Осенний Лис
Часть 79 из 146 Информация о книге
– Да ты даже уследить не сможешь за ними! Тут не то что двух, сорока глаз не хватит! – Сорока? Гм… – Травник усмехнулся с хитрецой и покосился наверх. – Что ж, это идея. Спасибо, Шандор. А теперь идите. Идите, а то будет поздно. Шандор молча кивнул и первым отправился вниз по тропе. Остальные поспешили вослед. Травник остался один. Он огляделся, выволок убитых стражников, вошёл в пещеру и принялся собирать рассыпанные травы. Замер вдруг. – Всё повторяется, – пробормотал он и облизал пересохшие губы. – Как будто время вспять пошло… Как будто снова деда Вазаха убили… Он подобрал два стебля белены, сухой корень адамовой головы, растеребил головку чеснока. Пошарил по углам, набрал ещё штук пять разных листьев и, уже спускаясь вниз по склону, заслышал вдалеке знакомый хриплый рёв трубы. Шла дикая охота. * * * Уже темнело, когда на поляну с камнями снова вышли двое. С севера к поляне вышел человек. С юга – волк. Они стояли молча, не сближаясь. Наконец травник шагнул вперёд. «Ты снова звал меня, – возник в его голове знакомый голос вожака. – Чего ты хочешь, Одиночка?» Странник поднял взгляд. – Мне нужна помощь, – сказал он. – Я приготовил всё, но чувствую, что одному мне не справиться. «Моё время на исходе, – был ответ. – Сегодня последняя ночь. Чем я могу помочь?» – Убей, – сказал травник. – Хотя б двоих. Хоть одного. Вожак долго молчал. – Так ты поможешь мне? «Хорошо, – последовал ответ. – Я буду там». И он исчез. Странник поднял взор и замер так. Остатков колдовского зрения хватило, чтоб увидеть: силы были здесь – зависли в воздухе над каменным столом тяжёлым дымным облаком, крест-накрест скованные болью. Ни подступа к ним, ни ключа к заклятию у травника не было да и быть не могло – доверенные камню в вечное хранение, они были недосягаемы, и требовалась недюжинная сила, чтоб сломать Печать. Утратив дар владения словом, поэт становится калекой – слепым, глухим созданием, безразличным к миру и к себе. А кем становится колдун? Травник дважды глубоко вздохнул, собираясь с силами, и шагнул к камню. Взор его замер. По вискам заструился пот. Иногда совсем не обязательно разбивать цепи для того, чтоб стать свободным… Тихонько, словно нитку из клубка, он вытягивал обратно тонкий жгут колдовского огня. Тугая, спутанная мощь противилась разрыву, корчилась, ходила ходуном. Снег плавился с шипением и треском. Парень закусил губу от боли. Всё повторяется… Как в графской темнице хрустели суставы, срывая с руки ненавистное телу железо, так и сейчас корчилась в муках душа – пленённое пламя костра средь кирпичной печи. Только не было для неё спасительного яда. Да и не помог бы он ничем. Травник не знал, сколько всё это длилось, лишь почувствовал внезапно, как тёмные лепестки старого заклятия свернулись сами в себя и каменный алтарь пред ним погас, опустошённый. Странник утёр пот со лба и долго молчал, слушая, как потрескивает остывающий камень, затем сунул руку в карман, нашарил там два гладких, отполированных ветром орешка и прошёлся взглядом по макушкам деревьев. Сорока сидела на суку, любопытная, как всегда, смотрела вниз, на человека, ожидая, чем всё кончится. Травник с хрустом раздавил в руке орехи и цокнул языком. Сорока встрепенулась. Травник улыбнулся. – Ну, иди сюда, – негромко сказал он. – Иди, не бойся… Сорока слетела и уселась на камень. Наклонила недоверчиво иссиня-чёрную голову, покосилась на орех. Медленно, прыжками подобравшись ближе, схватила с ладони белое лущёное ядрышко и проглотила в один момент. – Вот и славно… – кивнул травник, разжевал и проглотил второе. – А теперь – лети. Птица вспорхнула и пропала меж деревьев. Травник постоял некоторое время, молча глядя на старые камни. – Прости, брат Леонард, – прошептал он. – Не получилось из меня раба. Он повернулся и скрылся в лесу. * * * – Не отставать! – прикрикнул граф Цепеш. – Где он, Кришан? – Где-то здесь, мой граф. Эй, вы, смотреть в оба! – Вон он! За кустами мелькнула рыжая голова, и кавалькада с топотом и свистом бросилась в погоню. – Вперёд, вперёд! – погонял их оруженосец. – Ищите лучше! Первый, кто его найдёт, получит сто талеров, слышите? Всадники рассеялись, прочёсывая кусты и отдаляясь друг от друга. Один из них, Михай, вдруг заприметил тень, скользнувшую за деревьями, и ринулся в погоню. Рыжая шевелюра мелькала впереди, то справа, то слева, и Михай уже уверился, что награда у него в кармане, как вдруг конь споткнулся, и тяжёлая колода на верёвке, описав дугу, страшным ударом выбила всадника из седла. Роняя снег с ветвей, сорока взлетела и исчезла средь ветвей. * * * Имре сразу увидел его. Всё, как описывал господин граф – рыжий, в полушубке и хромает. Он пустил коня рысью, на ходу выхватывая саблю, и в этот миг его шею захлестнула петля. Высокая лесина разогнулась, как спущенный лук, вырвав всадника из седла, и вознесла его в темнеющее небо. Перед глазами Имре промелькнул белый сорочий бок – это было последнее, что он увидел перед тем, как навсегда погрузился во тьму. * * * Ференц был не силён в рукопашной, но как наездник мог потягаться с кем угодно и потому слегка опешил, когда его лошадь встала как вкопанная и попятилась, храпя и роняя клочья пены с трясущихся губ. – Ты что, Гвеждинка? – Он похлопал её по шее, успокаивая. – Ну, ну… Что там? Он поднял взор и осёкся, заметив впереди пронзительный блеск волчьих глаз. Матёрый белый зверь явился будто ниоткуда. Ференц отшатнулся и зашарил рукой в поисках оружия. Волк подобрался и прыгнул бесшумно, словно призрак. Клыки его сомкнулись. …И повсюду в лесу, подгоняемые жаждой наживы, гнались за призрачной тенью графские холуи. Гнались и гибли, натыкаясь на отравленные колья, попадая в смертельные петли ловушек, сгорая заживо в страшном, неведомо откуда льющемся огне… Никто их больше не видел. * * * Кришан и два его приспешника, увлёкшись погоней, не заметили, как старый граф остался далеко позади. К тому времени, когда след привёл их на поляну, ту самую, где несколько недель назад началась вся эта кутерьма, уже взошла луна. Посреди поляны, в самом центре каменного круга стоял рыжеволосый ведун. Стоял, сжимая посох, и смотрел на них, молчаливый, неподвижный. Ветер подхватывал и трепал его длинные, схваченные тесёмкой волосы. – Вот он! – крикнул один из солдат. – Сам вижу! – огрызнулся Кришан и спешился. Вынул из ножен саблю. – Вы, двое, – заходите с той стороны. – Он указал, откуда именно. – Не дайте ему уйти! И двинулся вперёд. Травник стоял не шевелясь, и только челюсти его лениво двигались, что-то пережёвывая. Почему-то эти мерные коровьи движения ещё больше взбесили Кришана. – Ну что ж, смерд, – хрипло сказал он, – вот мы и встретились. Пришла пора платить. Травник не ответил, и Кришан вдруг почувствовал непередаваемое отвращение к этому паршивому бродяге. Он сделал знак рукой: – Возьми его, Дьёрдь! Солдат шагнул вперёд. И в этот момент травник плюнул.