Осенний Лис

– Зависит от того, что и сколько ты скажешь.

– Чего ты хочешь?

– Правды. Последнее время мне все лгут. Кто и зачем меня пасёт?

– Пасёт? – Маг Золтан поднял бровь.

– Хочешь, чтобы я выложил всё по порядку? – Тот кивнул. – А голова у тебя не закружится?

– Это моя голова, – буркнул Хагг. – Давай выкладывай, раз такой умный.

– Я… Бертольд! Стой, где стоишь.

Монах замер, не закончив движения. Покосился на Жугу.

– Зачем ты так? Он нам жизнь спас.

– Не знаешь – не лезь. Он всю дорогу шёл за нами, выжидал. Чего? А, Золтан? И почему пришёл на помощь в самый неподходящий момент? Потом, вся эта болтовня… Зачем всучил мне этот меч, отправил на юг и увязался следом?

– Что ещё? – осведомился Золтан.

– Да всякого полно. На троих хватит. Милош Дёже сам приносит тебе меч своего погибшего сына. Чуть ли не у меня на глазах зарезали боярина, а градоправитель только пожурил меня и отпустил. Наверняка ведь ты науськал, сам говорил, что дварага тебе тоже доставили. Кто ты такой, что можешь градоначальнику приказывать? И… – Жуга поколебался, прежде чем сказать. – Ты слишком много знаешь. Откуда, чёрт возьми, тебе известно даже то, что я люблю гречку?

– Чародею не зазорно много знать.

Жуга усмехнулся:

– Ты никакой не чародей, Золтан. Учёный, может быть, но точно не маг. Думал, мне будет трудно заметить?

Золтан молчал.

– Ни один нормальный маг не станет сражаться мечом, – продолжал Жуга, – им достаточно волшбы. Сам понимаешь: либо то, либо это. Мечом и магией дерутся только ведьмаки, а на ведьмака ты не похож, хоть горожане и боятся тебя до дрожи. И ещё. Ни один волшебник в здравом уме не стал бы играть с моим браслетом. И уж конечно, не сказал бы, что колдовство, мол, чепуха, так – прах и пепел… Так кто ты, Хагг? Кто дал тебе право так со мною поступать?

Хагг поднял голову:

– А ты умнее, чем я думал.

– Так кто же?

– Сигуранца Господаря.

– Яд и пламя… – Меч в руках травника дрогнул. – Тайная служба! В таком разе ты, наверное, важная птица там у себя. Зачем же взялся за чёрную работу?

– Это была ошибка. – Золтан, несмотря ни на что, оставался спокоен. – Всё дело в мече: я не мог его доверить простому сыскарю. Тебя мы подозревали как османского лазутчика – Кинкаш и его подельники работали на султана. За тем и в горы шастали. Что поделаешь, в семье не без урода. Всем городам грозит осада. Ни в коем разе нельзя допустить, чтобы подкопы продолжались. Мы хотели разобраться, кто и как ведёт охоту за мечом. Если в самом деле – гномы, мы одним выстрелом убивали двух зайцев: и двараги спокойны, и вызнавщик устранён. Если же османские прихвостни… Ну, тут разговор особый. А ты запутал всех. Да и рубашка – перемудрил ты с ней. Тот торговец – он ведь тоже из них.

Травник ошарашенно молчал, запутавшись в этих хитросплетениях.

– Рубашка – это знак? – спросил он наконец.

– Вестимо, знак. Турки ждали провожатого, парней Кинкаша, как было уговорено, а нарвались на тебя. Тогда я окончательно уверился, что ты тут ни при чём. А потом… потом было уже поздно что-либо менять. – Золтан вздохнул. – Меч пробудился. Убери клинок, Жуга. Мы в одной лодке.

Травник поколебался.

– Как же всё-таки тебя зовут? – сказал он, опуская меч.

– Моё прежнее имя тебя не устраивает?

– Нет, Зууб. Но если ты так хочешь…

Тот вздрогнул. Поднял голову.

– Похоже, что и ты слишком много знаешь.

– Чародею не зазорно много знать. – Жуга с третьего раза попал мечом в ножны и махнул рукой. – Ладно, заходи. Стену видишь?

Хагг, пригнувшись, влез в пещеру и в сомнении потёр небритый подбородок.

– И это всё?

Они стояли на границе темноты и света. Пламя факела потрескивало и трепетало, колеблемое током воздуха. Бертольд и Золтан переглянулись, увидев высеченные в камне стёртые ступени.

– Лестница? Это тоже не доказательство. А ну как это горцы промышляли?


Жуга нагнулся, всматриваясь.

– Не похоже… Шварц, посвети.

Факел вдруг вспыхнул, высветив размытую серую фигуру на фоне серой же стены, и погас. Три путника шарахнулись назад.

Гном вышел из темноты и замер недвижим, угрюмо глядя на людей.





* * *


Коренастый, крепко сбитый, он перегораживал проход не хуже каменной стены. В руках его был топор, притом тяжёлый – орудовать таким можно было лишь двумя руками, и по тому, как гном его держал, было видно, что обращаться с этой штукой он умеет. Жуга сразу понял, что шансов победить дварага в драке нет – гном знал пещеру как свои пять пальцев, биться с ним в узком коридоре мог только один, а топор и сильная рука делали опасным даже неумелого противника. Жуга успел бы вынуть меч, но что с того? Ведь перед ним ещё стоял Бертольд. Вдобавок кто мог поручиться, что гном пришёл один?

Отступать было некуда.

Жуга почувствовал руку Золтана на своём плече.

– Давай, Жуга, – сказал негромко он. – Давай. Поговори с ним.

Гном молчал.

– Аой, тангар. – Жуга поднял руку, показав открытую ладонь. – Аой!

Ответа не было.

– Чего ты умолк? – прошипел Бертольд, не отводя глаз от топора.

– Я больше ничего по-ихнему не знаю! – раздражённо прошептал Жуга.

– Чего сказал-то хоть?

– Поздоровался… вроде бы.

Они умолкли. Шло время. Солнце село, снаружи становилось всё темнее. Соответственно темнело и в пещере. Пчёлы их упорно не хотели замечать, хоть загово́р – и травник это чувствовал – давно утратил силу. Браслет кололся, камень в нём пульсировал неровным отблеском, почуяв волшбу. Пещерного стража почти не было видно, когда топор в руках дварага опустился.

– Ты, – он указал рукою на Жугу, – который с камнем. Подойди.

Жуга кивнул и сделал шаг вперёд. Ему подумалось, что Золтан не ошибся в своих предположениях – голос у гнома и вправду был ужасно хриплым. Но в нём не чувствовалось возраста: так мог говорить простуженный старик, а мог и мальчишка, у которого ломается голос.

– Ты с мечом?

– Ты говоришь так, будто ждал меня, двараг.

– Такое время. Ждали, да. У каждого входа стоят посты.

Гном избегал длиннот и сложных фраз.

– Ты проведёшь нас к тем, кто знает?

Тот усмехнулся сухо, без улыбки.

– С тех пор как государь Лаурин запретил горным цветам расцветать, путь вашему народу к нам заказан. Думаешь, если выучил приветствие, так перед тобой откроются все двери? Напрасно. Кто может поручиться за тебя?

– Стригой, который жил у Вазаха.

– Домовые не в счёт: им давно уже нет веры. Кто ещё?

– Лепрехун[13] Яртамыш.

– Можно подумать, что на мне его ботинки… – ворчливо хмыкнул тот, однако голос его заметно смягчился. – Благодари свой камень, ты, держащий слово. Покажи меч.

Жуга потянулся к плечу. Клинок с железным шорохом покинул ножны и замерцал в темноте. Гном протянул руку. Узловатые пальцы пробежались по лезвию. Меч вспыхивал от их прикосновений, сталь запела тонко и мелодично. Лис плясал у рукояти – чёрное на серебре.

– Хриз… – благоговейно выдохнул двараг. Глаза его блеснули. – K’zier Xiaal, Серая Сталь… Хвала Имиру, это он! И он… – Двараг сглотнул, поднял взгляд и докончил: – Он в самом деле остановил свой выбор на тебе.

– Я…

– Считай, что я тебе поверил.

– Почему?