Неожиданный шанс

Неожиданно во время завтрака прибыл посыльный от смоленского воеводы Воислава с приглашением к обеду. Поэтому завтрак и подведение итогов вчерашнего дня плавно перетекли к обсуждению этого известия. От вариантов, чего хочет воевода, а точнее, его наниматели, и до вопроса «А в чем ехать?» А потом, хорошо подумав, Фомичев поинтересовался у всех присутствующих, а как тут обстоят дела с таким способом решения проблем, как отравление? Обсудив вопрос, Никодимов убедил князя, что такой вариант не исключен, но вряд ли конкуренты сразу же перейдут к крайним мерам. Скорее это будет попытка прощупать почву на предмет возможности договориться. Но все же решено было постараться не пить напитки, а максимум обозначать. Хотя это и не приветствовалось, но гостя заставлять было не принято. Единственное – корец с квасом перед входом из рук жены воеводы выпить придется. Но тут уже Ждан и Годислав клятвенно заверили, что на такое святотатство даже враги не пойдут. Фомичев на это задумчиво хмыкнул: «Ну, дай-то Бог! По мне, так лучше и не ходить на этот обед – у нас тут не хуже кормят. Но понимаю, что идти нужно».

На этом тему закрыли. После завтрака Фомичев одобрил решение Чибиса – княжеству даже сейчас требовались люди. И, как подозревал Фомичев, ручеек местного люда, прибывающего для жительства в княжество, в дальнейшем будет только шириться. Так что тут все ожидаемо и даже хорошо, что Горазд им уже известен, пусть и недостаточно. Что касается его дальнейшей судьбы, то осторожное пожелание Чибиса оставить того в своем десятке вызвало задумчивость князя. Логично было принятие этого парня в формируемое войско. В любом случае холодным оружием он владеет лучше, нежели незнакомым ему огнестрелом. Однако вся Африка, вчера спустившись с пальм, с «калашниковыми» бегает, и ничего. Чем наши аборигены хуже?

– А тебе он точно нужен? – уточнил князь у Чибиса.

– Десяток сейчас неполный. Парень контактный, молодой. Всему, что нужно, обучим. Не думаю, что здесь будут большие проблемы – и медведей учат ездить на велосипеде. В плане применения – нам не помешает всегда под рукой свой местный.

– М-да, наверное, ты прав. В любом случае больше бойцов для роты брать неоткуда. А ко мне уже начальники отделов и управлений не раз подходили, прося за бойцов, у которых были в запасе еще и дефицитные гражданские специальности. А замены им нет. Так что с этой точки зрения все логично. Но учить придется не только военному делу.

– Понятное дело, как минимум читать, считать и писать нужно уметь.

– Ну, добро! Будет твой десяток экспериментальным. Действуй!





Глава 22




На званый обед было решено ехать князю, Никодимову, паре его бойцов в качестве телохранителей, историку, который готов был хоть подставкой быть при посадке князя в седло, и на всякий случай лингвисту. Оделись в бригантины черного цвета, открытые шлемы из нержавейки и пурпурные плащи. Скромно и со вкусом. Не в латах же ехать! Сопровождали их две десятки конных дружинников. Историк с лингвистом в седле смотрелись как собаки на заборе, но их задвинули в середину строя дружины, чтобы не так заметно было.

Город был небольшой, так что до детинца доехали минут за двадцать. Детинец представлял собой небольшую деревянную крепость, которая хорошо смотрелась на фоне городищ голяди, но совершенно не впечатлила Фомичева, привыкшего к другим стандартам. Стоящие у ворот варяги распахнули их, пропуская гостей. Воислав с женой стояли у высокого крыльца, выказывая честь при встрече высокого гостя. Фомичев и сопровождавшие его спешились и, изобразив нечто подобное строю, двинулись к хозяевам. Воевода – кряжистый могучий мужик уже в изрядно зрелом возрасте, смотрел на князя с настороженным интересом. Жена была ему под стать – женщина с большой грудью и серьезным основанием, однако заметно моложе мужа. Все как и полагается по эталону красоты этого времени. За ними толпились, судя по внешнему виду, воины. Но без оружия. Ножи и кинжалы на поясе оружием не считались – это был элемент костюма, без которого, как пояснял Чтибор, мужчина не может быть полноценным. Посему и князь, и все его окружение, да и вообще все мужчины из двадцать первого века обзавелись этим атрибутом. Каждый в меру своей фантазии. У Фомичева, к примеру, на поясе висел тесак размером наподобие того, что был у Грозного в фильме «Иван Васильевич меняет профессию». Лиза частенько подтрунивала над ним, утверждая, что это скрываемый им комплекс неполноценности. «Заклятых друзей» из числа купцов, исходя из словесного описания, данного Годиславом, Фомичев не заметил. Значит, либо обед – инициатива воеводы (в чем он был совершенно не уверен), либо тому на первый раз поручено прощупать князя самостоятельно. А уж потом – исходя из результатов встречи. Это, на его взгляд, было более вероятным.

Обряд встречи прошел по протоколу, после чего дружина осталась во дворе, а Фомичев с ближниками поднялся в терем. За стол кроме воеводы и гостей сели и несколько воинов. Как оказалось, это десятники дружины, которую возглавлял Воислав. Далее все протекало как обычно, за исключением того, что Фомичев практически не пил, лишь прикладываясь к кубку. Хозяин смотрел на это с откровенным неодобрением, и Никодимов незаметно толкнул Фомичева, намекая, что не стóит усугублять ситуацию. Поэтому князь поднялся и предложил выпить Воиславу его напитка, утверждая, что ничего подобного воеводе пить еще не приходилось, после чего разлил по кубкам воеводы и своему бутылку дорогого коньяка, специально оставленного для подобной ситуации. Сдвинув кубки, Фомичев изрядно хлебнул коньяка. А то на сухую и кусок в горло не лез. Воислав, глядя на него и не желая отстать, сделал то же самое. С крепкими напитками здесь еще не были знакомы, и воевода закашлялся с непривычки. Этот коньяк они допили за три здравицы, и Воислав немного расслабился. С обсуждения погоды и видов на урожай, здоровья жен, перешли к проблемам текущего дня. Поинтересовавшись у Фомичева, чем он собирается торговать, Воислав выслушал информацию без всякого интереса. Фомичев замолчал и усмехнулся про себя. На лице этого, без сомнения сильного, мужчины и наверняка неплохого воина проглядывали следы внутренней борьбы. Словно тот что-то хотел спросить и не знал, как к этому перейти. Фомичев пришел ему на помощь.

– Воевода, ты хотел меня спросить о чем-то? Так спрашивай!

Тот с облегчением откликнулся:

– Хочу спросить, князь! Но…

И он повел глазами на княжеское окружение.

Фомичев хмыкнул и в свою очередь посмотрел на десятника воеводы. Тот повернулся и жестом показал им, чтобы их оставили наедине. Князь сделал то же самое, одновременно незаметным движением включив радиостанцию на передачу. Подобный момент, как вариант, Никодимовым рассматривался, и сейчас он должен был, стоя на крыльце, слышать все, о чем говорится в горнице. На всякий случай.

Воислав, дождавшись, когда за последним выходящим закроется дверь, тяжело поднялся и пересел на лавку напротив Фомичева, облокотившись на столешницу. Помолчали. Фомичев ждал, что скажет воевода. А тот, видимо, собирался с мыслями.

– Откуда ты взялся, князь? – прервал молчание Воислав.

– Это важно?

Тот пожал плечами.

– Да нет. Но все как-то неожиданно. Жизнь шла своим чередом. Был воем. Сначала с купцами в караванах ходил. Потом, когда пообтерся и заматерел, в городскую дружину взяли. Сначала простым воем, потом стал десятником и лет десять уже как – воеводой. И все это время, и всегда шло все как обычно. И тут раз – и под боком княжество! С непонятным и пришлым князем. Который подмял под себя соседнее племя литвинов, строит новомодные волоки-каналы. Года не прошло – дружина князя сходила в поход на Хамлидж. Удачный поход! Это дурачки считают поход бесполезным. Дескать, мог товар привезти и быстро разбогатеть, а он рабов привез. С ними понятно – они дальше кармана ничего и не видят. А те, кто поумнее, смекнули, что рядом образуется сила, неподвластная городу. Смекнуть-то смекнули, только в сроках ошиблись – думали, есть у них еще несколько годков, пока молодой, но прыткий князь выберется из своего медвежьего угла. Пожалели, что Ждану место под торговый дом дали. Хотя, по правде говоря, тогда никто и не думал, что за ним ты стоишь. А если кто и мыслил так, то считал это обычным делом – ну, откроет князь лавку. Будет торговать шкурами, медом и покупать товар у наших купцов. Кто ж мог тогда подумать, что, давая разрешение на торговлю в городе, подписали многим разорение и бедность? И вот что теперь делать?

– А это уже твой выбор, воевода. Можно помочь своим хозяевам попытаться меня остановить. Можно остаться в стороне. А можно и пойти мне навстречу. Скажу сразу – положительно оценю оба последних варианта. С разной степенью благодарности, но положительно. А в первом случае – меня даже твои седины не остановят. Имею привычку врагов за спиной не оставлять.

– Пугаешь?

– Нет, предостерегаю. От возможных ошибок. Из уважения к тебе скажу – не имею замысла взять под себя Смоленск сейчас. Позже – да! И выбор у вас будет простой: либо я, либо наместник новгородского князя. Но выбор этот относительный, потому как я уступать не намерен и Смоленск Новгороду не отдам. И мне неважно, у кого какое мнение тут будет на этот счет. Поэтому передай моим недоброжелателям – некоторое время у них еще есть. Согласиться со мной или – уехать из города. Только хочу сразу предупредить – пусть постараются не мешать мне сейчас. Иначе все произойдет гораздо быстрее. Мне не хотелось бы – забот сейчас много, а это будет еще одной и немалой. Но спуску я не дам! Это касается как меня самого, так и моих людей! Отложу, если на то пойдет, все дела и решу вопрос. Раз и навсегда! Было у вас вече – будет князь, которому оно ни к чему.

– Откуда про новгородцев знаешь?

– Оттуда же, откуда я и пришел.

– М-да, не думал я, что в старости придется делать выбор между двух зол. И самое неприятное сейчас – не лжешь ты мне! С тобой сейчас воинов – почти половина моей дружины. Про доспех молчу. Даже этот – что на тебе, – думаю, как минимум одну деревню стоит. А у твоих воев – все пять. На каждом! А таких воев у тебя сотня. Да еще лучники в доспехе, подобном твоему, – пятнадцать десятков. Да хирд нурманский! Да охотники литвинов – не одна сотня. Из рабов бывших воинов набрал. Посему твоя правда – пять десятков воев городской дружины и мужички городские да окрестные – не ровня мы тебе. Можно, конечно, нашим купчинам мошной тряхнуть – нанять варягов да нурманов, но сдается мне, денег у тебя больше, чем у всех купцов Смоленска. А теперь, с открытием твоего диковинного магазина, они вообще рекой к тебе потекут.

Фомичев про себя отметил информированность воеводы. Это было не страшно, но неприятно. Свою силу он не прятал, но ведь кто-то докладывает воеводе, а значит, и его хозяевам о делах в княжестве. Хотя почему кто-то? Таких было немало. Работников из тех же смолян, на постоянной основе работающих в княжестве, уже за сотню. И подобрать ключик к нужному проблемы не составляло. Бояться этого не надо, но учитывать необходимо.

– Ну, что ж, князь, спасибо, что уважил – не побрезговал столом простого воя. Хотя ромейское вино пить и не стал. А твой напиток зело крепок! Но хорош, понравился мне.

– И тебе, хозяин, спасибо за хлеб да соль! Рад буду тебя видеть следующей весной у меня в гостях – на новоселье. Замок княжеский обмоем. И напитка… не совсем такого, но не хуже – бочку подарю.

– Спасибо! Только этот год прожить еще нужно.

– А ты, боярин, не гони лошадей. Иногда спешить не нужно. А то можно «успеть». И знаешь что? Прими от меня в подарок!

И Фомичев, отстегнув от пояса свой скрамасакс, протянул его воеводе. Тот принял его обеими руками и, вытащив лезвие наполовину из ножен, замер. Фомичев про себя усмехнулся – одно дело слышать об оружии Вяземского княжества, и совсем другое дело держать его в руках.

– Но, князь! Я не могу его принять! Мне нечем отдариться! – взмолился воевода. – То есть у меня даже злата и серебра нет столько, чтобы сделать равный тебе подарок!


– Не переживай, Воислав. Мне еще скуют. Князь я или не князь? А хорошие отношения всегда дороже денег. У нас говорят: не имей сто рублей, а имей сто друзей! И в этом есть смысл. Дружбу за деньги не купишь. Ее можно только продать. Поэтому жду тебя в гости. Не знаю, сколько у меня за этот год прибавится друзей и врагов, но у тебя есть привилегия стать одним из первых. Или в ряду первых, или – вторых. Это твой выбор, Воислав.

Фомичев пожал руку смущенному воеводе и двинулся к выходу. Воевода вышел вслед за ним, проводив князя до ворот. Чем несказанно удивил своих подчиненных.

На следующий день ранним утром, разбудив Смоленск прощальными гудками, пароходы покинули причалы и двинулись вверх по Днепру.





Глава 23




Во вторник 12 июля Лиза родила девочку. По подсказкам Чтибора, Линас и Расы, как только разрешил врач, Фомичев вынес ребенка из палаты и показал ее всему окружению. Таким образом он дал понять всем, что признает ребенка. Девочка была крепенькой, спокойной и похожа на мать. Что Сергея радовало. Хотя людская молва и утверждает, что дочки, похожие на отца, более счастливы, все же пусть лучше сыновья будут похожи на него. Вечером, как полагается, посидели в неформальной обстановке с ближниками за столом. Официальное мероприятие князь решил провести, когда Лиза придет в себя после родов. Там же за столом возник и вопрос – а не пора ли князю жениться? Опрокинув стопку и закусив солеными грибочками, Фомичев вопрос углубил – когда? как? и в какой последовательности? После бурного обсуждения, с массой подколок и шуток, сошлись на таком варианте – свадьбу князя отметят осенью, после сбора урожая – как и принято в этом времени. Когда уже родят Линас и Раса. Поэтому придется Фомичеву жениться одновременно на трех невестах. Тут же Фомичев потребовал, чтобы этот обряд прошли все, кто нашел свою половинку (и даже не одну) в этом мире. Всем так всем! К этому моменту он уже был в том состоянии, когда его можно было женить на ком угодно. И в любом количестве. Впервые в этом мире Фомичев употребил огненную воду в количестве, при котором не помнил, как попал домой. Тем не менее проснулся утром раздетый, в своей постели и в относительно дееспособном состоянии. Как разделся и все такое, он понял, увидев спящих на диване и кушетке «младших жен», инициативно взявших над ним шефство в отсутствие старшей. А может, и по распоряжению Лизы? Все возможно! Одно плохо – они как-то его перемещали по дому. С такими животами!

Фомичев тихонько встал, надел треники и, не умываясь, выскользнул за порог. Километр до озера дался непросто. Зато прохладная утренняя вода за двадцать минут привела его в рабочее – состояние. Только страшно хотелось есть. И он чуть не захлебнулся слюной, когда, открыв дверь в модуль, почувствовал запах жареного мяса и свежего хлеба. Обе жены уже хлопотали у стола, накрывая его. Все-таки есть и в этом свои плюсы. Особенно отчетливые на фоне отсутствия минусов – матерей жен.

Княжество строилось! Строились деревни родов, перешедших под руку князя. Строились, окруженные полями и пастбищами, деревни вокруг города и промзоны. Подходило к концу строительство канала Вязьма-Вазуза, обеспечивая княжеству путь в верховья Волги. Но заметней всего рос княжеский замок. Тут работали в три смены и одновременно на нескольких объектах – на самом донжоне замка, строениях внутри крепости, на стенах и башнях крепости. Замок расположился на высоком левом берегу Вязьмы чуть выше по течению от плотины – там, где во время, откуда пришел Фомичев и его команда, располагался Свято-Троицкий кафедральный собор. Под замок была подготовлена природная возвышенность с площадкой, представляющей собой прямоугольник со сторонами 150 на 30 метров. Северная сторона замка, кроме будущей городской стены, была прикрыта водохранилищем и двадцатиметровой кручей речного берега, западная – десятиметровым обрывом. С середины южной стены и вдоль восточной до речного берега был выкопан ров. Вход в замок был устроен с востока, через двойные ворота, находящиеся в воротной башне и расположенные под углом 90 градусов друг к другу. Как это было сделано в Никольской башне Смоленской крепости, построенной Федором Конем. Такой поворот исключал возможность применения тарана. А к самой башне можно было попасть только по дороге, начинавшейся на южной стороне и шедшей вдоль стены между стеной замка и рвом. Либо штурмовать через ров. Понятное дело, замок строился из железобетона и стали. Стучать в такие стены и ворота тараном можно было с одинаковой эффективностью, что и лбом. Кроме самого донжона и воротной башни строились еще и четыре угловых. Фомичев был доволен проектом. Особенно, сравнивая его с тем, что он увидел в Смоленске. Оставалось только дождаться окончания строительства.

Почти два месяца, за исключением дождливых дней, стоит столбом пыль на полигоне. Подразделения княжеского войска отрабатывают перестроения и взаимодействие, атакуют и обороняются, бьются в учебных боях в одиночку и в составе десятков и сотен. Коробки тяжелой пехоты синхронно перемещались по тактическому полю, то расходясь на фланги, то смыкаясь и перестраиваясь в фалангу, за которой скрывались лучники и маневрировал хирд нурманов и легкая конница. Хирд атаковали воображаемого противника, обтекая фланги, а в тыл выходила конница, либо прикрывали тыл фаланги. Иногда наоборот – фаланга раздвигалась, выпуская ударный клин хирда, или просто делилась на квадраты сотен, каждая из которых имела свою задачу. Построение зависело от конкретного поля боя и сил противника. Поле боя меняли, расставляя препятствия, изображающие перелески, болота и здания. Силы приходилось либо воображать, либо задействовать часть своих, одетых в сюрко другого цвета. На конец сентября Фомичев назначил войсковые маневры, на которых пехоте и коннице предстоит показать все, чему научились за лето. Однако и сейчас заметны изменения в подготовке воинов и войска. Об этом высказывался как Чтибор, так и бывшие рабы, имевшие опыт командования различными подразделениями своих народов и ныне получившие должности в княжеском войске. К тому же в войске активно использовались технические возможности двадцать первого века. И главным здесь являлась связь, доведенная до десятников. Поэтому, на взгляд Фомичева, войско уже сейчас было похоже на машину, которую можно остановить только за счет многократного численного преимущества. Чего ни у кого из соседей и потенциальных противников не было.

После отъезда князя из Смоленска там из четверки силовиков Никодимова оставили одного Вячеслава. На нем лежала ответственность за безопасность торгового дома и вообще всего хозяйства, связанного с ним. Кроме этого, он отвечал за безопасность персонала и лично за Ждана и Годислава. По крайней мере, пока не подготовит им группы охраны, способные обеспечить их безопасность. Людей для этой задачи набрали из числа родственников купцов. И неважно, какой степени родства – людей в этом времени было мало, поэтому они дорожили любым родством. Кроме этого, Вячеслав фактически являлся резидентом разведки княжества в Смоленске. На него была завязана вся сеть информаторов, созданная его группой за эти полгода. И вот с неделю назад из разных источников стала поступать информация, что в городе появились чужие люди. Всегда так было – город стоял на торговом пути, поэтому чужаков тут хватало. Но эти чужаки отличались от обычных. Во-первых, их интересовало лишь одно – торговый двор Вяземского княжества. И интерес их был далек от торгового. Зачем купцу знать численность и вооружение охраны, количество постов и их расположение? Эти вопросы задавались не впрямую, а между прочим – между кубками сбитня и кружками пива, хмельной браги или медовухой, которой угощали интересующиеся. Во-вторых, информатор, напрямую сталкивавшийся с любознательными незнакомцами, опознал двоих из них на записи с видеокамеры в торговом зале магазина. Вячеслав поставил задачу найти место, где они обитают. И через неделю получил ответ: его люди смогли проследить за чужаками, и они их привели на заимку вблизи города, принадлежащую одному из конкурентов. И по приблизительным подсчетам общество любопытных состояло примерно из пяти десятков людей. Лихих людей, потому как оружие их рукам явно было более привычное, нежели инструмент плотника или соха смерда. Обо всем этом Вячеслав исправно докладывал шефу, принимая со своей стороны возможные меры по предупреждению негативного развития событий. Годислав, кроме постоянной охраны своего подворья в городе, поселил у себя десяток молодых и крепких родственников, вооружив их за свой счет. Вячеслав оказал ему техническую помощь, оборудовав забор и двор сигнализацией. Правда, источника питания там не было, и приходилось возить на зарядку аккумуляторные батареи в магазин, скрывая их в возках. Ждану напрямую запретил покидать торговый двор. И посоветовал продать дом в городе, а своих дворовых перевезти сюда – место и работа для них найдутся. С продажей дома Ждан согласился, но запрет на выход в город его сильно расстроил. Оказывается, у него снова восстановились отношения с барышней, которую он ранее хотел сватать. Да и сейчас к этому дело шло. Еще бы! Ждан Бориславович теперь жених видный и завидный! Поэтому стало модным для небедных людей Смоленска выгуливать дочек в торговый двор Вяземского княжества. Вдруг удастся породниться с молодым и шустрым купцом? А тут прямой запрет на выход в город и, соответственно, на свидания. «Казарменное положение», – как пояснил ситуацию Вячеслав. А ей сюда приезжать положение не позволяет. А и приедет – так что? В общем, Ждан пытался бунтовать, помня время, когда пусть формально, но Вячеслав подчинялся ему. Однако того поддержал ближник княжеский – Никодимов, указав, что Вячеслав – главный по безопасности торгового дома и отвечает за все и перед ним, и перед князем. Попросил потерпеть, заметив, что это долго не продлится, добавив странную фразу: «Если ружье повесили на стену, значит, оно должно выстрелить». Никодимов инкогнито прислал десяток бойцов из роты Черныха. Пароход с товаром прибыл утром, и они целый день просидели в трюме, ожидая темноты, чтобы незаметно высадиться на причал. После этого бойцы еще неделю просидели в казарме, отсыпаясь днем и усиливая караул ночами. А через неделю, уже под утро, чужаки пошли на приступ. Исключительно из любопытства! Узнать, что там и как. Как живут люди в этом странном торговом доме. Может, помощь какая нужна?

В тишине они полезли на стены. Ведь это они думали, что их никто не видит, когда скапливались перед броском в перелеске на берегу Рачевки. Откуда им знать про тепловизоры? Им позволили перелезть стену и войти во внутренний двор. А дальше что-то пошло не так. Все двери оказались железными, окна закрыты такими же железными ставнями, ну а что стены зданий каменные – они знали и так. И когда они начали пробовать хоть что-то сделать из того, за что им заплатили деньги, внезапно весь двор осветился и с башни и из небольших круглых отверстий в дверях и окнах стали раздаваться негромкие хлопки. Стрел не было. Врага тоже. Но один за другим любопытные начали падать. Кто сразу замертво, кто не совсем, но непонятно почему и отчего. Главарь, поняв, что против них используется неизвестное колдовство, против которого им противопоставить нечего, дал команду бежать. Но и это не получилось. Непонятная сила стала убивать тех, кто пытался перелезть через стену. А потом, когда остатки прижались к стене, поняв, что уйти не дадут, открылись двери казармы и оттуда высыпали воины. Два десятка с арбалетами в руках. Вожак нападавших решил подороже продать жизнь и бросил остатки своего войска в атаку. Только никто не добежал до арбалетчиков, а сам главарь, получив по болту в ноги, упал на землю и через секунды был лишен какой-либо возможности сражаться. Он мог лишь наблюдать, как добивали его людей. А потом его, подхватив под руки, втащили в казарму и бросили у стола, за которым сидел человек в одежде незнакомого покроя.

– Все? – спросил незнакомец у одного из тех, кто притащил вожака.

– Так точно!

– Снимайте напряжение с электрозаграждения, – кивнув, отдал тот распоряжение, и воины вышли.

Незнакомец встал, обошел стол, взял стул и, повернув его спинкой от себя, сел, возвышаясь над лежащим на полу пленным. Взгляд его серых, со стальным отливом, глаз не обещал ничего хорошего. Главарь в душе уже проклял тот день, когда повелся на сладкие речи купеческого подручного о скором богатстве.

– Выпить и закусить не предлагаю. Просто мы с тобой покалякаем о делах наших скорбных, – раздался голос незнакомца, и у бывшего удачливого главаря разбойничьей ватаги от него мороз пробежал по коже.

Этой же ночью тела разбойников, а также вся их амуниция, были погружены на баржу и на следующий день вывезены из Смоленска. Этим же рейсом отбыл и десяток бойцов усиления. Правда, им еще предстояло неприятное дело – захоронить тела.

В Смоленске о событиях этой ночи, кроме тех, кто был в теме, никто ничего не узнал.





Глава 24




На этом все как бы успокоилось. Тот, кто отправлял разбойников в налет на их торговый дом, понял, что силой, по крайней мере такой, уже ничего не решить, и затаился. Откуда ему было знать, что нанятый им главарь рассказал все, что знал, и даже немного больше. Вячеслав имен, услышанных от него, никому – даже своим – не называл. И разрешил Ждану встречи со своей избранницей. А с ней все было непросто. Точнее, не с Миланой, а с ее семьей и конкретно с отцом. Дело в том, что по раскладу сил в Смоленске по отношению к Вяземскому княжеству семья избранницы Ждана находилась как раз во вражеском лагере. Прямо классическая история про Монтекки и Капулетти! Отец ее, достаточно успешный купец, хотя и не входил число активных противников, все же был там не последним человеком. Но тем не менее поддерживать отношения со Жданом отец Милане не запретил. Или его попросили не запрещать. К тому же на открытии торгового дома он был, как бы имея собственное мнение на этот счет. Но сделок не заключил. Вячеслав, допрашивая вожака налетчиков, вскользь упомянул его имя, но – допрашиваемый на него не прореагировал. Это значило, что он не участвовал в организации налета. Что вполне было логично. Отношения его дочери и Ждана были общеизвестны. Вдруг бы дочь что-то узнала и предупредила Ждана? Поэтому по крайней мере к организации этой акции его не привлекли. Одновременно появился вариант попытки узнать подробности той ночи у Ждана через Милану. Пусть эта информация и была бы не существенной. Выводы можно было попытаться сделать. Вопрос лишь в том, проговорится ли Ждан? Поэтому Вячеслав запретил Ждану говорить об этой ночи в любой форме и всем, включая Милану. Кроме этого, Ждан был теперь обязан носить в специально выданной ему оперативной кобуре пистолет, с разрешением использовать его в самом крайнем случае. И сопровождала его на свидания четверка вооруженных телохранителей. Вооруженных в том смысле, что кроме обычных летних кафтанов с подкладкой из кевлара и титановых пластин у них также были ТТ. Ну, стрелять их Вячеслав более-менее научил.

После событий той ночи и короткого доклада по радио в Вязьму Вячеслав написал докладную с изложением всех нюансов нападения, действий противника и подчиненных, допроса вожака и свои выводы по ситуации. Это он отправил в запечатанном конверте с капитаном ближайшего буксира. Через неделю после отправления письма по связи Никодимов сообщил ему, что доклад его рассмотрен, проанализирован, и с его выводами руководство княжества согласно. Поэтому принято решение готовиться к действиям по варианту «три Б», и с со следующей баржей к нему прибудет усиление для выполнения задачи. Это значило, что княжество решило ответить ударом на удар. Оставалось собирать информацию и ждать людей.

Но случилось непредвиденное. Соперники начали первыми. Ждан, как обычно, в условленное молодыми время встретил Милану у ворот ее дома. Ее также обычно сопровождала нянька, приставленная отцом Миланы следить, чтобы честь дочери и семьи не пострадала. Поздоровавшись и взяв девушку под руку, Ждан направился к Торговой площади. Пара телохранителей следовала в шагах трех впереди молодых, и вторая пара примерно на столько же отставала от них. До площади дошли без происшествий, а там все и случилось. Неожиданно воины, стоявшие у торгового лотка спинами к проходившим Ждану и Милане, буквально отпрыгнули от него. Причем двое повисли на Ждане, заблокировав руку, которой он поддерживал девушку, а третий, самый мощный из них, сбил Милану с ног. И тут же стал ее поднимать, отряхивая на ней одежду от уличного мусора. При этом он, с ухмылкой на лице, совершенно не таясь, ощупывал ее. Милана, вначале оторопевшая от неожиданности, взвизгнула и ударила наглеца по лицу. Попыталась ударить, потому что высокий рыжеволосый нурман легко перехватил ее руку и, сжав ее и коверкая язык, воскликнул:

– О-о! Почти валькирия! И за что? За то, что я был неловок и случайно уронил тебя? Так я заплатил за это! Я пощупал твои сиськи и твою – задницу. Согласись, мои руки гораздо лучше это делают, чем вот этого недоноска! – и он указал на Ждана. – Потому что мои руки – это руки воина! А воинам принадлежит этот мир. Так что ты должна быть довольна. Но если мы с тобой пойдем вон в тот постоялый двор, я понравлюсь тебе еще больше! Но тогда ты уже будешь должна мне!

Ждан наконец-то смог вырваться из объятий соплеменников нурмана и, сделав шаг и одновременно задвигая Милану за себя, встал перед ним. Слева и справа, закрывая его с Миланой и нянькой с боков и сзади, ощетинились ножами телохранители. А вокруг них стояла плотная стена чужих воинов, одетых в кольчуги и с оружием в руках.

– Ну! Давай, трэль, повесели меня. У тебя теперь интересная жизнь будет – трэлем! Я научу тебя жрать дерьмо и жить в дерьме! Или не жить вообще! – презрительной ухмылкой встретил его шаг нурман.

Ждан замешкался. С ножом нападать на вооруженных обидчиков значило умереть почти сразу. Достать пистолет? А это точно тот случай, когда им можно воспользоваться? Все это быстро промелькнуло в голове, и он уже склонялся к решению отдать команду на применение секретного оружия, когда за спинами окружавших их раздался голос:

– А ну, посторонись! Разойдись!

Воины, убирая оружие, нехотя разошлись, пропуская шестерых городских дружинников-варягов. Ждан и его люди ножи не убрали.

Старший варягов, узнав Ждана, кивнул ему и дополнил:

– И ты, купец, убери. И людям своим скажи.

– Кто такие? – продолжил он, повернувшись к нурманам и безошибочно определяя обидчика Ждана как старшего.

– Я хевдинг Хродгейр Счастливчик. А это мои хирдманы.