Охота на охотника

В бане, засмеялась она. В бане все равны! Точно! Даже и думать дальше не о чем. Дальше – только искать.





* * *


Арина подняла руки, сцепила их в замок, выгнула спину, поводила плечами. Все тело, все мышцы и связки ныли так, словно она весь день разгружала вагоны.

Нет, она не пойдет к зеркалу! И отыскивать в сумке складную расческу с зеркальной «спинкой» тоже не станет. Чего смотреть-то? И так ясно, что глаза у нее сейчас – как у простуженного кролика. Столько времени в монитор пялиться – спасибо, что еще хоть как-то смотрят. А уж как они при этом выглядят – плевать.

Низкий, конечно, поклон Левушке Оберсдорфу, что сумел обеспечить ей доступ к закрытым от общего взора «подвалам» интернета – так называемым «черным сетям», даркнету. Все-таки спец он фантастический! О том, какими методами и способами Левушка пользуется – вряд ли абсолютно законными – и, главное, откуда он их знает, Арина предпочитала не думать, вспоминая Стругацких: «Если бог берется чистить нужник, нельзя ожидать, что у него останутся чистыми пальцы». Так что пусть уж оттачивает мастерство, пусть ходит по краешку, даже и перешагивая за него – был бы результат.

Вот с результатом пока было не очень. Только в глазах рябило от казавшихся бесконечными страниц. Правда, Арина начинала уже улавливать в утомительном мельтешении некое подобие структуры. Как будто она бродила по гигантскому волшебному замку, путаясь в лестницах, комнатах и переходах, но постепенно сквозь непонятную путаницу проступал… нет, еще не смысл, но что-то вроде невидимых указателей: там, похоже, будет кухня, там – спальня, вон там – бальный зал, а вон за тем поворотом наверняка ловушка, через которую можно провалиться в подземелье. Ни на кухню, ни в бальный зал, ни тем паче в спальню ей не нужно. Ей нужен оружейный склад. Или, быть может, что-то вроде клуба «Черная молния», куда водил ее Денис и где не продохнуть было от байкеров. Только ей, конечно, нужны не байкеры.

Глаз отмечал повторяющиеся элементы: реплики, похожие на кодовые фразы (иначе почему они дублируются в самых разных диалогах и, главное, объявлениях), одни и те же ники… Может, ей нужен вот этот – Night Knight, Ночной Рыцарь? Или вот эта Зеленая Зебра? Или вот этот, чей ник состоит из одних нечитаемых символов? Или… Нет, невозможно понять. Или надо ловить именно кодовые фразы и отталкиваться уже от них?

Или нужного ей человека тут вообще нет? Впрочем, это как раз вряд ли. Если в ее предположении есть хоть какой-то смысл – если убийства из списка Шубина совершили не те, кто за них сидит, а некий киллер… Неуловимый, вообще практически невидимый. Призрак, мастер имитировать чужую вину. Только едва заметная тень указывает на его присутствие.

Если Призрак-имитатор существует – а в этом она почти уверена – как его находят потенциальные клиенты? Благодаря «сарафанному радио»? Невозможно. Слишком разные сферы, слишком разные, нигде не соприкасающиеся круги знакомств. Значит, в интернете, ничего другого не остается. Точнее, в «подвальной» его части. Нельзя же, в самом-то деле, спросить про киллера поисковые системы.

Кстати, о поисковых системах: как потенциальные заказчики вообще хоть что-то узнают? Кто им тропку к цели прокладывает? Впрочем, в «большом» интернете (том, что у всех на виду то есть) можно искать и спрашивать как бы в шутку. И кто-нибудь где-нибудь в итоге подскажет дорожку к закрытым сообществам, форумам и прочим «подвалам».

Потому что, скажем, «несчастная сиротка» Кристина – не так чтоб большого ума девица. Одна ее идея «стать звездой» чего стоит. И вот такая – ухитрилась отыскать что-то? Как? Надо будет у Левушки об этом поподробнее расспросить. Не именно про Кристину, а вообще. В компьютер «бедной сиротки» Оберсдорф, конечно, влез, но там – тишь да гладь да божья благодать. Весьма вероятно, что у нее есть (или, скорее, был) еще один компьютер, и даже не вероятно, а наверняка. Да что толку? Время ушло, ищи ветра в поле!

Еще один гипотетический вариант: пойти по следам, оставленным в мировой паутине Мариной Райской – сейчас Арина была уверена, что именно эта дамочка заказала убийство красавца-стриптизера. Не сумев добиться взаимности и не найдя в себе сил забыть, решила разрубить невыносимо саднящий узел. И ничего, что в итоге-то убила парня его собственная невеста – форс-мажор, непредвиденные обстоятельства, киллер явился к уже мертвому телу. Гримаса судьбы. Но заказ на убийство был! Иначе зачем бы Райской понадобилось закладывать квартиру, продавать машину и дачу, и куда она девала эти деньги? Да еще как «девала»! Если даже всемогущий Левушка не сумел дойти до последнего звена финансовой цепочки, оборвавшейся в болоте каких-то невнятных оффшоров. Он и вообще обнаружил странное движение денег лишь потому, что начиналось все во вполне законопослушных банках с вполне открытой документацией. Ну как – открытой? Для Левушки, конечно.

Вот если бы удалось проследить то, что предшествовало движению денег. Но тут тоже наличествовал полный тупик. Информация на жестком диске ноутбука Райской оказалась безвозвратно стертой. Куда уж тут ее похождения в интернете отслеживать! Не за что ухватиться.

С другой стороны, именно это более чем убедительно доказывало: Призрак существует. Другого сколько-нибудь разумного объяснения загадочным финансовым манипуляциям и самоликвидации данных в ноутбуке Райской Арина не видела. Да и «пропажи», обнаруженные Оберсдорфом у других фигурантов из шубинского списка, явно «из той же оперы»…

Она потерла ноющие виски и снова уставилась в монитор.

Глаз зацепился за странноватый (даже здесь – или особенно здесь, в царстве почти полного обезличивания) ник. Рубль.

Рубль.

Что должно быть в голове у человека, придумавшего себе такое «имя»?

Арина вспомнила, как еще в школе, зачитываясь Стаутом, встречала что-то подобное. Речь шла об английском языке со всеми его «оу» и «уа», и Вульф рассуждал: если у человека в фамилии присутствует дифтонг, то очень может случиться, что, меняя фамилию, он постарается сохранить часть прежней. Рассуждения, по правде говоря, казались несколько натянутыми, но, с другой стороны, наблюдение «при смени имени и фамилии человек старается сохранить инициалы» тоже выглядит необоснованным, однако подтверждается статистикой. То есть условная Людмила Владимировна Колесниченко, начиная новую жизнь, с высокой степенью вероятности превратится в Ларису Викторовну Кузнецову или в Лилию Валерьевну Карманову. Зачем люди, даже стремясь начать абсолютно новую жизнь, стараются сохранить хоть какие-то кусочки прошлой своей личности – этого не знает никто. Но в большинстве случаев это так и есть. Великому же Ниро Вульфу тогда совсем не за что было зацепиться – и его мозг зацепился за повторяющиеся в фамилиях дифтонги… И – бинго!

Этот вот Рубль почему-то напомнил про те английские дифтонги вкупе с сохранением инициалов при смене фамилии.

И в этом было что-то похожее на смысл.

Нет, в самом деле… Никто не сочиняет на пустом месте. Да, ник можно взять из любимой книги, из фильма, из рекламы магазина через дорогу (интересно, откуда взялась Зеленая Зебра или вот эти нечитаемые символы?) Откуда угодно можно. И это, с точки зрения идентификации – тупик.

Но раз все так безнадежно, почему бы не позволить себе поискать «повторяющиеся дифтонги (или хоть инициалы, без разницы)»? Каким бы бредом это ни казалось. Нет, в самом деле… Если ты – человек без лица, есть соблазн свое «отсутствие лица» хотя бы немного персонифицировать. Эдакая шутка, понятная только себе самому.

Умных людей вообще тянет к осмысленности, неупорядоченность их отталкивает.

Арине вспомнилось, как Александр Михайлович на семинаре, усмехнувшись, сообщил, что на допросе труднее всего расколоть полного тупицу. Группа глядела на Морозова с плохо скрываемым недоверием. Но впоследствии Арина не раз убеждалась, что Халыч был прав на все двести процентов.

Потому что какой-нибудь условный Толян с полутора извилинами даже на явные улики и показания десятка свидетелей будет лишь упрямо бубнить: ничего не знаю, не был, не делал и так далее. Даже не скажет, что его подставили, станет крутит одну и ту же пластинку: я этого не делал. Хорошо, если эти самые явные улики и свидетели есть, тогда суд и без признания обойдется. Одна радость: от тех, у кого полторы извилины, улики, как правило, остаются.

Те, что поумнее, следов оставляют, возможно, и меньше. Зато они выстраивают у себя в уме схему защиты – очень логичную! – и на вопросы отвечают в соответствии с этой схемой. Тупо бубнить «я не я и лошадь не моя» тем, кто поумнее, просто в голову не приходит. Точнее, это кажется им глупым. Хотя именно такая глупая тактика и работает лучше всего! Но умные в это, разумеется, не верят – как не поверила Аринина группа в объяснения Морозова. И если, допрашивая умника, заходить справа, слева, сверху, снизу и вообще со всех сторон – непременно вылезет противоречие. Потому что интеллектуал отвечает, подумав, просчитанная заранее схема защиты непрерывно усложняется – да еще в голове у него сидит то, что было на самом деле – и готово, непременно будет где-нибудь прокол. Для умника, строго говоря, одно спасение – вообще не попасть в поле зрения следствия. А уж если попал (и если следователь не Скачко и не Баклушин), вполне возможно поймать его, умника, на противоречиях – и загнать в угол.

Может, этот Рубль – и не тот, что ей, Арине нужен. Но чем-то неуловимым этот ник притягивает. Как бы там ни было, «ее» киллер, безусловно, очень и очень неглуп. И, значит, возможно (и даже вероятно), что ник у него будет «со смыслом». С «изюминкой». Просто по естественному свойству интеллекта – везде отыскивать логику, а там, где ее нет и быть не может – создавать. Рассудок не любит хаоса, рассудок стремится его упорядочивать. Почти на уровне инстинкта. Придумать же что-то бессмысленное умному человеку и вовсе почти невозможно. Как грамотному – «тся» и «ться» перепутать или переместить камыш в женский род, воткнув в него мягкий знак…

Рубль. Арина задумалась. Вот если бы она сама придумывала себе псевдоним, какую часть, какой отзвук фамилии она постаралась бы сохранить? Вершина – Горина? Нет, слишком в лоб. Рыбкина – от «верша – снасть для рыбной ловли»? Еще банальнее. Любшина – если не Вера, так Любовь? Слишком отдаленно, пожалуй. Казбекова? Памирова? Высоковская?

Вдруг вспомнился туповатый анекдот про Хрущева в картинной галерее:

Гид: Это, Никита Сергеевич, картина знаменитого русского художника…

Хрущев (не дослушав): Знаменитого? И недорого – вон в уголке цена обозначена, всего в рубель…

Картина знаменитого художника…

Ценою «в рубель»…

Рубль…


Черт! Рубль!

Арина едва не подпрыгнула. Ну конечно же! Рубль!

Вот ведь балда, ругала она сама себя. Уловила, что основные неизменяемые характеристики – рост и общая комплекция – и не догадалась, что это означает. Даже на странность походки внимание обратила – а истолковать не истолковала. А еще следователь! Работник, как это раньше называли, умственного труда.

Фу. Стыдно-то как, Арина Марковна!

А уж как будет стыдно, зашелестел ехидный шепоток в голове, когда окажется, что ты опять ошиблась…

На шепоток она цыкнула – сиди тихо и не возникай.

Да, ошибиться было страшно, но она чувствовала, что головоломка сложилась.

Парень в бейсболке с неуловимо странной походкой, блондинка на федяйкинском балконе, посторонняя пулька в «охотничьем» деле, неопознанная заказчица приватного танца в стрип-клубе… и плюс ко всему – этот дурацкий ник.

Рубль!

Но если это так… Невозможно поверить. Этого не может быть, это какое-то дурацкое совпадение…

Вот только это «совпадение» слишком многое объясняет. Практически все.

Свернув браузер, она быстро защелкала мышкой. Вот фотография неизвестной блондинки на балконе Федяйкина, сделанная дамой из соседнего дома, а вот еще один снимок… У человека на второй фотографии волосы были темные, но это, конечно, не имело никакого значения. Арина вглядывалась в соседние изображения, пока у нее не заслезились глаза. Нет, невозможно. Но в то же время…





* * *


– Марковна, ты спятила! – для убедительности Мишкин даже пальцем у виска покрутил.

А что делать? Она вздохнула.

До сих пор Арина занималась чистой самодеятельностью, но на этом этапе – хотелось надеяться, что финальном – без оперативного сопровождения было не обойтись. Причем действенно оперативного – без Левушкиных талантов тоже, конечно, ничего никуда не сдвинется, но должен же кто-то и руки заламывать, и наручники надевать. Собственно, при необходимости Оберсдорф тоже был вполне в состоянии заломить руки любому злодею, однако сейчас ему точно придется заниматься совершенно другим. Кроме того, уметь – не значит мочь. Драться Левушка умел – мастер спорта по какому-то из единоборств, Арина до сих пор не выяснила, по какому именно, говорить об этом он не любил. Равно как и применять боевые навыки в жизни. Одно дело – схватка на татами, и совсем другое – реальный бой с реальным преступником. К тому же Левушка – эксперт, а не опер. Да и вообще: глупо использовать человека с такими специфическими мозгами в наблюдении или тем паче на задержании. Можно, конечно, и к гоночной феррари плуг прицепить, и даже, если особо не газовать, получить некий результат – но трактор все одно вспашет лучше.

И Арина пошла к начальству.

Пахомов воспринял ее доклад примерно так же, как сейчас Мишкин, разве что пальцем у виска не крутил:

– Вершина! Ты вообще соображаешь, что говоришь? Киллера она вычислила, скажите, пожалуйста!

И это она еще не поделилась с ним своими догадками про ник «Рубль», в смысле – кто за ним скрывается. Тогда бы ППШ ее точно просто выгнал – и не только из кабинета, но и вообще с работы.

Она была уверена в своей догадке: решение «загадки Имитатора» щелкнуло звонко, как та детская головоломка, и все детали и обстоятельства аккуратно встали на свои места, ни лишних, ни недостающих. Но личная уверенность – одно, а доказательства оной – совсем другое. Нет уж. Для начала лучше просто выложить доказательства самого существования неуловимого киллера.

– Соображаю, Павел Шайдарович, – кротко улыбнувшись, Арина терпеливо повторила свои доводы.

– Но у тебя же ничего нет! – повторил Пахомов несколько мягче. – Ну то есть соображения, не спорю, интересные. И даже убедительные. Но финансовые изыскания Оберсдорфа к делу не подошьешь, по крайней мере на нынешнем этапе – это-то ты понимаешь?

– Как не понять! Да только… – она демонстративно пожала плечами. – Не зря же всегда говорят, что ловят глупых преступников. А умных не то что не ловят, о них даже не догадываются. А если и догадываются… ну сами знаете… Потому тут и нет ничего… существенного то есть. Было бы – покойный Егор Степаныч бы нам, кроме списка убийств, еще что-нибудь да оставил бы, – про добытые именно Шубиным фотографии, благодаря которым была оправдана вдова Федяйкина и про выделенную им же фототаблицу из дела антиквара она предусмотрительно напоминать не стала, нечего начальство без лишней надобности сердить. – А дело Федяйкина теперь что, так и повиснет?

Ничего не скажешь, соображал ППШ со скоростью того самого пистолет-пулемета, в честь которого и получил свое прозвище.

– На живца хочешь поймать? – слегка прищуренные глаза смотрели так остро, что Арине даже стало неуютно.

Она помотала головой:

– Не хочу. Но какие еще варианты?

– Ладно, – вздохнул он, соглашаясь. – В производстве у нас только возобновленное дело Федяйкина, но по сути это оно и есть, можно в его рамках работать. Ладно, – повторил он несколько живее. – Будем считать, что проводим проверку по оперативным данным. А там поглядим. Бери Мишкина с Молодцовым…

– И Левушку, – подсказала Арина, – без него ничего не выйдет.

– Ну с Оберсдорфом ты, насколько я понимаю, сама уже обо всем договорилась. М-да – Пахомов опять вздохнул. – Задерживать-то придется без судебного постановления. По неотложной… ну сама знаешь. Ладно, – повторил он снова. – Иди уже. Разработаете план операции, доложишь.

Легко сказать – разработаете план, думала Арина, вызывая к себе оперов. В голову, как на грех, не приходило ни одной хоть сколько-нибудь подходящей идеи.

Стоило, однако, решить, что чем проще, тем лучше, и общими усилиями легенду придумали быстро. Дескать, внук, ожидающий наследства от дедушки-генерала, забеспокоился, ибо у дедули вдруг возлюбленная появилась. Еще немного – и прощайте, генеральская дача и пятикомнатная квартира в «сталинском» доме с коллекцией антиквариата внутри оной. Старенького генерала убивать, конечно, без надобности – много ли ему и так осталось. А вот ликвидировать «рыжую стерву», так и норовящую стать очередной госпожой Тарасовой – и единственной наследницей! – явно следовало побыстрее. Пока дедуля и в самом деле, неровен час, не успел еще на своей «молодке» жениться. «Молодке», правда, под сорок, но самому-то отставному генералу за восемьдесят, и здоровье уже не так чтоб прекрасное. Ай, все все понимают! Для внука-то вовсе без разницы, к кому дедушкины богатства норовят уплыть. Главное – не допустить этого «уплывания». И хорошо бы эту «стерву» спалить в ее собственной даче, куда она катается чуть не каждую субботу – нужды нет, что ветхий домишко там разваливается на глазах, а дачный сезон еще и вовсе не начался. Тишина и одиночество ее, видите ли, манят. Сойдет за несчастный случай – хорошо, а нет – у «рыжей стервы» конфликт с одним из соседей. Затяжной, вялотекущий, но за мотив сойдет.

– В целом вроде правдоподобно выглядит, – задумчиво подытожил Мишкин. – Только… Марковна, ты не думаешь, что Рубль этот может отказаться? Если его специализация – убийства под видом убийства, захочет ли несчастный случай устраивать?

– Типа ниже его достоинства? Или вкусы у него такие специфические, что иных вариантов он не рассматривает? Да ладно! А если засомневается, так вот и его любимая схема в готовом виде: убийство с готовым подозреваемым.