Нож

Руар Бор пошел в сторону «лендровера».

– Нет, нет! – вопил его солдат. – Вы же не убийца, Бор!

Руар Бор сел в машину, завел двигатель и поехал. Он посмотрел в зеркало заднего вида: дорога прямой дрожащей лентой тянулась к горизонту. Он не почувствовал сопротивления, когда цепь подняла сержанта на ноги и тот побежал за автомобилем.

Руар увеличил скорость. И еще немного поддал газу, когда цепь начала ослабевать. Он видел, как привязанный к машине человек бежит с вытянутыми вперед руками, сложенными будто для молитвы. Сорок градусов в тени. Даже при ходьбе пешком у сержанта на такой жаре вскоре произошло бы обезвоживание, он не смог бы держаться на ногах и сломался. Навстречу им по дороге на повозке, запряженной лошадью, ехал крестьянин. Когда афганец проезжал мимо, сержант стал кричать и звать на помощь, но крестьянин только склонил голову в тюрбане и посмотрел вниз, на вожжи. Иностранцы. Талибан. Их война – не его война, сам он ежедневно сражался с засухой и голодом, вел вечную борьбу за выживание.

Бор наклонился вперед и посмотрел на небо.

Черный гриф следовал за ними.

Ничьи молитвы не будут услышаны. Ничьи.



– Может, я все-таки подожду тебя? – спросил Бьёрн.

– Поезжай-ка ты лучше домой, к жене и ребенку, – сказал Харри, глядя на дом Кайи в боковое окно машины.

В гостиной горел свет.

Харри вышел из машины и зажег сигарету: курить в салоне теперь строго запрещалось.

– Катрина ввела новые правила из-за малыша, – объяснил Бьёрн.

– Хм… Как только женщины становятся матерями, они мигом берут власть в свои руки, да?

Бьёрн пожал плечами:

– Ну, положим, Катрина и раньше обладала властью.

Харри сделал четыре глубокие затяжки, затушил сигарету и убрал ее обратно в пачку. А потом открыл тихо скрипнувшие ворота. С железных перекладин капала вода – здесь тоже прошел дождь.

Он подошел к двери, позвонил, подождал.

После десяти секунд тишины Харри повернул дверную ручку. Не заперто, как и в прошлый раз. Он зашел внутрь с ощущением дежавю. Харри миновал открытую дверь в кухню, заметил телефон, лежавший на зарядке на кухонном столе. Вот почему она не отвечала на его звонки.

Может быть. Он открыл дверь в гостиную.

Пусто.

Он уже собирался позвать Кайю по имени, как вдруг его мозг уловил позади какой-то звук, скрип половицы, и за наносекунду пришел к выводу, что это, конечно, хозяйка дома спускается со второго этажа или идет из туалета, поэтому мозг и не подавал сигнала тревоги.

Не подавал до того момента, пока шею Харри не обхватила рука, а к его рту и носу не прижалась вонючая тряпка. После того как мозг определил опасность, он автоматически скомандовал сделать долгий и глубокий вдох, прежде чем тряпка полностью перекроет доступ воздуха. Ну а когда Харри наконец сообразил, для чего именно эта тряпка предназначалась, было уже слишком поздно.





Глава 30




Харри огляделся. Он находился в бальном зале. Оркестр играл что-то вроде вальса. Он заметил Ракель. Она расположилась за столом, покрытым белой скатертью, под хрустальной люстрой. По обе стороны от нее сидели двое одетых в смокинги мужчин и пытались привлечь ее внимание. Но ее взгляд был направлен на него, Харри. Это заставило его поспешить. На ней было элегантное черное платье – одно из нескольких имевшихся в ее гардеробе элегантных черных платьев. А сам Харри был одет в черный костюм, свой единственный черный костюм, в котором вот уже много лет ходил на крестины, свадьбы и похороны. Ставя одну ногу перед другой, он заскользил между столами, но дело продвигалось медленно, потому что зал был полон воды. И вероятно, по поверхности ее ходили большие волны, потому что его влекло сначала вперед, а потом назад, а хрустальные люстры в форме буквы «S» кружились в такт вальсу. Когда Харри добрался до Ракели и уже хотел что-нибудь ей сказать, ноги вдруг оторвались от пола и его понесло вверх. Ракель протянула руку, встала со стула и попыталась поймать Харри, но не смогла до него дотянуться. Она оставалась внизу, а он поднимался все выше и выше. А потом он обнаружил, что вода постепенно становится теплой и окрашивается в красный цвет, так что сквозь нее уже ничего невозможно разглядеть. Ракель скрылась из вида. Только сейчас он понял, что не может дышать, и принялся отчаянно барахтаться, чтобы выбраться на поверхность.

– Добрый вечер, Холе.

Харри разомкнул веки. Свет ножом резанул по глазам, и он снова закрыл их.

– Трихлорметан. Более известен как хлороформ. Средство, конечно, немного старомодное, но эффективное. Мы использовали его в Е14, когда нам надо было кого-нибудь похитить, – произнес какой-то человек.

Харри бросил на него быстрый взгляд, но ничего не рассмотрел, поскольку в лицо ему был направлен яркий свет.

– У тебя наверняка возникло множество вопросов. – Голос доносился из темноты позади лампы. – Например: «Что случилось? Где я? Что этому типу от меня надо?»

Во время похорон они обменялись всего парой слов, и все же Харри узнал голос и этот небольшой намек на картавое «р».

– Позволь мне ответить на последний вопрос, Холе, наверняка он волнует тебя больше всего. Итак, что мне от тебя надо?

– Бор, – прохрипел Харри. – А где Кайя?

– Об этом не беспокойся.


Судя по акустике, Харри находился в большом помещении. Возможно, с деревянными стенами. Точно не в подвале. Но здесь было холодно и влажно, как будто помещением давно не пользовались. Запах нейтральный, как в зале для собраний или офисе. Может, так оно и есть. Его руки были плотно примотаны скотчем к подлокотникам, а ноги – к основанию офисного кресла на колесиках. Краской или штукатуркой не пахло, но Харри видел отблески света на прозрачной пленке, которой был покрыт паркет под его креслом и перед ним.

– Кайю ты тоже убил, Бор?

– Что значит «тоже»?

– Как и Ракель. И других женщин, чьими фотографиями увешаны стены твоего загородного дома.

Он услышал шаги за лампой.

– Я собираюсь сделать признание, Харри. Да, я убивал. Сперва я думал, что не способен на убийство, но, как выяснилось, ошибался. – Шаги прекратились. – Не зря говорят: стоит только начать…

Харри откинул голову назад и уставился в потолок. Одну из панелей убрали, из отверстия торчало множество обрезанных проводов. Наверное, для компьютеров.

– До меня дошли слухи, что одному из наших спецназовцев, Воге, известно кое-что об убийстве Халы, моей личной переводчицы. Когда я проверил эти слухи и выяснил, что именно он знает, то понял: его надо прикончить.

Харри закашлялся.

– Все ясно: этот Воге вышел на твой след и ты его убил. А теперь решил убить и меня. Я не собираюсь быть твоим исповедником, Бор, поэтому переходи сразу к казни.

– Ты неправильно понял меня, Харри.

– Когда все вокруг тебя неправильно понимают, самое время задаться вопросом: а не сошел ли ты сам с ума? Бор, давай, чертов ублюдок, я готов.

– Ну зачем же так спешить?

– Вполне возможно, что там лучше, чем здесь. И компания, надеюсь, поприятнее.

– Ты ошибаешься, Холе. Позволь мне рассказать, как было дело.

– Нет! – Харри дернулся на стуле, но скотч удержал его на месте.

– Послушай. Пожалуйста. Я не убивал Ракель.

– Я знаю, что ты убил Ракель, Бор. И не хочу слышать ни рассказов об этом, ни твоих высокопарных изви…

Харри замолчал, когда лицо Руара Бора неожиданно осветилось снизу, как в фильме ужасов. И только через секунду сообразил, что свет исходит от телефона, лежавшего на столе между ними, который только что зазвонил.

Бор посмотрел на мобильник:

– Тебе звонят, Харри. Это Кайя Сульнес.

Бор нажал на экран, поднял трубку и приложил ее к уху Харри.

– Харри? – раздался голос Кайи.

Он прочистил горло.

– Где… где ты?

– Я только что вернулась домой и обнаружила, что ты звонил мне. Я отправилась перекусить в новый ресторанчик по соседству, а телефон оставила дома заряжаться. Скажи, ты ведь был здесь?

– С чего ты взяла?

– Мой ноутбук переставили с письменного стола на журнальный столик. Скажи, что это сделал ты, а то я не на шутку перепугаюсь.

Он смотрел прямо на лампу.

– Харри? Ты где? У тебя такой странный голос…

– Да, это сделал я, – подтвердил Харри. – Так что беспокоиться не о чем. Слушай, я сейчас немного занят, перезвоню тебе попозже, ладно?

– Хорошо, – произнесла она с сомнением.

Бор дал отбой и положил трубку на стол.

– Почему ты не поднял тревогу?

– Полагаю, это бесполезно, иначе ты не позволил бы мне поговорить с Кайей.

– Я думаю, это потому, что ты веришь мне, Харри.

– Ты прикрутил меня скотчем к креслу. Не имеет значения, чему я верю.