Неоновые росчерки

— Ну, если верить рапорту о его задержании, от патрульных он так удирал, что с сердцем у него точно всё в порядке, — ответил Стас.

Готов снова посмотрел на фотографию, затем на Стаса.

— А вам его совсем не жаль? Вы ему не верите?

Стас пристально посмотрел на майора. Он не хотел говорить, но всё-таки не выдержал:

— Майор… этот Рындин собственную жену, Антонину, в канун Нового Года избил и удавил, скорее всего, гирляндой или чем-то ещё. И сделал это на глазах у собственных детей. Ты понимаешь? Он сначала ремнём избил их мать у них на глазах, а затем задушил!

Майор Готов тяжело сглотнул, взгляд его изменился. Он обернулся на зеркало Гезела. Через его прозрачную часть была отлично видна допросная, где Рындин жадно допивал уже вторую рюмку водки.

— Вот же… Су**ра седовласая!.. — выдохнул Готов. — Жаль, у нас смертную казнь отменили. Таких стрелять нужно!..

— Так, — повысил голос Стас. — Никто никого стрелять не будет, майор. Давай без этого. Пока вина Рындина не доказана в суде, официально он — подозреваемый.

— Так ведь, вы сами…

— Виновен человек или нет, — уже жестче повторил Стас, — решает суд. С судьёй, адвокатом и обвинителем, в течении судебного процесса. И никак иначе.

Последние три слова Стаса произнес особенно внушительно.

Лейтенанта Сатрапова не было около получаса. Всё это время полицейские, через зеркало Гезела, наблюдали, как Рындин заливает в себе новые порции алкоголя.

Старик то и дело воровато оглядывался и снова отпивал из рюмки.

Судя по его хмурому лицу, он никак не мог взять в толк, почему водка, которую он пьет не производит должного эффекта.

Вернувшийся старший лейтенант впопыхах ворвался в комнату и вручил Стасу только что купленную гирлянду.

— Подойдёт? — спросил он взволнованно и часто дыша.

— То что нужно, — ухмыльнулся Стас и хлопнул парня по плечу.

В кармане куртки Стаса вздрогнул и зазвонил мобильник.

— Да? — Корнилов принял вызов.

— Стас, я по поводу отпечатка пальца на визитке, которую ты мне дал, — без предисловий проговорил Яша.

— Узнали, кому она принадлежит.

— Да, передали вашим и есть совпадение по базе данных.

— Слушаю.

— Отпечаток большого пальца левой руки, принадлежит некоему Панкрату Рындину, — скучным лекторским тоном произнес Яша, — ранее судимому за предумышленное убийство собственной жены с отягчающими последствиями. Отсидел восемнадцать лет, откинулся и… вроде, как больше ни в каких тёмных делах замешан не был. Но, если верить подробностям дела, Рындин конченный изувер, Стас. Он…

— Избил жену ремнем и задушил гирляндой.

— Я так понимаю, там рядом Ника? — усмехнулся Яша.

— Нет, она пока… не рядом, — ответил Стас, заметив, что офицеры ОВД навострили уши, — но она успела поделится со мной схожей информацией.

— Понятно… Я так понимаю ты там не один?

— Правильно понимаешь.

— Лады, тогда буду краток, — вздохнул Яша, — Этот Панкрат, сначала связал жену новогодней гирляндой и… о-о, господи… давно я такого не видел.

— Говори уже, Яш.

— Он залил ей в горло кипяток из чайника.

Стас молча посмотрел на Рындина, сидящего в допросной. Кто бы мог подумать, что под личиной жалкого, седого, старого и никчемного алкоголика может скрываться спятивший в конец мерзкий садист и безжалостный убийца матери собственных же детей.

Остается только догадываться, какую причину он придумал для себя, чтобы мысленно оправдать, изощренное по своей жестокости, убийство. Гадкое подлое убийство женщины, которая изо всех сил старалась его любить и даже жалела его в минуты его пьяной злости.

— Стас? — осторожно спросил в трубке голос Яши. — Ты тут?

— Яша…

— А?


— Информация верная?

— Сто процентная, я лично переговорил со следователем по тому делу.

— Спасибо, я тебе перезвоню.

— Давай, удачи, — бросил Яша и дал отбой.

Корнилов вошел обратно в допросную.

Не смотря на сильно разбавленную водку, Рындин всё же успел порядком опьянеть. Но ровно настолько, насколько было нужно Стасу.

— Смотрю, ты решил себя побаловать, пока меня не было, — сухо произнёс Стас.

Рындин поднял на него осоловелый взгляд. Непонимающе нахмурился, затем опустил туманный взгляд на отливающую бликами бутылку и рассеянно пожал плечами.

— Ну, да… а чё?

Корнилов не сразу ответил. Стас смотрел на Рындина и вспоминал слова Яши. Мало того, что этот ублюдок убил свою жену, так он, выходит, ещё и принимал участие в последнем убийстве «Масок». Отпечаток пальца на той визитке, в сожженной рубашке, принадлежал ему. Стас гадал, мучил ли Панкрат несчастных Влада Неклюдова и Людмилу Сомову? Помогал ли «Маскам» измываться над парнем и девчонкой? Получал ли от этого удовольствие?..

Корнилов отогнал от себя эти мысли. Стоит держать свои эмоции под контролем, в деле они только вредят.

— Тут, из архива кое-что нарыли, по нашей с тобой теме, — с этими словами Стас швырнул на стол пластиковый пакет, в котором лежала свёрнутая гирлянда.

Рындин опустил взгляд на пакет и тут же резко отшатнулся. Панкрат подхватился из-за стола, стараясь удержать равновесие, замахал руками. Старик, вжав голову в плечи и испуганно таращась на гирлянду вжался в стену.

— Вы что это… Вы это чего?! Вы чё… сделали?! — его бессвязные слова и общая реакция лишний раз доказывали вину в убийстве собственной жены.

Губы Рындина задрожали, от лица заметно отхлынула кровь, выпученные глаза неотрывно глядели на пакет с гирляндой.

Водка и разговор со Стасом сделали свое дело.

Мало, кто поверит, но убийцы иногда способны раскаиваться в содеянном.

Правда, по-своему, всё равно оправдывая себя в собственных глазах. Но при этом они способны чувствовать если не вину, то сожаление и тоску при воспоминании о человеке, чью жизнь отняли.

А когда им ещё напоминают о случившемся, и они страдают тяжкой формой алкоголизма, гнетущее чувство сожаления становится невыносимым.

В таком, не совсем адекватном состоянии, они способны даже признать убитую жертву в живом человеке и, тем более, орудие убийства, в любом схожем предмете.

— Да, Панкрат, — наблюдая за реакцией Рындина, ледяным голосом проговорил Стас. — Это та самая гирлянда. Узнаешь? Та самая, которой ты задушил Антонину и обмотал её тело.

Корнилов приблизился к Панкрату.

— Узнаёшь?!

Панкрат согласно затряс головой, продолжая жаться в стену. Он как будто пытался спрятаться в ней. Скрыться от Стаса, от пугающего прошлого, от воспоминаний о своей жене, от всего на свете.

После этого, когда старик смог успокоится, он в деталях покорно пересказал страшное событие того вечера.

Правда оказалась ещё страшнее видения Ники и сообщения от Яши.

Избив жену до полуобморочного состояния, когда она уже не могла пошевелится, Панкрат решил, что в качестве извинения, она должна удовлетворить его. И его не остановило даже присутствие шокированных перепуганных маленьких сыновей.

Стасу давно не попадались личности, вызывающие у него такое отвращение.

Удивительно, но даже не так давно пойманный Сумеречный Портной со своей спятившей супругой были менее отвратительны, не смотря на те ужасы, что вытворяли.

Они — человекоподобное зло во плоти. А Панкрат Рындин — живая совокупность всевозможной мерзости, от которой просто тянет блевать.

Стас молча выслушал Панкрата и велел ему убираться.

Рындин, шмыгая носом, непонимающе уставился на Корнилова.

— Как это… убираться? — спросил он. — Куда?

— Куда хочешь, — пожал плечами Стас и посмотрел на Старика. — А что ты думал? Твое дело давно закрыто за сроком давности. Тем более, что ты своё отсидел. Что думал, по новой закроем?

Судя по лицу Панкрата он именно так и думал.

Но просить себя дважды старый убийца не стал.



Как только его выпустили из здания ОВД, старик, пошатываясь и спотыкаясь, поспешил прочь.