Окно напротив
Часть 40 из 120 Информация о книге
Филатов устало смотрел в одну точку. В его груди поселилось что-то тяжелое, гнетущее, не дающее облегченно выдохнуть даже после окончания многочасовой операции. - Почему не разговариваешь? – не унималась Женя. Дима продолжал гипнотизировать глазами стены. Сознание раз за разом прокручивало перед ним шокирующие картинки с операции. Такого прилива адреналина ему не доводилось ощущать никогда прежде. - Все еще воспринимаешь меня, как соперника? – девушка в очередной раз прервала ход его мыслей, усевшись рядом. Все эти попытки поддеть Филатова, язвительные комментарии и передергивания были в ее руках лишь инструментом. Она ужасно переживала, что он не замечает в ней женщину. И этот факт совершенно не добавлял ей уверенности в себе. - Эй, обиделся? - Она с тоской заглянула в его глаза. – У меня есть пончик. Вкусный, свежий. Хочешь? - Ты издеваешься?! – выпрямившись, гаркнул Филатов. Женя обиженно прикусила губу. Она была единственной в больнице, кто не называл его Доктором Вазелином, и смела надеяться на ответную вежливость. Вместо этого ей впервые пришлось столкнуться с темной стороной Димы. Кажется, он был не просто раздражен, а находился почти на грани истерики. - Жень, - вдруг окликнула ее доктор Донских. Марьяна только вышла из операционной и выглядела сильно измученной. – Не трогай его пока, хорошо? - А что случилось? – удивленно спросила девушка. - У нас была тяжелая операция. Железнодорожная авария. Совсем молоденький паренек. - Выжил?! - Да, - подавленно произнесла она, - но лишился ног. - И почему такой интересный пациент опять достался тебе? – толкая в бок Филатова, возмутилась Женя. – А мы с Одоевским всего лишь удаляли аппендицит! Если бы я только знала! –Она повернулась к наставнице. – Марьяна Викторовна, а вы откуда здесь? Мы Вас ждали только к утру. - Была рядом. – Прежде, чем удалиться, доктор Донских потрепала Филатова по плечу. – Ты молодец. Спасибо. Глядя, как она идет по коридору, девушка покачала головой. Ее наставница могла похвастаться аккуратной, стройной фигуркой, легкой походкой и, чудом сохранившейся, девичьей свежестью. Среди ординаторов ходило много слухов о ее романах. - Хоть бы рот захлопнул, - возмутилась Женя, поправляя очки. – Мало того, что вечно смотришь ей в рот, как щенок, еще и провожаешь взглядом так, что слюни по полу текут. - Дура ты! – вздохнул Филатов. – Она человека спасла! Просто с того света вытащила! - Мы все для этого сюда и пришли. Спасать людей. - Смерть… Она словно стояла возле нас и ждала. Я чувствовал ее кожей. И парнишка дважды умирал сегодня. На этом. Самом. Столе! - Дима, мы каждый день видим такое. Смерть уходит, но всякий раз возвращается вновь. - Ты просто не видела. - Что там такого, что могло бы так поразить меня? – Хмыкнула Женя. Она искренне считала его эмоциональность серьезной помехой работе. - Ты просто еще молод и слаб духом. - Дура, она и в Африке - дура! Филатов вскочил и на всех парах понесся прочь. *** Марьяна умыла лицо холодной водой и вытерла наспех бумажным полотенцем. - Отстала твоя просительница? - Нет. – Маша встала к стене и погладила себя по округлившемуся животику. – Я ей и так, и так. Женщина, так положено. Каждого, кто умер в стенах больницы, необходимо отправить на вскрытие к патологоанатому. Она ни в какую: воет, кричит, все начальство уже оббегала. - Представляю, как тебе тяжело. - Нет. Что я? Это ей тяжело. Мамочке кажется, что мы намеренно терзаем ее умершего младенца. - Деньги уже предлагала? - Ага. - Психолога к ней отправила? Маша просто кивнула в ответ и, молча, вышла из уборной. Доктор Донских поспешила за ней. - Держись, Мурзя. – Стараясь ободрить беременную подругу, сказала она. Девушки взялись за руки, как когда-то в юности, и пошли по коридору в направлении приемного отделения. - Что я могу еще сказать? - Что мы никогда не постареем. Смотрю я, как расплывается моя татуха, и мне становится страшно. - А я всегда говорила, что татухи на животе – извращение. Мне через день приходится собирать мозаики на операциях. Эту букву сюда, другую туда. А если иероглифы! Их я люблю особенной любовью!