Охота на охотника

– Здрассьти! – фыркнула Арина, ловко уворачиваясь от катящейся прямо на нее детской коляски, размерами вполне сопоставимой с небольшой цыганской кибиткой. Толкала ее девушка настолько миниатюрная, что с обратной стороны казалось, что кибитка едет совершенно самостоятельно. – Как это зачем? – засмеялась Арина, нырнув с тротуара в ближайшую подворотню, где, к счастью, было вполне пусто. – Как это зачем? – повторила она, все еще смеясь – и над собой, и над самобеглой коляской сразу. – А кто мне акт экспертизы напишет?

– Злая ты, – буркнул Лерыч. – Поэтому я тебе самое интересное не скажу.

– Что? Еще одни пальчики нашлись?

– Нашлись. И как ты думаешь, где и чьи?

– Погоди-ка… дай подумать… На блюдах с вкусностями, причем, весьма вероятно, тоже мужские.

– Ты опять? – возмущение Зверева, казалось, выплескивается из телефона искрящейся волной. – Откуда…

– Потому что я следователь, – гордо заявила Арина и добавила уже гораздо мягче. – Не сердись, Артем Валерьич, я ж не собираюсь у тебя хлеб отбивать. Но мой хлеб, в частности, предполагает умение влезть в психологию участников событий, представить, как все было. Хотя бы теоретически.

– И как это помогает тебе угадать, чьи пальчики на блюдах? – недовольно буркнул криминалист.

– Да это так, еще одно предположение, – миролюбиво объяснила Арина. – На блюдах – скорее всего повар. И к делу это, опять же скорее всего, не относится.

Потом Арина не раз вспоминала эту свою фразу. И изо всех сил надеялась, что криминалист ее не запомнил. Очень уж стыдно. Где была твоя хваленая следовательская интуиция, а, госпожа Вершина? А еще хвасталась умением влезать в психологию участников событий, стыд и позор на все джунгли!

– Но вот что мне в самом деле странно, так это поднос, – размеренно продолжал Зверев.

– Чистый, что ли? – предположила Арина.

– Вот-вот, – подтвердил Лерыч, даже не попытавшись возмутиться. – Даже потожировые отсутствуют. Такое впечатление, что спиртом протерли. Или чем-то в этом роде. Я-то, грешным делом, его, поднос этот, чуть не под микроскопом обрабатывал. Ни-че-го. А ведь хотя бы официантка должна была отметиться. Ну или официант. Кто-то же эти шашлыки туда принес.

– Кто-то принес… – задумчиво повторила Арина. – Погоди… Что, совсем чисто? Или пальчики жертвы все-таки есть?

– Нет, догадливая ты наша, даже убитый за этот поднос не хватался. Ну или протер после, хотя не вижу в этом никакого смысла. А почему ты решила, что там его пальцы должны быть?

– Да так… – неопределенно протянула она. – Ты видел, как он одет был?

– Темные брюки, белая рубашка, бордовый жилет, – забубнил Зверев, – ботинки лаковые, аж глядеться можно…

– Униформа тамошних официантов, – торжествующе подытожила Арина.

– Ну и?

Арине стало смешно:

– Знаешь, Артемушка, почему в немецкой порнухе настолько часто фигурируют сантехники, что это уже в анекдоты вошло?

– Ты смотрела столько немецкой порнухи? – хихикнул криминалист.

– Я слышала столько анекдотов, – отрезала она. – А сантехники – потому что эта роль позволяет создать ситуацию как бы реальную. Правдоподобную. Человеку же не гольный секс нужен, а внутри некоего сюжета.

– Типа ролевые игры?

– Ну да, – она почему-то кивнула, хотя видеть ее Лерыч, конечно, не мог. Просто рефлекс сработал: подтверждение или согласие сопровождается кивком. Господи, сколько же бессмысленных рефлекторных действий мы производим! – Что-то вроде ролевых игр. Примитивно, но вполне возбуждающе, насколько я понимаю. Властная клиентка и послушный – просто потому что работа такая – официант. Некоторым женщинам такое должно… нравиться.

– То есть ты предполагала, что убитый этот чертов поднос с едой сам принес? – заинтересовался Лерыч.

– Ну так одет-то он был, насколько я понимаю, в соответствии с условиями заказа. Так что, если клиентка важная, то вполне мог и сам. К примеру, заглянул на кухню убедиться, что все в порядке, а там уже готово, мог и захватить… надо бы, кстати, кухонных работников поподробнее допросить, на предмет – кто поднос для приватного кабинета с кухни забрал. А то пока в этом вопросе полный туман, типа никто ничего не помнит. На блюдах-то отпечатки либо повара, как я предполагаю, либо кого-то из его помощников, это к гадалке не ходи.

– Погодь… – перебил ее Зверев, заинтересовавшийся сценарием «ролевых игр». – Кто бы жратву в номер ни принес, на фига ее у двери составлять?

– Да это-то как раз не удивительно, как иначе? Когда клиентка уже на месте, должен появиться официант, она якобы делает заказ, он якобы все приносит, ну дальнейший сценарий ты себе представляешь. Только вся эта прекрасная гипотеза вдребезги разбивается об ужасающий факт, только что тобой открытый.

– Отсутствие следов на подносе?

– Вот-вот. – Арина вздохнула. – И что, кроме пальцев – больше ничего? Ты же вроде там какие-то волоски изымал.

– Волоски у биологов, – сурово отрезал Зверев. – А я изымал на исследование волокна темно-зеленого цвета. С правой руки трупа снял, с тыльной стороны ладони. Буквально две-три ворсинки. Микроскопические.

– И?

– Что – и? Шерсть. Натуральная. Не кашемир, но очень качественная. Подробный состав я тебе расписал.

– Пальто? Костюм?

– Ну уж не бикини, – криминалист вдруг засмеялся. – Хотя, знаешь, я в интернете видел меховой купальник. Лохматый такой. Какой только экзотики нынче не встретишь! Но поскольку на ворсинках нет следов эпителия, вряд ли это волокна от бикини. Все прочее: пальто, платье, ну или костюм – если дамский, то возможно. Для мужского мягковат материал.

– Лерыч, у меня на видеозаписи дамочка кутается в здоровенный шарф, как раз темно-зеленый. И одна из официанток его видела. Настолько темный, что не сразу поймешь, что зеленый.


– Похоже, – задумчиво согласился Зверев. – Так что ищи свою дамочку в зеленом шарфе, убийца она или нет, не скажу, но на месте была.

За поворотом уже виднелась витиеватая, в лиловых тонах вывеска «Сладкое место».





* * *


Костюм на управляющем в этот раз был светло-синий. Но тоже блестящий. Фирменный стиль, что ли? Клуб, развлечения, сияние огней и прочее в этом духе – значит, и костюмчик тоже должен блестеть.

По поводу обещанного списка Ренат Ильич пустился в многословные, очень эмоциональные извинения: да ах, да закрутился, да простите, да я сейчас… да-да, давайте сразу с блокнотом Филиппа все сверим.

Арина терпеливо записала все, что он ей продиктовал, пометив, что обведенная рамочкой «Ми» – достопочтенная Людмила Андреевна Карпинская, жена вице-президента банка «Прогресс», а украшенная цветочком «Лю» – известная оппозиционерка, сделавшая себе имя на громкой борьбе за права… Арина каждый раз забывала, чьи именно, не то права пингвинов на свободное переселение из холодной Антарктиды в теплый Краснодарский край, не то права коренных народов Африки на соблюдение национальных традиций в виде каннибализма. Прочие дамы были попроще, но тоже небезызвестные – бизнесменши средней руки и жены бизнесменов, несколько представительниц богемы, три-четыре чиновницы. Мужчин в списке и правда не нарисовалось. И то хлеб, с облегчением вздохнула Арина.

– А теперь, Ренат Ильич, давайте откровенно, – она положила ладонь на свободный кусочек столешницы. – Я не вижу в списке дамы, что заказала тот самый приватный танец на двенадцать тридцать, – ладонь поднялась, словно заранее останавливая возможные возражения. – Вот только не пытайтесь делать вид, что вы не в курсе, кто она. Я ведь ее в убийстве не обвиняю. Пока что, – добавила она после многозначительной паузы. – Но, согласитесь, дама присутствовала в нужном месте в нужное время. Как, собственно, и вы… – эта реплика Рената Ильича явно взволновала, но Арина решила: пусть немного понервничает, откровеннее будет. – Однако вас я, заметьте, опрашиваю как свидетеля, – она успокаивающе улыбнулась. – Вот и к даме этой у меня примерно те же вопросы. Пока, – еще одна легкая улыбка. – Вот побеседуем, дальше видно будет. Но вот беда. Вы, – она сделала еще одну многозначительную паузу, – вы почему-то упорно настаиваете, что личность этой персоны вам неизвестна. При том что вы, безусловно, отлично знаете, кто это. И не отнекивайтесь, я вас умоляю. Дама сия даже официанткам вашим известна. одна из них ее на записи с входной камеры опознала. По имени, правда, не назвала, ибо не в курсе. Опознала как ту, что, как девушка выразилась, втрескалась в Филиппа как кошка, даже сцену ему устраивала. И вы как раз о такой упоминали… Так что уж если ее узнала даже официантка, вам сам бог велел.

– Арина Марковна, я… – Ренат Ильич зачем-то начал подниматься из-за стола, но Арина остановила его жестом:

– Сидите, сидите. И не надо так нервничать. Понятно, что вам не хочется подставлять клиентку. Ну или это вы передо мной такой вид делаете, а клиентку покрываете из каких-то иных соображений. Интересно, из каких? – тут она улыбнулась почти радостно, чувствуя себя кошкой, наконец-то дождавшейся того, чтобы хозяева забыли на столе банку со сметаной. – Допустим даже, что мотивы ваши вполне чисты. Но вы не адвокат и не врач, и права на профессиональную тайну у вас нет. Так что подумайте: не слишком ли странно выглядит ваша лояльность? Мы, напомню, убийство расследуем. А вы меж тем упорно скрываете важную для следствия информацию. Нехорошо… – и после секундной паузы добавила: – Чтобы не сказать подозрительно… – и обворожительно улыбнулась, как бы ставя финальную точку.

Управляющий молчал чуть не три минуты. Арина так же молча ждала. Только улыбалась снисходительно – мол, куда ты, милый, денешься. Некуда тебе деваться, кроме как все подробненько рассказать.

– Марина Леонидовна Райская, – едва слышно, уткнувшись взглядом в столешницу, пробормотал Ренат Ильич. – У них с теткой одна фамилия почему-то, Калерия Стефановна тоже Райская… была. Про Марину Леонидовну я, может, и не знал бы, но она обычно картой расплачивалась, вот и… Правда, в этот раз почему-то наличными. А вы думаете, это она? – в голосе было столько мольбы, что хотелось подать несчастному управляющему милостыньку.

– Ренат Ильич, – укоризненно проговорила Арина.

– Да я ничего, ничего, – засуетился тот. – Я же просто… мне же не все равно. Извините.

Нервничаешь, господин хороший. В меру, но нервничаешь. Не хочешь выгодную клиентку терять? Ну так клиентка специально «на Филиппа» ходила, так что вряд ли она в твоем «Сладком месте» еще появится.

– Вы меня тоже поймите, – заговорил вдруг управляющий. – Она ведь не просто клиентка, понимаете?

– В каком смысле?

– Ну… я вам в прошлый раз не сказал, но Калерия Стефановна была совладелицей клуба.

– Вот как?

– Когда Филипп начал у нас работать, она с владельцем как-то договорилась.

– И кто у нас владелец?

– Да я его сам в глаза никогда не видел, все через представителей, ну и по документам, сами можете поглядеть, он, по-моему, в России уж лет десять как не появлялся.

– Ладно, пусть. Так что там с почившей старушкой, которая, оказывается, совладелица вашего сладкого заведения?

– Так ведь Марина Леонидовна – ее единственная наследница! Другой-то родни нет, Калерия Стефановна сама говорила, что ее младшая сестрица родила незнамо от кого чтоб было кому в старости стакан воды подать, а сама померла до пятидесяти не дожив, и стакан воды не понадобился. По-моему, Калерия Стефановна сестру свою не жаловала. Но Марина Леонидовна ее, выходит, единственная родня. И теперь, значит, она будет хозяйкой! Она-то про это еще не знает, скорее всего, про долю в клубе то есть, но мне-то сейчас каково, поймите!

Арина понимающе покачала головой. Объяснение было хорошим. Да что там, отличное просто объяснение. Никто не хочет ссориться со своим хлебом с маслом. И если таинственная Марина Леонидовна теперь твоя, Ренат Ильич, хозяйка, твое беспокойство очень даже понятно. Непонятно другое: почему, «выдав» свою новую хозяйку, ты не расслабился? Может, ты вовсе не из-за нее нервничаешь? Но чего-то ты опасаешься, друг ситный. Руки не дрожат, веки не дергаются, но намечающаяся меж сивых волосиков лысинка поблескивать начала – с чего это ты, господин хороший, потеть вздумал?

Погоди, Арина… Лысинка? Меж сивых волосиков?

Черт! Черт, черт, черт! Ярослава же сказала, что один из блондинистых волосков – тот, что покороче – мужской! Ай-яй-яй, возмутился ехидный внутренний голос! Как же ты ухитрилась про это в прошлый раз не спросить? Какой из него, видите ли, убийца! Стиль преступления, понимаешь, слишком демонстративный. Стиль стилем, а ведь этот господин и диск с записью наблюдения из того коридора мог запросто свистнуть. Типа: теперь никто не докажет, что я к погибшему подходил. Пальчики-то вообще ничего не доказывают, мало ли за каким чертом управляющий заглядывает в подведомственные помещения – порядок проверяет. То есть нахождение в кабинете его отпечатков вполне закономерно. А волосок – на рубашке покойного. Улика тоже не сказать чтоб очень веская, но все же свидетельствует о каком-никаком близком контакте. Нет, обниматься не обязательно, но стоять, чтоб свой волос на соседа уронить, надо вплотную. И явно в тот самый день – уж наверняка стриптизер костюмы свои в порядке содержал и рубашки ежедневно менял.

– Ренат Ильич, я в прошлый раз один вопрос забыла вам задать, – она сладко улыбнулась. – А вы сами в тот день с Филиппом разговаривали?

Он опять надолго замолчал. Глядел куда-то в угол, перекладывал бессмысленно что-то на столе, вздыхал. Потом махнул рукой:

– А! Донесли все-таки? Ну разговаривал… Как раз перед тем когда… В коридоре я его поймал. Он уже в костюме был, как раз шел в кабинет – не в мой, а в, ну вы понимаете, – проверить, все ли в порядке. А я за ним.

– И? – поторопила Арина.

– Поругались мы, – сердито буркнул Ренат Ильич. – Я на него наорал, он на меня. Но я его не убивал! Чем хотите клянусь!

Как ни странно, Арина готова была ему верить. Волосок свидетельствует всего лишь о более-менее близком контакте – может, они друг друга за грудки хватали. Но убийство? Какой смысл? Какая разница: терять свое сокровище в результате его, сокровища, увольнения или – в результате его смерти? Со злости, в аффекте? По тому же самому принципу – так не доставайся же ты никому? Возможно, но еще менее вероятно. Дядька этот, конечно, скользкий тип – что неудивительно на такой работе, но вполне здравомыслящий: проблем убийство «звезды» создает больше, чем решает. И, главное, не подпустил бы его Филипп к себе так расслабленно, тем паче – в пылу ссоры.

– Ладно, ладно, не клянитесь, – остановила она клятвенные заверения. – Вы сказали «донесли». Вообще-то можете гипотетического предателя у себя в коллективе не искать, никто на вас не настучал, информация о вашем с погибшим… гм… контакте получена не из свидетельских показаний. Но ваша реплика, безусловно, любопытна. Получается, многие слышали, как вы ссорились?

Управляющий вдруг успокоился, сообщив почти деловито:

– Без понятия. Там, в приват-зоне, звукоизоляция, понятное дело, на высшем уровне, но дверь могла и приоткрытой остаться. Я не помню. Или не заметил. Дело-то обычное. Ну то есть когда мы ссорились. Так что если кто-то в коридоре был, вполне мог слышать. Я не знаю.