Окно напротив
Часть 68 из 120 Информация о книге
Никто не откликнулся. - Мы подождем здесь, - сказал Илья. - Нет, пойдем. Она не отзывается. Как бы что не случилось. Я быстро скинула сапоги и прошла в комнату. Квартирка была маленькой и плохо обставленной. Деревянные полы, покрытые потрескавшейся краской, стены с оторванными пожелтевшими обоями, запах прелого белья и затхлости. Анна лежала на маленьком диванчике, местами ободранном и, возможно, видавшем лучшую жизнь лет тридцать назад. Она куталась в тонкое одеяльце и дрожала. Волосы ее свалялись и были забраны в хвостик на затылке. Я поздоровалась с ней одними лишь глазами и тяжело выдохнула. Рядом, в кроватке с тонкими деревянными прутьями, лежал голенький ребенок. Мальчик. Его щеки раскраснелись от крика. Он беспрерывно сучил ножками и кричал, попеременно переходя то на визг, то на сипение. Видимо, мама давно не подходила к нему и не кормила. Я наклонилась к кроватке. Малыш замер на секунду, посмотрел на меня своими большими голубыми глазками и вновь принялся заливаться слезами, широко открывая беззубый ротик и дергая всеми частями тела. Маша, быстро оценив обстановку, убежала куда-то и вернулась через несколько секунд. Верхней одежды не было, рукава ее уже были закатаны до локтей. Я догадалась, что она бегала мыть руки, чтобы взять ребенка, и отошла назад. Она ловко обернула его тельце свежей пеленкой, висевшей на батарее, подхватила на руки и принялась ходить по комнате в надежде хоть ненадолго, но успокоить бедняжку. Я сглотнула, пытаясь смочить пересохшее горло вязкой слюной, подошла к дивану и протянула руку ко лбу сестры. Ее кожа просто горела пламенем. Простыни и ночная рубаха были совершенно мокрыми. Все тело сотрясал озноб. - Илья, найди телефон, срочно скорую. – Смоляков, наблюдавший эту картину из дверного проема, засуетился и тотчас убежал. Засунув сестре подмышку градусник, я покачала головой. – Почему ты не вызвала врача, Аня? - Они бы забрали, - она покосилась в сторону ребенка и обессиленно уронила голову на подушку. - Я позабочусь, не переживай. - Чем ты кормишь ребенка? – спросила Мурзя, наклонившись к ней и немного понизив голос. Малыш успокаивался и уже не кричал так истошно. Лишь временами всхлипывал, если подруга переставала качать его на руках. Глаза матери устремились на дитя с нежностью и какой-то необыкновенной, непонятной мне, тоской. - Там смесь на кухне. - Помочь? – предложила я. - Мы справимся, - ответила Машка и ушла, оставив нас наедине. Аня тяжело вздохнула и посмотрела мне в глаза. - Хорошо, что ты вызвала врача. - Удивляюсь, что ты сама не вызвала. - Спасибо еще раз, что приехала. Ей было трудно говорить. Я сложила руки на груди, опасаясь, что она захочет дотронуться до меня. Да, мне было ужасно жалко их обоих, и особенно ребенка, но я уже привыкла ожидать от нее скорее удара в спину, чем человеческого тепла. - Боль в груди чувствуешь, когда вдыхаешь? Или выдыхаешь? - Да, зяблик, чувствую. На… вдохе. - Ты пила жаропонижающее? - Да, уже не помогает. И одышка появилась. Ты ведь знаешь, что это значит. - Что если это пневмония, то тебя вылечат. В стационаре. - Я не могу лечь в больницу. - Почему это? - А с кем я оставлю Кольку? - Ты так назвала сына? - Да. Я проверила, держится ли градусник, и подождала, пока она прокашляется. - А отчество? - Прости меня. – Она выдохнула и покачала головой. - Я знаю, что вела себя, как последняя… В общем, просто извини. Иногда мои поступки не подчиняются логике. И мне трудно их объяснить хоть чем-то, кроме зависти. - Что ты хочешь мне сказать? Аня на секунду задумалась. - Если ты об этом, то он не Серегин сын.