Ошибка леди Эвелин
Часть 35 из 75 Информация о книге
Бледное лицо потемнело, складки вдоль губ стали глубже, во взгляде застыл холод. – Ну? – голосом надавил маг. – Я просто навела здесь порядок. Почти все ваши вещи остались на своих местах, я только стол немного освободила и книги ровно поставила, – поторопилась объяснить «мужу». – Я не спрашиваю, что вы сделали, – сквозь зубы процедил Каллеман. – Я задал простой вопрос: кто вам разрешил трогать мои вещи? – Простите, милорд, я думала… – Вам не нужно думать, – красные угли мрачного взгляда разгорались все сильнее, и меня буквально выдавливало к двери бьющей из них злой силой. – Вы всего лишь должны делать то, что вам говорят. – Я просто хотела помочь, отблагодарить вас хоть чем-то за вашу доброту. Губы задрожали, но я изо всех сил старалась не расплакаться. – Просто не путайтесь у меня под ногами и не лезьте в мои дела, это будет лучшей благодарностью, – резко сказал Каллеман и скривился, будто у него зуб болел. – Идите к себе, – словно через силу произнес маг, и я снова ощутила темную волну, подталкивающую меня к выходу. Слезы все-таки брызнули из глаз. Я молча наклонила голову, чтобы скрыть их, и выскочила за дверь. Невозможный человек… Нравится ему жить в грязи – пожалуйста! Я к его кабинету больше и близко не подойду. Я ведь хотела, как лучше. Надеялась, что Каллеману понравится, что он не пожалеет о том, что поселил меня в Бронене. Думала, маг оценит мою помощь и поймет, что от меня есть толк. А он… И ведь я ничего не испортила, просто разобрала завалы на столе и навела порядок. На душе было так горько, что хотелось громко разреветься, но я только молча глотала слезы и торопливо поднималась по лестнице, чтобы поскорее попасть в свою комнату. – Торбен! – послышался снизу громкий окрик. – Торбен, где тебя носит? В голосе мага сквозило нетерпение, перемешанное с раздражением, и меня словно ударило изнутри. Единый, лукар же не сможет прийти, он ногу повредил! Торопился на мой зов, споткнулся о выступающий порог и растянулся на полу, подвернув глиняную ступню. Я ее потом собственноручно в лубки затягивала. Не уверена, что поможет, но что-то же нужно было сделать? Так что сейчас Торбен лежит у себя, в узкой, похожей на детскую готовальню комнатенке, и смотрит в закопченный потолок неподвижно застывшими глазами. – Торбен! – снова раздался недовольный окрик, и я, вздохнув, утерла мокрые щеки и повернула обратно. – Милорд, Торбен не сможет прийти, – просунув голову в кабинет, доложила магу. Тот, закрыв глаза, сидел в кресле, но стоило мне войти, как он открыл их и недовольно спросил: – Это еще почему? – Он повредил ногу. Каллеман тихо выругался. – Может быть, я смогу вам помочь? Принести ужин? Или воду? Маг молча поднялся с места, отстранил меня и вышел из кабинета. Что ж, никто и не говорил, что будет легко. Я подхватила юбки и припустила вслед за мужем. Тот шел быстро, широко шагая по отмытым до блеска плитам, и гулкое эхо разносило по Бронену весть о его возвращении. – Как это произошло? – на ходу спросил маг. – Кажется, он споткнулся и упал. – Каратен ураз! – тихо выругался Каллеман и пошел быстрее. Лестница, ведущая в подвал, тихим стуком отсчитывала пройденные магом ступени, темный камень стен чуть слышно жаловался на холод, а низкие своды безмолвно нависали над нашими головами и угрюмо провожали глазницами аров серую дорожку подземного коридора. Торбен жил здесь, внизу, в самом основании Бронена. – Эрсо, – открыв дверь каморки лукара, тихо пробормотал Каллеман, и в комнате вспыхнул свет. Он разом обнажил голые некрашеные стены, маленькое окно под самым потолком, небольшой стол со стулом и длинную кровать, на которой, подслеповато щурясь, лежал Торбен. – Ваше сиятельство, – разглядев хозяина, попробовал подняться он. – Не вставай, – остановил его маг и, наклонившись, ощупал затянутую в лубки конечность. – Простите, милорд, сам не знаю, как так вышло, – оправдывался старик, и его круглое коричневое лицо выглядело растерянным и трогательно беззащитным. – Споткнулся и вот… Он не договорил, снова попытавшись приподняться, но Каллеман с удивительной мягкостью остановил этот порыв и сказал: – Полежи пару дней, старина. Бронен справится, и тебе станет легче. – Спасибо, милорд, вы так добры. Я уверен, что уже завтра смогу вернуться к своим обязанностям. – Не торопись, – велел Каллеман и, наклонившись, что-то тихо прошептал старику, отчего на лице лукара появилась радостная улыбка. Я уже успела заметить, что Торбен всегда улыбался светло и радостно, от души. Хотя, еще вопрос: есть ли у него душа? Но, тем не менее, красно-коричневая глина передавала все эмоции лукара так отчетливо, что не возникало и тени сомнений в том, что внутри у него бьется настоящее доброе сердце. – Поправляйся, Торбен, – в интонациях Каллемана прозвучала едва заметная грусть. Она сквозила в тихих словах прохладным ветром, придавая голосу мага непривычную окраску – мягкую, почти отеческую, и я поймала себя на мысли, что Каллеман вовсе не такой страшный, каким представляется. И, возможно, в глубине души он совсем неплохой человек. А что? Мне помог, к слугам хорошо относится, в отличие от большинства высших. Те бытовиков и бездарных ни во что не ставят… Когда мы с Каллеманом вышли из комнаты, я рискнула снова предложить ему ужин. Сама я уже успела поесть молока с хлебом, а вот маг, наверняка, голодный. Как ни странно, на сей раз муж не стал отказываться. Ничего не отвечая, он пару минут смотрел мне в глаза, а потом сказал: – Что ж, несите. И молча пошел к лестнице. А я развернулась и кинулась на кухню. И в этот момент я готова была забыть и о своей обиде, и о нелестных словах мага, и о собственной усталости. Коридор закончился широким проемом без двери, и я влетела на кухню, темноту которой с трудом рассеивал свет двух плавающих под потолком аров. Они медленно передвигались под низкими сводами, выхватывая из сумрака отдельные предметы и погружая остальные в полную мглу. Вот чугунная плита – большая, похожая на пароход, рассекающий синие воды метарской плитки, а над ней тускло блестят медными боками пузатые сковороды. А вот огромный резной буфет, за стеклами которого выстроилась армия из фарфоровых супниц и тарелок. Луч двинулся дальше, и я увидела навесные полки, заполненные всевозможными баночками и склянками. Второй ар подплыл к первому, и они выхватили из темноты длинный стол, за которым неподвижно сидела Марта. Лукарша выглядела грустной. – Марта, милорд ждет ужин, – сказала я ей. Служанка встрепенулась. – Да, миледи. Марта засуетилась, взяла глубокую миску, ссыпала в нее лежащую на столешнице фасоль и поднялась, застыв вместе с ней. В блестящих глазах мелькнула растерянность, как будто лукарша забыла, что собиралась сделать. – Ужин, Марта, – мягко напомнила я. – Да, миледи, – повторила служанка. – Я сейчас принесу, миледи. – Не стоит. Ты положи все на тарелку, я сама отнесу. Марта торопливо кивнула и медленно пошаркала к плите. – У меня вот жаркое как раз горяченькое, – бормотала лукарша. – И пудинг есть. Она накладывала еду, а я наблюдала за ее неуверенными, немного рваными движениями, за тем, как она щурится и словно наощупь касается края большого чугунка, и не могла отделаться от мысли, что служанка почти ничего не видит. Вон как руками по столу шарит. И голову наклоняет под каким-то немыслимым углом. В этот момент Марта поставила блюдо на поднос, неловко повернулась и задела локтем жестяную банку из-под масла. Та со звоном упала на пол и подкатилась мне под ноги. – Ох, простите, миледи, – расстроенно прошептала служанка. – Ничего, Марта. Я подниму. Я подхватила пустую банку, вернула ее на место и взяла в руки поднос. – Миледи, может, я сама бы отнесла? – неуверенно спросила лукарша, но по ее голосу было слышно, что она совсем не рвется идти в столовую. – Да ничего, мне несложно. Ты лучше пока фасоль убери. Я улыбнулась служанке и поторопилась покинуть кухню. Уж больно грустно было смотреть на жалкую в своей немощи Марту. Если все так, как говорит Каллеман, то со временем лукары придут в полную негодность. А значит, нужно уже сейчас искать им замену. Может, поговорить об этом с магом? Или он опять скажет, что я лезу не в свое дело? *** Так и вышло. Когда я попыталась объяснить Каллеману, что неплохо было бы нанять настоящих слуг, он отложил вилку, посмотрел на меня и раздраженно забарабанил пальцами по столу. – Не заставляйте меня жалеть о том, что я решил на вас жениться, леди Эвелин, – спустя долгое время, сказал маг. – Вы здесь не для того, чтобы вить гнездо и налаживать мой быт. Мне это не нужно. Лицо его заледенело. На щеках дернулись желваки. Правда, сейчас маг уже не вызывал у меня прежнего страха. То ли привыкла, то ли благодарность за спасение так повлияла, но я больше его не боялась. – Понятно? – переспросил Каллеман, видимо, не особо уверенный в моих умственных способностях, и меня словно рес в бок толкнул. – Вам, может, и не нужно, но я не собираюсь жить в свинарнике, милорд. Я смело встретила тяжелый взгляд. Не знаю почему, но со времени нашей странной женитьбы меня не покидало ощущение, что Каллеман не причинит мне вреда. – И что у вас, у женщин, за мания такая? – поморщился маг. – Любой нормальный дом превращать в склад всевозможных шкатулочек, подушечек, вышитых салфеточек и прочей дамской дребедени. Последние слова он сказал таким пренебрежительно-насмешливым тоном, что мне стало обидно. – Речь идет не о шкатулочках, а об обычной чистоте, милорд, – не смогла смолчать в ответ. – Надеюсь, против уборки вы ничего не имеете против? Каллеман достал из кармана портсигар, прикурил короткую сигарету и задумчиво посмотрел на меня сквозь вьющийся над тлеющим кончиком дым. – Вы не уйметесь, не так ли? – криво усмехнулся маг. – Что бы я ни сказал?