Опасная ложь

– Ты меня, конечно, удивила, – произнес Сэмюэль. – Готова была пожертвовать собственной матерью? – Его рот дернулся от удовольствия.

Я заставила себя смотреть ему прямо в глаза, не проверяя, успела ли спрятаться мама. Чтобы ее не выдать.

– Нет, – ответила я.

– Ты дом подожгла.

Я почувствовала, как за мной напрягся Райан. Увидел меня в другом свете? Как будто во мне таятся тьма и разрушение. Я готова жертвовать чьей-то жизнью, а он нет.

– Неправда, – возразила я. Ему. Райану. Себе. И когда произнесла это вслух, то поняла, что всегда это знала. – Мама знала, что надо делать. Потому что сама меня всему научила. Никакой жертвы не было.

Это было действие. Ход в игре. И теперь пришла пора сделать следующий.

– Я вот что понял, – сказал Сэмюэль, игнорируя мои слова, и снова похлопал по ноге пистолетом. – По-моему, я целился не в того человека.

Сквозь тени леса я увидела, как дуло пистолета поднимается на меня. Сэмюэль взглянул на Райана и подошел ближе:

– Отойди.

Райан тяжело и неуверенно вздохнул. Вариантов не было. Сам он меня не оставит. Я мечтала о темноте, в которой можно спрятаться. О стенах и воротах, которые могли нас защитить. Мы были на виду, и уже нельзя было скрыть, кто мы. Вокруг нас только туман, а в руке фонарик. Я отошла от Райана к Сэмюэлю.

– А где же твоя милая мамуля? – спросил он.

– Пошла за помощью, – ответила я. – С минуты на минуту вернется.

Давай же, быстрее.

– Удобно, – кивнул он, подходя ближе, с громким хрустом топча мертвые листья. – Может, придумаем причину получше для ее возвращения? Давай же, Келси, пока я не подстрелил твоего жениха. Или это тебя тоже не тронет?

– Ладно. – Я медленно и осторожно подступала к нему, сжимая в кулаке желтый фонарик Райана.

– Келси, – позвал Райан откуда-то справа.

– Райан, все нормально.

Но, конечно, все было совсем не нормально. Если я добровольно сдамся, никто не выживет. Сэмюэль не оставит Райана в живых, это я знала точно. Краем глаза я заметила какую-то тень, какой-то силуэт в тумане – моргнешь, и он пропадет. И я закричала, чтобы он не услышал, что происходит за его спиной. Он всего лишь человек. Ничего больше.

– Пока я не знала, кто ты, я тебя боялась! – орала я.

Он замер:

– А теперь не боишься?

– Я увидела твое лицо! Ты всего лишь человек!

– Сейчас я человек с пистолетом, Келси.

Но он не замечал, что происходит вокруг. Он нас совсем не знал. Тень приблизилась, прежде чем он ее заметил, и я включила фонарик, ослепив его мощным лучом. Инстинктивно он закрыл глаза второй рукой, и тень тут же бросилась на него. Прогремел выстрел, и я упала на землю. В ушах зазвенело, щебенка колола щеку. Я встала на колени, пытаясь сориентироваться, и начала звать маму. И Райана. Но из-за звона в ушах не слышала собственного голоса.

Внезапно туман и дорогу осветили мигающие огни. Дальше обрывки: с одной стороны ко мне ползет Райан и что-то говорит, но я не слышу; с другой стороны, на земле, мама и Сэмюэль. Ее тело пластом лежит на нем. К ним бегут медики, жестами зовут остальных, маму осторожно поднимают, приносят каталку, ее привязывают, а полицейский переворачивает Сэмюэля на живот и, уткнув колено ему в спину, застегивает наручники.

Когда маму подняли, она вытянула руку – живая, в порядке. Хоть бы с ней все было хорошо. Ее отнесли в ближайшую машину скорой помощи, двери закрылись, и она снова исчезла. Райан схватил меня, притянул к себе и стал растирать каждый клочок моего тела. Рот его двигался, и хотя сквозь звон я ничего не слышала, но прочитала по губам: «Все хорошо». Я придвинулась к его лицу, на котором мелькали огни скорой помощи.

– Ты в порядке? – спросила я.

Уголок его рта дернулся, а у меня вдруг перестало звенеть в ушах.

– Да, – ответил он и еще плотнее притянул меня к груди.

Я услышала, как колотится его сердце, и почувствовала легкую дрожь в руках. Увидев фельдшера, которая шла в нашу сторону, Райан крикнул:

– У нас все нормально!

– А моя мама? – спросила я, когда она нагнулась к нам.

– Пуля попала ей в плечо, – сообщила она. – Состояние стабильное. Ее увезли в больницу.

– А… мужчина? Сэмюэль.

– Арестован, – ответила она. – Его хорошенько тряхнуло, когда твоя мама на него прыгнула. Но в остальном все у него нормально. – Она вытерла мне лицо какой-то тряпкой. – Сажа, – улыбнулась она. – Не кровь. Просто проверила.

– Можно я ее заберу? – спросил Райан.


Фельдшер внимательно посмотрела на меня и помогла подняться.

– Точно ничего не болит?

– Точно, – ответила я.

Райан повел меня к машине, на ходу оставляя своей команде сообщение по рации – передав им, что он в порядке и куда едет, а затем добавил: «И да, я сам знаю. Я позвоню папе». Когда мы подошли к джипу, рядом с нами резко остановилась машина, из нее, распахнув дверь, выскочила Анника с дикими глазами и закричала:

– Она в порядке? Ты в порядке?

Не успела я к ней повернуться, как она бросилась в мои объятия, зарывшись лицом в мои волосы:

– Меня не пустили ни на твою улицу, ни на мою. Никто мне ничего не говорит. – Она подняла голову на Райана. – А ты не берешь телефон. – Она высвободила одну руку и стукнула его по руке, отчего Райан улыбнулся. – А потом я услышала сирены и пошла на свет…

– У меня все в порядке, – сказала я. – А где ты была?

Но Анника только мотала головой, щекоча мне щеку своими кудряшками.

– Она звонила, – сказал Райан.

– Ты видела пожар? – спросила я.

– До этого, – снова ответил Райан. – Судя по всему, у нее на мобильном пропала связь, и она что-то заподозрила.

– Я посмотрела на твой дом через стену, – сказала Анника, – но ничего не увидела. Но все равно. Я знала. Я выехала из дома, в конце дороги увидела машину и поняла, что права. Я ехала, пока на телефоне не появился сигнал, но в полиции решили, что я чокнулась. Видимо, отсутствие связи не является экстренной ситуацией. Тогда я позвонила Райану, но выяснилось, что он уже ехал сюда… Он сказал, что сам вызовет полицию. Господи, мне было так страшно. – Она снова замотала головой, и я прижала ее к себе.

Я повернулась к Райану – он пожал одним плечом.

– Ты не пришла на обед. – И затем нахмурился. – Почему ты мне ничего не сказала? Мне-то могла сказать.

– Не хотела тебя втягивать. Еще больше.

– Келси, ты никуда меня не втягивала.

Но я вспомнила его взгляд, когда он узнал, что это я устроила пожар. Теперь он знал правду, и все могло измениться.

– Райан, это я устроила пожар. Я.

Он оттянул меня от Анники. Крепко сжал.

– И мне жаль, что меня там с тобой не было. Мне жаль, что ты осталась одна.

А мне нет. Ведь это Райан с Анникой позвали на помощь, когда я не могла. Мне так повезло – я думала, что осталась в доме совсем одна, но они были со мной.

Анника поехала с нами в больницу и вместе с Райаном ждала в приемной, когда я пошла проведать маму. Полиция была уже там, и Джен тоже, но я протиснулась мимо них прямо к маминой кровати – от ее улыбки мое сердце сжалось. Она взяла меня за руку.

– Ты в порядке? – спросила я.

– Пуля прошла насквозь. – Она показала повязку на плече.

Но останется шрам. Как вечное напоминание. Надеюсь, касаясь его рукой, чувствуя шероховатую кожу рубца, она будет вспоминать о том, что сделала.

– Ладно… – Мама, глубоко вздохнула и повернулась к мужчине, стоявшему у изножья кровати. Детектив Махони. – Я все вам расскажу. Но моя дочь останется со мной.

Несколько долгих часов она рассказывала свою историю, раскрывая все тайны, а я сидела рядом с ее больничной койкой. Джен вызвала адвоката, но мама не захотела с ним советоваться. Я осталась с ней. Ведь это и моя история тоже.

Его звали Сэмюэль Лайтер. Оживший призрак. Он был на три года старше мамы. Они встречались, и она сбежала с ним по собственной воле. Это правда. Она не видела другого выхода. Она бежала от ужасного прошлого. Хотела, чтобы, вернувшись с работы, отец увидел, что она разрушила дом. Хотела, чтобы он поплатился. Она не планировала, чтобы все выглядело как похищение, но назад пути не было. Как часто бывает, история зажила собственной жизнью.

Ее показаний и моей ДНК должно быть достаточно, чтобы Лайтер получил по заслугам. Все началось с безобидной кражи. Им очень нужны были деньги. «Просто подожди тут», – сказали ей, а она слепо согласилась. Сэмюэль со своим братом Мартином оставляли ее ждать в машине, чтобы быстро удрать с места преступления. Сначала она не понимала, чем они занимались.

Адвокат объяснил ей, но она его не послушала, что за совершенные преступления ее тоже привлекут к ответственности, вне зависимости от того, понимала она, что делала, или нет. Но это было не важно: она призналась во всем. Когда она наконец поняла, что происходит, газеты как раз ополчились на ее отца, а она забеременела – и попыталась сбежать. Я надеялась, что это имело значение. Надеялась, что это имело большое значение. В общем, тогда они ее связали и заперли в подвале, стали жечь спину средством для очистки труб, разливали по полу бензин и держали над ним спичку, угрожая поджечь.

Но однажды она сбежала. Отец умер. Из-за нее. Если бы газеты узнали правду, они бы сожрали ее живьем. К тому же теперь она была не одна. Тогда я еще не родилась, но она уже не могла решать только за себя. И решения эти были непростыми. Как и любые решения.

Когда мама закончила, адвокат попросил дать им поговорить наедине. Детектив вышел, но я осталась. Мама посмотрела на меня, затем на Джен. В палате пахло дымом, но я не сразу поняла, что это от меня. Я была вся в саже и пепле, и половина истории осталась нерассказанной – моя половина. Мне придется рассказывать ее самой.

Джен положила руку мне на плечо.

– Пора идти, – сказала она, но я сбросила ее руку.

– Келси, иди, – попросила мама и поднесла мою руку к своему лицу, такому теплому и родному, прошептав: – Тебе пора идти.

Она отпустила мою руку, мои пальцы выскользнули, но я не могла уйти.

– Мам, – умоляюще произнесла я.