте называть меня «детка», — выдавила я. — Не смейте.

Моя неожиданная злость и резкий тон озадачили Брэдена и Элли. За столом повисло неловкое молчание. Надо же, вчера, когда этот чертов Брэден всучил мне свой телефон, я была ему так благодарна. И напрасно. Стоит дать перед кем-то слабину, он начинает воображать, что знает о тебе все. А на самом деле не знает ровным счетом ничего.

— Значит, Джеймс вернулся в Лондон? — Нарушила молчание Элли.

— Да. — Я встала и выплеснула в раковину остатки кофе из своей кружки. — Пойду-ка я в спортзал.

— Джоселин… — начал Брэден.

— У вас, насколько я помню, назначена деловая встреча? — отрезала я и направилась к дверям, чувствуя спиной напряжение, которое сама создала.

— Джоселин…

В его голосе звучало беспокойство.

Не отступай от намеченной линии, Джосс. Надо поставить его на место, иначе он окончательно зарвется.

Я вперила взгляд в Брэдена и проскрежетала с любезностью акулы:

— Если хотите взять кофе с собой, у меня есть прекрасный термос.

Брэден изумленно воззрился на меня, потом покачал головой.

— Благодарю вас, это лишнее, — произнес он с лукавой улыбкой.

Я величественно кивнула и, сделав вид, что более его не замечаю, повернулась к Элли:

— Может, пойдешь со мной в спортзал?

— В спортзал? Я? — удивленно наморщила точеный носик Элли.


— А ты что, не ходишь в спортзал? — спросила я, окинув взглядом ее безупречную фигуру. — Хочешь сказать, ты такая стройная от природы?

Элли рассмеялась и слегка покраснела от удовольствия.

— У меня хорошие гены.

— Тебе крупно повезло. А вот мне приходится пахать, как проклятой, чтобы мои гены меня не подвели.

— Ваши труды не пропадают даром, — пробормотал Брэден, уткнувшись в кружку.

Глаза его смеялись. Я невольно улыбнулась в ответ. Мне стало жаль, что я так его обрезала.

— Надеюсь. Ладно, пойду в одиночестве. Увидимся.

— Спасибо за кофе, Джоселин.

Его нахальный голос настиг меня уже в холле.

Я скорчила жуткую рожу и заорала что есть мочи:

— Джосс, а не Джоселин!

В ответ раздался смех, который я попыталась проигнорировать.





* * *


— Ну вот, теперь, когда мы познакомились, может быть, вы расскажете, почему у вас возникло желание поделиться с кем-то своими проблемами? — пропела доктор Кэтрин Причард.

Почему все психотерапевты говорят одинаковыми голосами — участливыми и мягкими до приторности? Наверное, считается, что это внушает пациенту доверие и помогает расслабиться. Но меня это сюсюканье только раздражает. И когда мне было четырнадцать, раздражало тоже.

С того разговора на кухне прошла неделя. Сама не знаю, с какой стати я решила пойти к психоаналитику. Так или иначе, я сижу в кабинете на Сент-Эндрю-лейн. Согласно последним веяниям дизайна, все вокруг сверкает металлическим холодом. Ничего похожего на уютную комнату, в которой принимал меня школьный психолог. Кстати, совершенно бесплатно. А для того, чтобы проникнуть в это святилище из стекла и металла, я выложила целое состояние.

— Вам здесь нужны цветы, — заметила я. — Или какое-то другое яркое пятно. А то ваш кабинет выглядит не слишком приветливо.

— Приму к сведению, — улыбнулась доктор.

Я молчала.

— Джоселин…

— Джосс.

— Джосс. Так почему вы решили прийти сюда?

Живот свело, на лбу выступил холодный пот. Все, что я ей расскажу, останется между нами, напомнила я себе. Мы никогда не встретимся за стенами этого кабинета, у нее не будет случая использовать против меня мои признания, мое прошлое. Мы чужие друг другу. Я набрала в грудь побольше воздуха:

— У меня снова начались приступы. Приступы паники, которые сопровождаются удушьем.

— Снова?

— Когда мне было четырнадцать, со мной часто такое случалось.

— Приступы паники могут быть спровоцированы самыми разными причинами. Почему они начались? Что произошло в вашей жизни?

Я с усилием сглотнула подступивший к горлу ком:

— Мои родители и маленькая сестренка погибли в автокатастрофе. Никаких родственников у меня не было — за исключением дяди, который плевать на меня хотел. Несколько лет я прожила в приемных семьях.

Доктор Причард что-то торопливо записывала. Когда я смолкла, она подняла голову и взглянула мне в глаза.

— Я вам очень сочувствую, Джосс.

Голос ее звучал так искренне, что струны, натянувшиеся у меня в груди, немного ослабли. Я кивнула, показывая, что готова продолжать.

— После их гибели у вас начались приступы паники. Вы можете описать симптомы?

Я послушно принялась описывать. Доктор понимающе кивала.

— А вы можете определить, что провоцирует приступ?