Наша сила

— Девочка, сейчас не время выпячивать свою значимость. Чтобы попасть сюда, мы столько преодолели, что в полной мере прониклись… счастьем… от уникальной возможности лицезреть Нейлани. Иди туда, где тебя ждут. Иначе…

— Иначе… — повторила я.

— У меня такие полномочия, что одно движение пальцем — и из всех пациентов здесь останется только один.

Я не дрогнула, сама качнувшись к нему и сокращая и без того небольшое расстояние между нашими лицами:

— Будьте осторожны с движениями ваших пальцев. Одно неверное — и лечить столь важного пациента будете сами. — Я отодвинулась, оценила окаменевшие от ярости черты и добавила: — Нейлани подойдет к поступившему после того, как осмотрит других пациентов. А пока…

Глядя в побелевшее лицо, потребовала:

— Освободите коридор от посторонних и не мешайте работать! Иначе до второго пришествия будете ожидать счастья лицезреть Нейлани.

Не дожидаясь ответа, пошла прямо на солдата, перегородившего путь. В самый последний момент тот отступил, и мы смогли войти в следующую палату.

К тому моменту, когда из нее вышли, из коридора исчезли все военные. Даже охрана у дверей бокса. Вместо нее там стоял тот военный без знаков отличия, заложив руки за спину и широко расставив ноги. Про взгляд молчу. Но я оценила изменения и принципиально обошла все оставшиеся палаты, но не стала затягивать с осмотром. Да и тяжелых пациентов осмотрели в самом начале.

Оставив с собой только медсестру, отправилась к боксу. У входа мне молча протянули бумаги, но я качнула головой. Предпочитаю сама проводить диагностику.

Капсула анабиоза была подсвечена желтым цветом. Я мысленно выругалась. Нормальный — фиолетовый. Каждый охотник желает знать, где сидит фазан. Световой индикатор говорил, что ресурс выработан больше, чем наполовину. Остались оранжевый и красный цвета, после чего работа капсулы будет прекращена. Не успеем его вытащить до этого времени — получим труп.

Я подошла ближе, вглядываясь в лицо командора. Не молод. На лице залегли глубокие морщины. Черты волевые, мужественные. Энергия работающей капсулы мешала, смазывая картину, и тело в анабиозе дает иное излучение. Все же зря я не взяла карту. Но лучше самой, чтобы ничего не пропустить. Напрягла зрение, разбираясь в потоках и начав перечислять повреждения. Командор был весь изломан, словно попал в дробильную машину. Травмы, не совместимые с жизнью. Не понимаю, как его умудрились успеть засунуть в анабиоз до того, как он испустил дух.

Но это лишь все усложняло. Чтобы вывести из анабиоза, нужно время, а у Хельсинга его нет. Начни выход — и он умрет, не успев дождаться окончания процесса. Бригада хирургов даже не успеет вмешаться. Да и не сможет, пока капсула сама не разблокируется.

— Сколько у нас времени? — спросила, не глядя на военного. И так знала, что он здесь и наблюдает.

— Не больше двух недель. Я надеюсь, вы не будете затягивать с лечением, — его голосом можно было резать металл.

— У вас есть идеи, как достать тело, чтобы не получить труп? — зло спросила я.

Молчание.

— Нет? У меня пока тоже идей нет.

Я развернулась к выходу, но он заступил мне дорогу.

— И это все, на что способна драгоценная Нейлани? Ради этого мы сюда летели?

— Вы летели сюда, потому что нигде больше помочь вам не смогли.

Обогнув его, пошла на выход. Он не стал меня удерживать. Но в спину понеслись слова, заставившие остановиться.

— Это мой отец.

Дерьмо! Я обернулась, только сейчас замечая семейное сходство. Такое же волевое лицо, прямой нос, поджатые губы.

— Мне жаль. Я правда пока не представляю, что можно сделать. Для начала нужны капсулы анабиоза для экспериментов. Сократите время бумажной волокиты.

— Они у вас будут.





Глава 20




Что сказать, у сына командора Хельсинга слова не расходились с делом. Не успела я подняться к себе, как Мари сообщила, что в нашем распоряжении три капсулы. Знать бы еще, с чего начинать и с какой стороны подступиться к решению проблемы.

Позвонила в технический отдел, но там лишь подтвердили то, что я и так знала. Стандартный выход из анабиоза занимает примерно полчаса. Проводится вентиляция легких, диагностируется состояние всего организма, берутся анализы, при необходимости вводятся лекарства, и лишь потом капсула открывается. В критической ситуации все это опускается, и выход занимает около пяти минут. Но у командора их нет. Как только станет восстанавливаться кровоток, он умрет от внутренних повреждений.

Дала техникам задание поработать над схемами и придумать, как сократить время выхода. Хотя на это надежды мало, его и так разрабатывали максимально быстрым, и времени на решение было намного больше. Как вариант можно замедлить кровь медикаментозно. Есть же препараты, замедляющие процессы в организме, но как они подействуют на тело в анабиозе — неизвестно. Может пойти конфликт, а в его состоянии это опять же верная смерть. Еще надо придумать, как препарат ввести в работающую капсулу. Она автономна, и корпус рассчитан на любые неблагоприятные внешние условия. То есть черта с два доберешься до внутренней начинки. Но это уже пусть технари голову ломают.

Мари сообщила, что пришла Эми, и мы пошли на обед. Мне нужно было проветрить голову. Пока больше ничего умного в нее не приходило.

— Мьера Нейлани, — чинно поздоровалась со мной Эми.

— Для тебя просто Элайна.

У марианцев особое отношение к детям, и они смотрят сквозь пальцы на нарушение этикета. А я при официальном обращении всегда внутренне кривилась. Если на Мариане это был способ дистанцироваться от них, то при такой форме общения здесь остро ощущала постоянное подчеркивание, что я теперь марианка.


— Элайна. — Девочка зарделась от удовольствия.

— Покажешь свои рисунки? Мари говорит, что ты делаешь успехи.

— У меня есть фото на планшете.

— Отлично!

Болтая, мы спустились вниз в нашу столовую. Эми стала показывать свои работы, а я, подсев ближе, невольно вдохнула чистый запах ребенка. Внутри все кольнуло от сожаления, что своих у меня не будет. Физически я уже не человек, а с учетом, что еще и Нейлани, с этим все сложно.

Мы эту тему с Кайлом не поднимали, и без того было много проблем. Но я понимала, что однажды она всплывет. Как и тема семьи. Сомневаюсь, что в будущем его удовлетворит невозможность официально оформить наши отношения.

Отбросив грустные мысли, я занялась Эми, незаметно сканируя ее. Мне не нравились затемнения в голове. Похоже, какие-то новообразования. Чтобы знать точнее, нужно прикоснуться. Скорее всего, из-за этого она плохо спит и в угнетенном состоянии. Нужно положить в больницу и обследовать, но скажи Мари, и у нее удар случится. Она же с племяшки пылинки сдувает.

— У тебя такие красивые волосы, — сделала я комплимент Эми. — Я знаю одну прическу. Позволишь заплести? Тебе пойдет.

— Да! — заулыбалась она и посмотрела на тетю: — Можно?

— У тебя столько дел…

— Нестрашно, отвлекусь как раз, — отмахнулась я и продолжила соблазнять Эми: — А ты сможешь посидеть в моем кресле.

Вопрос был решен. Мы поели и собирались уже уходить. Ждали Эми, которая доедала десерт, когда я заметила Кайла с Оливией. Она что-то увлеченно рассказывала, а он с интересом слушал. Даже не сразу меня увидел, хотя они с подносами шли за свободный столик рядом с нами.

Надо же, а Оливия даже милая, когда вот так что-то эмоционально рассказывает. Глаза горят, щеки раскраснелись. И Кайл слушает ее с легкой улыбкой, чуть склонив голову. Когда они садились за стол, его взгляд скользнул по мне рассеянно, а потом вновь вернулся. Он тут же встал и подошел.

— Ты здесь? Почему не позвонила? — удивился он. — Привет, Эми! Как ты выросла.

— Мы сегодня устроили девичник. А ты звонил?

— Нет. Слышал, что тебе сегодня важного пациента доставили. Думал, будешь занята. Что там? Сложный случай? — Кайл подсел к нам.

— Да. Думаем, как из анабиоза достать, чтобы не умер. Я техникам подкинула пару идей, пока работают. Привет, Оливия! — помахала ей.

Девушка приветливо кивнула и сосредоточила внимание на еде.

— А вы что с таким жаром обсуждали?

— Оливия рассказывала о своей последней поездке в пустыню Намиб. Тебе будет интересно послушать. Давай мы к вам пересядем.

— Нет, мы уже уходим. Дома расскажешь. — Я поднялась и поцеловала его в щеку на прощание.

Пусть и не любительница проявления нежностей на людях, особенно когда твой каждый шаг отслеживают, но сейчас прямо захотелось сделать это.

— До вечера! — с явным сожалением произнес Кайл. И оно согрело сердце.

— Позвони, как освободишься. Я сегодня недолго.

К себе поднимались в молчании. Мари многозначительно молчала, а Эми притихла.

Я же была в своих мыслях. Нет, я не ревновала к Оливии и ничего необычного в том, что они вместе спустились на обед, не видела. Мне было грустно из-за того, что у нас с Кайлом в последнее время все разговоры сводятся к работе. Мы никуда не ездим, нигде не путешествуем. Даже в выходные порой на работе пропадаем.

Да, он прав, мне было бы интересно послушать рассказ о поездке в пустыню. Невозможность поехать куда-либо угнетала. Как представишь, сколько согласований и одобрений нужно пройти, чтобы съездить хотя бы в небольшой отпуск на Рае, как все желание пропадает. Без Кайла не поедешь, а с ним… Мариан тут же вмешается с вопросами: зачем, почему, на каком основании он собрался меня сопровождать. Вытряхивать свою личную жизнь перед кем-то унизительно. А вдвойне унизительно просить об одобрении, зная наверняка, что получишь отказ. Да и здесь столько работы, что кто меня отпустит.

«Наверное, я просто устала», — сделала вывод. Раньше все эти ограничения так остро не воспринимала. Да и бросить все и немного отдохнуть желания не возникало.

У себя в кабинете я усадила в свое кресло Эми и услала Мари сделать чай. Распустила ее волосы, расчесывая их пальцами. Густые, струящиеся, они упали тяжелой волной девочке на плечи.

— У тебя бывают головные боли?

— Да. Голова часто болит. И кружится временами. Только тете не говорите.

— Давай я сделаю тебе небольшой массаж головы. Меня на Мариане научили. Только ничего не бойся и расслабься. Закрой глаза.

Эми доверчиво послушалась, а я приступила к делу. Через прикосновения импульсами посылала энергию, работая с областью затемнения. Рассеивала опухоль, восстанавливая нормальное кровоснабжение. Энергию от распада больных клеток очищала, возвращая ее опять к девочке, усиливала ауру. Что такое здоровье? Это когда каждый наш орган работает правильно и без сбоев. Они имеют каждый свою вибрацию и выделяют энергию, а вместе это создает ауру вокруг нашего тела.

Вибрации от теней при том нападении были направлены на разрушение ауры. Люди чувствовали воздействие и испытывали ужас, страх. Всплеск энергии, выбросом которой питались сущности. Эми оно лишь задело, но со временем то разрушительное воздействие на ауру спровоцировало опухоль в голове. Знай я раньше об этом, усилила бы ауру, и ничего подобного не было бы.

Закончив, принялась плести косу. Эми за это время, кажется, даже задремала, но вздрогнула, услышав шум из приемной. Дверь распахнулась, и в комнату ворвался сын командора. Увидев, что я делаю, остолбенел.

— Я говорила ему, что вы заняты, — оправдалась Мари, практически не видная за его широкими плечами.

— Вижу я, чем она занята, — презрительно бросил мужчина.