Неземная

– Нам действительно стоит убраться с озера. Уже начался сезон бурь, и в любое время может начаться гроза. Хотя они длятся всего минут двадцать, но оставляют за собой немало разрушений. Давай возвращаться домой.

– Нет.

Я хватаю его за руку и притягиваю к себе, а затем заставляю сесть и сворачиваюсь калачиком рядом с ним. Когда его руки обнимают меня, а тело окутывает знакомый успокаивающий запах, я вновь чувствую себя в безопасности. После чего скольжу губами к пульсирующей вене на его шее.

– Клара…

Я прижимаю палец к его губам.

– Еще чуть-чуть, – шепчу я. – Давай еще немного побудем здесь.



В следующий раз мой телефон звонит, когда я ем свинину с яблоками и укропом – одно из самых впечатляющих блюд мамы. Это нереально вкусно, но мои мысли не о еде. И даже не об Анджеле. Прошло два дня с того разговора на озере, и я изо всех сил стараюсь о нем забыть. Вместо этого я мечтаю о Такере. Последние пару дней он проводил сплавы, чтобы, как он сказал, заработать денег на стейк своей любимой девушке, которую собрался отвезти на ужин в честь месяца, как мы начали встречаться. Мне до сих пор не верится, что мы вместе уже целый месяц. Каждый раз, когда он называет меня своей девушкой, по телу бегут мурашки. Он обещал отвезти меня на танцы и научить танцевать тустеп, ковбойские танцы и многое другое.

– Может, ответишь? – выгнув бровь, спрашивает мама с другой стороны стола.

Джеффри тоже смотрит на меня. А я пытаюсь собраться с мыслями. Но все же достаю из кармана мобильник и смотрю на экран.

Это неизвестный номер. Любопытство берет верх, и я поднимаю трубку.

– Алло, – говорю я.

– Привет, незнакомка, – произносит мужской голос.

Кристиан.

Я чуть не роняю трубку.

– Ох, привет. У меня почему-то не записан твой номер. Как твои дела? Как провел лето? Понравилось в Нью-Йорке?

Кажется, я задаю слишком много вопросов.

– Там было скучно. Но я уже вернулся.

– Вернулся?

– Ну, уже август. И нам скоро в школу. Неужели ты думала, что я не появлюсь здесь? Все-таки у нас выпускной год и все такое.

– Верно, – соглашаюсь я и пытаюсь выдавить смешок.

– Что ж, как уже сказал, я вернулся. И признаюсь, думал о тебе все лето, поэтому хочу пригласить тебя завтра поужинать со мной. На настоящее свидание, если ты вдруг не поняла, – говорит он нарочито легкомысленным тоном, но в его голосе столько многозначительных оттенков, что мне кажется, будто весь воздух высосали из комнаты.

Я поднимаю глаза и вижу, что мама и Джеффри внимательно смотрят на меня. Он явно ожидает, что я скажу: «Да. Конечно, я с удовольствием поужинаю с тобой. Во сколько ты заедешь за мной? Мне уже не терпится увидеться». Но я молчу. Да и что я могу сказать? Только если: «Мне очень жаль. Знаю, раньше мне казалось, что я влюблена в тебя. Но все изменилось. И теперь у меня есть парень. А ты упустил свой шанс».

– Клара? – зовет он.

– Я тут. Прости.

– Ладно…

– Я не могу встретиться с тобой завтра вечером, – быстро, но тихо говорю я, хотя знаю, что мама меня услышала.

У нее прекрасный слух.

– Ох, – удивленно вздыхает Кристиан. – Ничего страшного. А как насчет субботы?

– Я пока не знаю. Давай я тебе перезвоню? – струсив, предлагаю я.

– Конечно, – говорит Кристиан, стараясь вести себя так, словно ничего страшного не произошло, но мы-то – он, мама, Джеффри и я – знаем, как важна эта встреча. – У тебя теперь есть мой номер, – бормочет он и, попрощавшись, кладет трубку.

Я выключаю телефон. И на минуту за столом воцаряется неловкое молчание. У мамы и Джеффри такие лица, будто я просто сошла с ума.

– Почему ты отказалась? – спрашивает мама.

Вопрос на миллион долларов, на который мне совершенно не хочется отвечать.

– Я не отказалась. А просто сказала, что не могу встретиться с ним завтра.

– И почему же?

– У меня уже есть планы. И своя жизнь, представляете?


Кажется, маме не очень понравился мой ответ.

– И что в твоей жизни может быть сейчас важнее, чем Кристиан?

– Я встречаюсь с Такером.

Все это время я говорила ей, что гуляю с одноклассниками, и мама мне верила. Она была так загружена и измотана работой, что не обращала на меня внимания.

– Так позвони ему и отмени все, – предлагает она.

– Нет, – говорю я и качаю головой, чтобы показать, что она не так меня поняла. – Я встречаюсь с Такером.

– Это шутка? – выдыхает Джеффри.

Знаю, эта реакция вызвана не тем, что брату не нравится Такер, а тем, что никто в моей семье бы и не подумал, что я могла заинтересоваться кем-то, кроме Кристиана. Ведь мы даже переехали сюда из-за него.

– Нет. Такер – мой парень.

«Я люблю его», – хочется добавить мне, но я понимаю, что сейчас не время для подобных признаний.

Мама кладет вилку на тарелку.

– Прости, что не сказала тебе раньше, – смутившись, говорю я. – Я думала… не знаю, о чем я думала. И я все равно собираюсь спасти Кристиана, как в том видении.

«Только не совсем так, как видела это, – думаю я. – Без поглаживаний, прикосновений и прочего». Но я обязательно спасу его. Я уже решила это.

– У меня все лучше и лучше получается летать. К тому же, как ты и говорила, я становлюсь сильнее. Думаю, у меня получится унести его.

– С чего ты взяла, что твое предназначение – спасти Кристиана?

– Потому что в видении я уношу его подальше от огня. Не это ли называется спасением?

– Ты делаешь только это?

Я отворачиваюсь от ее пронзительного взгляда. «Мы предназначены друг другу», – эта мысль засела у меня в голове, как кусок стекла с моего последнего видения. Я снова и снова прокручиваю это в мыслях, пытаясь понять, могла ли неверно истолковать то, что это означало. Я не хочу влюбляться в Кристиана Прескотта. Больше нет.

– Не знаю, – отвечаю я, – но все равно буду там. И спасу его.

– Ты должна выполнить не какое-то случайное поручение, Клара, – тихо говорит мама. – Это твое предназначение, цель твоего существования на земле. И пришло время его исполнить. Вчера в округе Титон объявили повышенную пожароопасность. Огонь может вспыхнуть в любую минуту. Ты должна сосредоточиться. Ты не можешь сейчас позволить себе отвлечься. Мы говорим о твоей жизни.

– Да, – вздернув подбородок, соглашаюсь я. – Это моя жизнь.

Что-то часто я говорю эту фразу в последнее время.

Мамино лицо бледнеет, глаза тускнеют, а взгляд застывает. Однажды утром, когда мы были детьми, Джеффри нашел свернувшуюся гремучую змею на нашем заднем дворе. Тогда мама отправилась в гараж и вернулась оттуда с мотыгой. Она приказала нам держаться подальше, а затем замахнулась и одним ударом отрубила змее голову.

И сейчас у нее такое же выражение лица. Мужественное и решительное. Не передать словами, как это пугает меня.

– Мама, все в порядке, – пытаюсь успокоить ее я.

– Нет, не в порядке, – невероятно медленно произносит она. – Ты наказана.



Той ночью я впервые решаюсь выскользнуть из дома. На самом деле это невероятно просто – нужно лишь открыть окно, вылезти наружу и удержаться на краю крыши пару мгновений, чтобы вызвать крылья и улететь. Но всю свою жизнь я была послушной дочерью и не перечила маме. Я ни разу не пыталась сойти с пути, на который она мне указала. И от этого простой акт неповиновения ложится на сердце таким тяжелым грузом, что трудно даже подняться в воздух.

Я приземляюсь за окном Такера. Он откинулся на спинку кровати и читает комикс «Люди Икс». И при виде этой картины на моем лице появляется улыбка. Видимо, он подстригся перед нашим завтрашним свиданием, потому что его волосы стали короче, чем вчера. Я тихо стучу по стеклу. Он поднимает глаза и улыбается, показывая, как рад меня видеть. И от этого у меня сжимается сердце. Как же хорошо, что меня не выбрали стать посланником божьей воли. Ненавижу приносить плохие новости.

Он прячет комикс под подушку и подходит к окну. Ему приходится приложить все свои силы, чтобы открыть раму, потому что от горячего и тяжелого воздуха дерево рассохлось. Его взгляд на мгновение замирает на моих крыльях, и я вижу, как Такер пытается сдержать инстинктивный страх, который испытывает каждый раз, когда сталкивается с фактом, что не все в мире такое, как кажется. А затем тянется и берет меня за руку. Я прячу крылья и пытаюсь улыбнуться.

– Привет, – затянув меня к себе в спальню, говорит он. – Что случилось? Ты выглядишь… расстроенной.

Он подводит меня к своей кровати, и я тут же сажусь. После чего Такер берет стул и усаживается напротив меня. В его глазах плещется тревога, но внешне он спокоен, словно готовится принять все, что бы я ему ни сказала. «Я с тобой», – читается в его взгляде.

– Ты в порядке? – спрашивает Такер.

– Да. Вроде как, – отвечаю я, а затем решаюсь признаться: – Но меня не должно быть здесь. Меня наказали.

Он выглядит смущенным.

– И надолго?

– Не знаю, – жалобно выдавливаю я. – Мама не сказала. Так что возможно все.

– Но почему? Что ты натворила?