Неоновые росчерки

Он был единственным среди них, на кого, пожалуй, не снизошло неприятное, удручающее, но неотвратимое отрезвление. Единственным, кто не смог понять, что всё, чего они добились своими действиями — это загнали себя в непроходимый тупик.

Они лишь разрушили свои жизни, сломали ещё несколько и отняли уже три… А может и четыре человеческих жизни, если Меллин убил не только того спецназовца во дворе, но и сына Токмаковых, которого Ирина успела вытолкнуть в окно.

Прохор, Вячеслав и Михаил с Никитой давно уже поняли, что здесь они не смогут отстоять никакую гребаную справедливость.

Они лишь причинили неизлечимую боль и кошмарные страдания другим людям, выплёскивая на них разом, все накопившиеся за недолгую жизнь обиды, чёрную зависть и злость.

Прохор был уверен, что он и его друзья здесь, в этом доме, мстят за его Таню и… за всех остальных…

Но по итогу выходит, они мстили лишь за себя. За свои неудачи, за свою жизнь, которой не довольны. За то, что они не могут себе позволить всё то, что есть у Токмаковых, за то, что у них нет таких денег и таких возможностей, за то, что у Токмаковых жизнь лучше, чем у них.

Неужели на это преступление их толкнула банальная человеческая зависть, переросшая в ненависть? А случай с Таней, послужил лишь катализатором и поводом? Неужели…

Осознав, что это неприятная, но всё же истина, Прохор почувствовал пугающую пустоту внутри и совершенное смятение.

Но Меллин ничего подобного не чувствовал и не осознавал.

— Да ты рехнулся! — рычал он злобно на Прохора. — Нашёл, ***ть, кому верить! Следаку из УГРО!

— Он предлагает, обоюдно, выгодные всем условия! — повысил голос Прохор.

Меллин злил его своим упрямством и пугал рьяной неуступчивостью.

— Чем нам это выгодное, мать твою?! — пришел в бешенство Даниил. — Отдавать заложников, за то, чтобы ты больше узнал про… про неё?! Ты серьёзно готов про***ть все наши усилия и старания, ради пустых обещаний очередного продажного следака?

— Корнилов, никогда не был замешан ни в чем подобном, — напомнил Меллину Прохор.

— Ты, ***ть, так говоришь, как будто лично его знаешь! — зло выкрикнул Даниил.

— Его знают многие другие… — начал, в ответ, Прохор.

— Да какая, на хрен, разница! — вскричал Меллин. — Важно, что они все заодно, вся эта ментовская шушара, и ФСБ это еб**ое, и прокуроры, и судьи! Это одна большая, слипшаяся из продажных и алчных служителей закона, протухшая насквозь туша не дееспособного государственного аппарата! Понимаете, вы или нет?!

Меллин по очереди посмотрел на Прохора, Вячеслава и братьев Ожеровских. Он не видел их лиц под масками, но общее тягостное давящее молчание было куда красноречивее любых взглядов и возражений.

— Да нет… — тихо выдохнул Меллин ошарашенно и как будто испуганно. — Вы что… Вы…

Казалось, ему не хватало ни слов, ни воздуха.

Он как будто только сейчас заметил и понял, что остался в меньшинстве. И это словно лишило его сил.

Прохор видел, как опустились плечи Дани и услышал, как он сдавленно вздохнул.

— Вы серьёзно?! — словно не веря, громко прошептал он из-под маски. — Серьёзно решили сдаться?!

Прохор пожал плечами.

— Пока что мы не сдаемся, мы лишь договорились о плате за информацию, от Корнилова.

— А откуда ты будешь знать, что он тебе не лжет, намереваясь таким не хитрым способом просто вывести отсюда побольше заложников? — с вкрадчивой едкостью спросил Меллин.

Прохор почувствовал, как вопрос Дани заставил его нервно проглотить холодный воздух.

Не спуская взгляда с маски Дани, он увидел, что Ожеровские и Маслов повернули свои темные лики к нему, вопросительно уставившись на своего лидера.

— Ниоткуда, — признал Прохор, — но если опасаться, что Корнилов лжёт, то… всё это, вообще не имеет смысла.

— Ошибаешься, — почти по-змеиному злобно и фанатичн прошипел Даня, — всё что мы здесь делаем, содержит куда больший и куда более важный смысл, чем расследование убийства твоей барной певицы-самоучки!..

— Ты чё охренел?! — прорычал Прохор и шагнул к Меллину.

— Да ты сам охренел, му**к трусливый! — заорал в ответ Даня и тоже ринулся к Мечникову.

Между ними тут же встряли Маслов и Михаил Ожеровский.

— Да тихо! Вы чего!

— Уймитесь, парни!

— Думаешь мы пошли за тобой, только из-за твоей девки, которую распяли на стене?! — пытаясь обойти вставшего перед ним Маслова, рычал Даниил Меллин. — Ты так думаешь, долбо*ба кусок?! Да?! А ты не подумал, что именно то что мы здесь делаем, заставило всех этих упырей в погонах, наконец, зашевелиться?! А? Не подумал, что, наконец-то, мы заставили их всех боятся! Боятся нас! Понимаешь! За нами сейчас сила! Они не смогут долго скрывать факт захвата в заложники семьи районного прокурора! Понимаешь ты или нет?! Ещё немного и о нас узнает вся страна!..

— Придурок! — орал на него вышедший из себя Прохор. — Если мы продолжим делать, то что делали, то для страны и всех людей мы будем обычными ср*ными убийцами и бандитами! Ты этого хочешь?!


— Всех, кто пытается что-то поменять, сначала считают бандитами и ненавидят! — продолжал фанатично орать Меллин. — А мы! Именно мы, сможем показать людям, как они могут изменить свою жизнь и жизнь в своей стране! Как надо наказывать этих богатых и зажравшихся ублюдков! Как надо заставлять свое государство работать! Они всё это увидят!..

Прохор не верил своим ушам.

Из меркантильного и прогматичного подонка, Меллин, в попытках оправдать свои и их общие действия, неуловимо быстро трансформировался в неадекватного и опасного фанатика!



— Ты тут о государстве запел, а несколько часов назад, наверху хотел просто заработать! Забыл?! — снова накричал на бывшего друга Прохор.



— Дебил! — выплюнул Меллин. — Мы имеем полное право получить должное вознаграждение за те идеалы, которые тут отстаиваем. Да и вообще, одно никогда не мешало другому!..

Прохор буквально остолбенел, услышав подобную ересь из уст Даниила.

Идеалы?! Вознаграждение?!



Нет, однозначно, как бы странно это не прозвучало, но тот Меллин-подонок, которому нравилось просто творить разный беспредел, нравился ему куда больше нежели этот спятивший в конец маньяк!



Для Прохора стало очевидным фактом, что Даня в буквально смысле спятил от опьяняющей власти над несколькими человеческими жизнями. Пока они здесь, он вдоволь успел над ними поиздеваться. Особенно, над девушками из прислуги.

Прохор не стал ему мешать, когда Меллин отвёл наверх одну из горничных и через несколько минут по всему дому раздались отчаянные крики и плач обреченной девушки.

Прохор не дал братьям Ожеровским остановить насильника и морально урода, каким, на самом деле и всегда, был Даниил Меллин.

И сейчас Прохор сильно об этом жалел. Этого больного кретина нужно было или связать и запереть, или пристрелить. Последнее, даже более предпочтительно.

По дому внезапно разнесся пронзительный и неуместно мелодичный звук дверного звонка.

— Даже не думайте!.. — начал опять Меллин.

— Тебя никто спрашивать не будет, — буркнул Мечников и кивнул Маслову, — присмотри за ним, чтобы он не наделал глупостей.

С этими словами, в компании братьев Ожеровских, Мечников спустился вниз.

Пришло время для «оплаты» информации от Корнилова.

Слова Меллина, не смотря на уверенность Мечникова, все-таки стали зернами из которых начало стремительно расти параноидальное опасение и сомнение. И Прохор решил провернуть все, как можно быстрее, пока он не струсил и не передумал.

Заложник, а точнее заложница для передачи была выбрана давно. Дочь Самсона Токмакова, старшего брата Вацлава. Прохор выбрал её не случайно, потому что после горничных, Данил злорадно пообещал девчонке, что она следующая.

И Мечников не мог ему этого позволить. Не мог и не хотел.

Имени девушки Прохор не помнил, да и ему было плевать. Заявившись в зал, где у стены, поджав колени сидели обнаженные и порядком подзамерзшие заложники, Мечников подошел к дочери убитого Самсона Токмакова.

Её брат, сидевший рядом, увидел Прохора и тут же напрягся.

— Не дёргайся! — буркнул ему Мечников и кивнул на дочь Самсона Токмакова. — А ты поднимайся…

— Что вам от неё нужно?! — воскликнул юноша.

Его голос порядком охрип — в просторной гостиной и во всем доме было тепло, но не настолько, чтобы в нижнем белье часами сидеть на ковре, под стеной.

— Нужно, чтобы ты заткнулся и сделал вид, что тебя здесь нет! — наорал на парня Прохор.

От звука его голоса дочь Самсона Токмакова вжала голову в плечи и со страхом, обреченно смотрела на Мечникова.

— Вставай! — Прохор схватил девушку за локоть и рывком, грубо поднял.

Она вскрикнула, не тот от страха, не то от боли.

— Не визжи! — без тени сострадания бросил Мечников.

Михаил Ожеровский бросил ему плед, который они нашли в одной из комнат.

— Завернись в это, — сказал Прохор перепуганной девушке.

Дрожащими руками, опасаясь поднять взгляд на Прохора или других бандитов, девушка неловко завернулась в просторный плед.

В зал заглянул Никита и взволнованно бросил: