Нежное безумие

– Дерьмо, ты и правда думаешь так, – он покачал головой, доставая очередное пиво из упаковки. – Ты считаешь, что тебя невозможно полюбить.

– Прекрати! – я говорю, прошу, умоляю. Не уверена, что он ошибается. – Пожалуйста, прекрати.

– Так чертовски прекрасна, популярна и презираема, – продолжает он. Я вскакиваю перед ним и начинаю снова бить его, не зная, как его заткнуть. Он хватает обе руки и толкает меня к дереву, всматриваясь в лицо и рыча. Я спотыкаюсь от того, что он специально наступает мне на пальцы, и падаю на подстилку каштановых листьев. Я лежу на спине и смотрю на него, слезы цепляются за ресницы изо всех сил.

Он опускается на меня сверху, коленями нажимая на бедра, во взгляде злость и обожание одновременно – никогда не видела ничего подобного. Он ненавидит себя за то, что я привлекаю его; а меня за то, что я все усложняю.

– Почему они игнорируют твой день рождения, глазастик? Скажи правду.

Мне больно глотать, во рту кислый привкус. Правда похожа на океан – я вижу на расстоянии, но она недостижима. Мне сложно выразить ее словами.

– Я попросила их об этом, – я икаю, – я заставила их пообещать мне это.

Закрываю глаза и ощущаю его дыхание на своем лице. Мы одни, может случиться все, что угодно. Все может случиться.

– Почему?

– Потому что я не вынесу очередного разочарования.

Тишина.

– Я не буду заниматься сексом с тобой, Пенн.

– Почему это?

– Потому что у тебя есть девушка.

– А вдруг нет?

– Но ведь есть.

– Нет на самом деле.

– Эм, – нервный смешок вырывается из меня, но он останавливает его, прижимая пальцы к моему горлу. – Что ты имеешь в виду?

– Не хочу углубляться в детали, но просто подумай на секунду. Я с ней? Хожу ли я к ней? Ты видела, как мы разговариваем по телефону? Тусуемся? Приглашаю ли я ее куда-нибудь? Адриана не моя девушка.

То есть ты просто обрюхатил ее. Мило.

– Смотрела «Леди и Бродяга»? – Он прижимается кончиком носа к моему, выбивая все мысли из головы.

– Д-да…

– Помнишь сцену со спагетти?

– Вроде как.

– Кто уклонился от поцелуя – Леди или Бродяга?

Роюсь в памяти для ответа, но прошло много лет с тех пор, как я его смотрела. Честно, это не самый любимый мультфильм. Меня всегда удивляло, что богатая сучка нашла в грязном бродяге. Но теперь я знаю, отлично знаю, почему породистые девочки любят дворняг. Они – запретный плод. Приручить их – это вызов, от которого не откажется ни одна принцесса.

– Кажется, она. Леди.

– Динь, динь, динь. Десять очков.

– Каких еще очков? – Я сглатываю, когда его колено погружается глубже в бедра, надавливая на клитор, распространяя сладкое удовольствие по всему телу.

– Ты никогда не уклонялась от моих поцелуев, – он все еще смотрит на меня.

– Разве?

Он наклоняет мою голову, длинные волосы спадают ему на глаза.

– Ты хочешь меня, – просто говорит он.

– Ты слишком самоуверен, – вздыхаю я.

Он наклоняется, снова касаясь меня носом, руки все еще лежат на моем горле. Он нежно сжимает его, в то время как язык скользит от подбородка ко лбу, где он целует меня в линию роста волос.

– Скажи, что ты не хочешь трахнуть меня так же сильно, как я тебя; ты испорченная, прекрасная девочка с огромными глазами. – Он жарко шепчет, пока рука путешествует по моим бедрам, проскальзывая под юбку, где грубый палец начинает ласкать границу бикини. Горло дрожит под его рукой.

– Скажи мне, что не хочешь, чтобы мой палец вошел в тебя и заставил кончить.


– Я не хочу… – начала я, но сразу же его рука скользнула между ног, и я задрожала. Глаза полузакрыты, я шире раздвигаю ноги. Он сказал, что у него нет девушки. Так зачем мне сдерживаться?

– Закончи предложение, – командует он.

Я смотрю в другую сторону, закрывая глаза, унизительно признавать, что я хочу его, хочу, чтобы он делал со мной все эти вещи, хоть он и не парень мне. Он даже не мой друг. Пенн залезает в трусики и нажимает на клитор большим пальцем, стон вырывается из его горла. Он немного приподнимается и прижимается членом к бедрам: он такой горячий и твердый, даже сквозь джинсы.

Двигаю бедрами навстречу его касаниям, но он еще не поцеловал меня. И когда за секунду до оргазма я вздрагиваю – все тело пучок напряженных мускулов, разгоряченных от удовольствия, – он прижимает большой палец к клитору, а в меня вводит средний. Я такая влажная. До стыдного влажная от моего сводного брата. И сейчас, спустя какое-то время, ко мне пришло осознание, кто на самом деле Пенн. Семья в каком-то роде. Я сплю с тем, кто должен быть моим родственником. Дарю девственность тому, к кому должна испытывать братские чувства.

Маркс, помоги мне.

Его губы на моем ухе сейчас, его карамельные волосы лежал на лице, наши лбы покрыты теплым потом. Мы двигаемся синхронно.

– Скажи мне не целовать тебя.

Когда я сохраняю молчание, его губы обрушиваются на мои. Я все еще не отошла от оргазма, подаренного его пальцами. Он не знает, что я девственница. Пока не знает.

Я отстраняюсь от него, прерывая поцелуй:

– Скажи, что не хочешь все мои первые разы.

Его нефритовые глаза пытаются найти разгадку в моих. Я двигаю тазом навстречу его эрекции.

– Скажи, что не хочешь забрать мою девственность.

Он тут же открывает глаза. Я уверена, что, несмотря на шок, он верит мне. А ведь ни один парень не верил мне, когда я говорила, что девственница, поэтому я перестала об этом упоминать. Не было смысла убеждать в этом и моих друзей – они не хотели слушать.

Я снова прижимаюсь тазом к нему, и мы подходим друг другу как пазл.

– Скажи, что не хочешь, – шепчу я.

– Но я хочу, – его лоб сжимается от боли, – нет ничего, что я хотел бы больше, чем взять все, что ты можешь дать мне.

Закрываю глаза и слышу, как он лезет в задний карман за презервативом. Это не романтично, не интимно и не идеально. Но это мы. Два испорченных ребенка в лесу, где никто не увидит и не найдет нас. Пенн извлекает презерватив и стягивает трусы. Когда он надевает его, спрашивает, уверена ли я.

Я усмехаюсь:

– А ты? У меня многое на кону.

Он останавливается и берет в ладони мое лицо. Его глаза блестят, но, возможно, я вижу то, что хочу увидеть. Я не хотела сохранять для него все свои первые разы, но так получилось, и часть меня рада, что так произошло. Он был первым мальчиком, который подарил мне подарок, первым, кто поцеловал меня. Он хотел стать моим другом не потому, что я была популярна, а потому, что я – это я.

Он был первым парнем, кто увидел во мне израненное животное за маской враждебности и попытался дать мне воду и приют.

– К черту то, что на кону.

Первый толчок показался острием ножа. Весь кислород выбит из легких. Дискомфорт от его размера окупился роскошным поцелуем, который Пенн подарил моим губам, щекам, шее, груди. Он останавливается время от времени, посасывая соски, облизывая все вокруг них. Он ласкает лицо, нежно убирая выбившиеся пряди волос со лба. Его движения внутри меня нежные и аккуратные, хотя он занимался этим много раз до этого. Листья хрустят подо мной от каждого движения и щекочут спину.

Он стонет и пробуждает что-то внутри меня. Я обнимаю руками его широкие плечи, твердо сжимая, желая большего внутри меня, со мной. Как бы я хотела закрыть нас в пузыре и никогда не отпускать. Я не хочу возвращаться туда, где должна ненавидеть его. И мне кажется неправильным то, что я хочу.

Его толчки становятся быстрее и настойчивее. Догадываюсь, что он скоро кончит. Никогда не видела, как кончают парни – очередной первый раз. Я ощущаю боль между ног, но она сладко греховная. Я наполнена им и желанием.

Я осознала, что плачу, только когда он опустошился в меня. Его челюсть сжата, он прекрасен, думаю, что именно поэтому слезы стекают по лицу. Как только он осознал, что я плачу, его глаза сузились, и он убрал слезы поцелуем. Он даже не дал секунды собраться с мыслями. Находясь все еще внутри меня, он слизывал их одну за другой.

– Настолько плохо? Клянусь, что произведу больше впечатление, когда ты будешь наполовину пьяна.

Я смеюсь сквозь слезы и ударяю ему в грудь.

Хочу, чтобы он рассказал мне все: почему называет меня глазастиком, почему дырочки во всех футболках, кто Адриана для него. И впервые в жизни я чувствую, что у меня появился шанс выяснить все эти вещи. Может, потому, что он так смотрит на меня? Он не ненавидит меня, не сейчас.

– У тебя было много девушек?

Он выходит из меня, и это немного обжигает. Мы оба смотрим вниз, и на презервативе виднеется кровь. Он медленно снимает его, завязывает и бросает между деревьев.

– Не много. Меньше, чем пять, но больше, чем три. Я был твоим первым?

– Да.

– Скажи это. Полным предложением.

– Что?

– Пенн Скалли, ты был моим первым парнем.

– Пенн Скалли, ты был моим первым парнем.

Он поднимается на ноги, застегивает ширинку и подает мне руку. Я беру ее, и реальность врывается в мой мозг. Я только что позволила капитану команды Лас-Хунтас трахнуть меня в лесу. Если кто-то узнает об этом, то я умру. Внезапная волна слез вырывается из меня снова.