Осенний Лис

– То что?.. Ну, договаривай!

– Не стоит пока об этом говорить, – уклончиво ответил Кришан. – Вдруг я не прав? Уверен я пока в одном – сюда эта рыжая тварь полезла именно за ним.

– Неужто?

– Он сам так сказал, мой граф. – Кришан поднял голову. – Я прочешу весь лес. Я сам убью его. – Он облизал разбитые губы. – Он дорого заплатит мне.

– Ну ладно, – кивнул граф Цепеш. – Возьми два десятка стражников – больше, я думаю, не понадобится. Не найдёте в лесу – ищите в деревнях. Собак не кормите, пускай будут злее. А сейчас иди и кликни кого-нибудь… Пусть принесут закусить.

Он глотнул из кубка и с проклятием выплюнул вино на пол.

– Дьявольщина! Что это такое?!

– Что случилось, господин? – Кришан обернулся на пороге.

– Попробуй! – граф протянул ему кубок.

Кришан пригубил напиток и содрогнулся, почувствовав солёный привкус.

В бокале была кровь.





* * *


Всё повторялось.

Он шёл сквозь лес, как уже было много раз за эти дни и ночи, шёл в никуда, петляя, сдваивая след, пока погоня не отстала, а в лесу не воцарилась прежняя тишина. Усталость брала своё – травника шатало. Он брёл всё медленней, едва не засыпая на ходу, и наконец настал миг, когда он почувствовал, что не в силах больше сделать ни шагу. Остановившись, сбросил с плеч котомку. Огляделся окрест.

Поспешное бегство завело его в самую глубь чащобы. Сквозь голые ветви дубов светила луна. Вокруг было тихо, и травник, поколебавшись, решил заночевать прямо здесь – в конце концов, это место было не хуже любого другого. Он отыскал большую старую ель и влез под её широкие лапы, где не было снега, лишь палая хвоя и шишки с корой. Достал из мешка кресало и трут, запалил костерок из сухих веток и, перекусив горбушкой хлеба, улёгся отдохнуть. В холодном забытьи он продремал остаток ночи, иногда просыпаясь в тревоге, но нет – всё было спокойно, и, встав на следующее утро, он двинулся дальше.

И здесь, посреди глухого леса, вдруг повстречал людей.

Их было трое. Травник замер, крепче стиснув посох. На графских слуг они не тянули: три мужика, по виду крестьяне из местных, может, разве что немного более оборванные и заросшие, чем другие. Двое были с топорами, один с рогатиной.

– Ты, парень, здесь откуда? – хмуро, с подозрением спросил тот, что с рогатиной – высокий плечистый бородач. Шагнул вперёд. – Чего тебе надо в лесу?

– А вы сами кто будете? – вопросом на вопрос ответил травник.

– Ты, рыжий, брось мне тут хитрить. Тоже мне, лис выискался… Я первый спросил. Кто ты?

Драться не хотелось. Травник уже понял, что негаданно набрёл если и не на лихих людей, то уж точно на беглых крестьян, и решил не перечить.

– Странник я.

– Гм! Странник… Что ж ты тут делаешь тогда?

– Бежал я. Из графской темницы.

– Будет заливать-то! – усмехнулся вожак. – Чем докажешь?

Тот молча показал запястья. Троица переглянулась.

– Цепи не только у графа есть, – хрипло сказал второй и поправил за поясом топор. – Да и шапка на тебе уж больно знакомая – как раз в таких вот и расхаживают графские приспешники.

– Шапку я украл, – признался рыжий, – и это всё, что я могу сказать о ней. Не хотите – не верьте. Я устал спорить. Хотите драться, так давайте, а нет, так пропустите.

– Ишь ты, прыткий! – Предводитель усмехнулся в бороду. – Куда идёшь?

– Куда глаза глядят. А как дойду, там видно будет.

– Ну-ну. Как зовёшься?

Странник поколебался.

– Лисом назвал, Лисом зови и дальше, – сказал он.

– Ну что ж… пошли… Лис. Расскажешь, что и как, а там решим, что с тобою делать.

– Ладно, – кивнул странник, опуская посох. – Будь по-вашему. Пойду.


Дорогой разговорились. Старший из троих, высокий кареглазый мужик с рогатиной, звался Шандор. Два других были братья-близнецы Габор и Тамаш. Их легко было различить – левое ухо у Тамаша было разодрано надвое плетью, он носил, прикрывая шрам, длинные волосы и всё время молчал. Габор нехотя рассказал, как однажды с их сестрой решили поразвлечься графские молодчики. Тамаш выскочил на двор, заслышав сестрин крик, расшвырял двоих-троих, одного бухнул в колодец – тот так и не выплыл, да остальные навалились скопом и чуть не забили парня плетьми. Досталось и Габору тоже. Сестру всё равно снасильничали, парней же повязали и бросили в сарай, намереваясь увезти назавтра в замок. А ночью те распутали верёвки и ушли в леса. Терять им было нечего: обоим за содеянное так и так маячил кол.

– Вот и молчит он с тех пор, – вздохнул Габор. – Всё понимает, а сказать ничего не может… А ты, говоришь, из темницы удрал? Расскажи.

– Расскажу как придём.

– Промышляешь чем? – спросил Шандор.

– Травник я.

– Ишь ты! А не врёшь?

– Чего мне врать? – пожал плечами тот.

– А вот, к примеру взять, у Дюлы вчера живот скрутило. Съел видать не того. Кишки расклеились. Ты б смог помочь?

– Попробую…

Помянули брата Леонарда.

– Как же, знаю, – кивнул Шандор. – Добрый человек, хоть малость и чудной. Шёл летом по делам своим монашьим, да прихворнул. Всё лето пролежал, а когда на поправку пошёл, зима и нагрянула. Он и решил пока тут пожить. Благо местные не забывают старика, помогают чем могут.

– А ты сам откуда будешь?

– Я из Местякэна, а вон они, – он кивнул на братьев, – из Верешмарта. Остальные кто откуда. Много нас тут таких, без дома, без земли. Многих этот Цепеш по миру пустил.

– А чем живёте? Грабите кого?

– Всякое бывает.

За деревьями замерцал костерок, и вскоре все четверо вышли на поляну. На взгорке у развесистой берёзы темнел провал землянки. Человек семь или восемь сидели вкруг костра, где жарился на вертеле, роняя капли жира, большой кабаний бок. Слышались голоса.

– …Вот я и говорю, – продолжал кто-то рассказывать. – Были мы с братом богатыри, каких поискать. Пошли мы как-то в лес. Глядь – навстречу нам медведь. Бурый такой, с зубами. Как заревёт! Ну, брат шапку наземь и ну с ним бороться. С медведем, значит. А во мне как будто два сердца. Одно говорит: «Силу покажи!» Другое кричит: «Беги!» Ну, думаю, послушаю того, что «беги» кричит. А через день дай, думаю, посмотрю, чем там дело кончилось, в лесу.

– Ну и что?

– От брата одни царвули остались.

– А от медведя? – ахнул кто-то.

– Ни волоска!

Дружный хохот сотряс поляну и смолк при появлении Шандора и близнецов. Половина сидящих вскочила, похватав оружие, но тут же уселась обратно. Кто-то повернул жаркое над костром и ругнулся, обжёгшись.

– Это кто там с тобой, Шандор? – окликнули их.

– Так, один лис забежал, – усмехнулся тот. – А вы опять сторожей не выставили?

– Да ладно тебе, – махнул рукою говоривший – высокий чернявый парнишка лет восемнадцати, который, похоже, и рассказывал потешную басню. – Садись лучше. Лайош с Иштваном сегодня вишь какого кабанчика на рогатину взяли.

– Уж не у Дароша ли на дворе взяли-то?

Все рассмеялись. Парнишка залился багрянцем:

– Ну что ты… Ты малость этого… того… Хватил!

– Ладно, мы тоже не с пустыми руками, – сказал Габор, полез в мешок и вынул большой пузатый мех с вином, появление которого было встречено шумным одобрением. Травнику тоже освободили место у костра, он сел, глотнул терпкого кисловатого вина и передал мех дальше по кругу.

– Ну, рассказывай, – потребовал Шандор.

– Погоди, – поднял травник руку. – Где там этот ваш… Дюла?

– Лежит, где ж ему ещё быть! – развёл руками паренёк-насмешник. – Ежели не в кустах, то, стало быть, в землянке.

Все снова засмеялись, один лишь Шандор остался серьёзен.

– Помолчи, Тодораш, – сказал он и кивнул Габору. – Принеси воды. – Повернулся к страннику. – А ты не так прост, Лисёнок… Ладно. Выкладывай, за что в темницу угодил.

«Всё повторяется…» – опять подумалось страннику. Он вздохнул и в который уже раз начал свой рассказ.





* * *