Оттенки моего безумия

Мы сидим на деревянной пыльной ступеньке, не заботясь о том, что испачкаем задницы, попиваем пиво и курим. Клубы дыма врезаются нам в лица из-за свежего ветра. Он остужает мою кожу, уносит тяжелые мысли из моей головы. Я прикрываю глаза в полном блаженстве, отдавая себя прекрасным ощущениям. Так хорошо, прохладно и спокойно.

Но все это заканчивается, а ветер становится горячим и сухим, когда Дез начинает говорить:

– А ведь тебе было плевать на нее, пока я не сказал, что она меня заинтересовала. Ты приходил в ее комнату в общежитии и не замечал Хейли. Тебе было все равно на ее существование. Так что же изменилось, Блейн?

Его вопрос выкачивает из моих легких весь воздух, и я не могу вздохнуть полной грудью. Все слишком сложно, у меня нет ответа. Мне кажется, что ничего не изменилось, что Хейли по-прежнему меня не интересует. Но правда ли это? После того как я увидел ее в слезах, она действительно мне безразлична? Да, черт возьми, и другого варианта быть не может!

– Я поднял на нее руку, назвал Хейли и ее друзей отбросами, сказал, что она лишняя в этом доме. Ты думаешь, будто что-то изменилось? Нет, Дез, мне по-прежнему все равно на ее существование.

– Тогда почему она в твоей постели? – задает он вопрос, который снова выбивает из меня кислород.

Мы смотрим друг на друга. Мой рот открывается, а затем закрывается. Я в полной растерянности.

– Я же сказал, что ее довели дружки. Она пришла ко мне, поплакала и, когда я спустился за кофе, вырубилась на моей кровати. Я, конечно, засранец, но будить ее после того, что случилось, не стал.

– Тебе ничего не стоило перенести ее в комнату Ника, – махнув на меня рукой с зажатой сигаретой, говорит Дез.

Если причина его плохого настроения в том, что Хейли спит под моим одеялом, то мне его очень жаль. Зря он так парится, ведь мне не нужна эта девушка. Она не в моем вкусе. Возможно, банально, но я предпочитаю блондинок, а не кудрявых брюнеток, которые напоминают мне о… не важно, пусть хоть подавится своей Хейли. И то, что я к ней немного привязался, ничего не значит.

– Не стоит париться, – начинаю озвучивать свои мысли я, – эта крошка мне не нужна.

– Ник говорил так же об Амелии, – хмыкнув, отвечает Дез.

– Я не Ник, брат, и ты это знаешь.

– Она мне нравится, Блейн.

– А как же Нелли?

Пусть скажет, что Нелли симпатична ему куда больше. Я не слепой и вижу, как он смотрит на Хейли и как смотрит на Нелли. Последнюю он просто хочет. Каждый раз при виде подруги Амелии в глазах Деза загорается не только желание обладать ее телом, но и душой тоже. Зрение бывает обманчиво, но я уверен, что Нелли дорога Дезу намного больше, чем Хейли.

– Нелли, Нелли, Неллинда… Почему все так зациклились на ней? То, что недавно произошло между нами, уже в прошлом. Мне было с ней удобно и весело, но никто из нас не собирался кричать на весь Нью-Йорк о вечном. Мы молоды и свободны, делали, что хотелось нашим телам и душам. Но все, конец, конечная – называй как хочешь. Нелли – не та девушка, с которой я хочу быть рядом.

Он лжет. Я слышу, как дрожит его голос при каждом слове, как он борется со своими эмоциями. Нелли – его половинка. Он хочет только ее. А в Хейли наверняка пытается найти способ отвлечься.

– А Хейли именно та девушка, да? – с сарказмом спрашиваю я.

С Нелли он провел куда больше времени, а дружба с Хейли давно прошла, если они только не решили возобновить все вновь.

Дез смеется. Он делает глоток пива и только потом отвечает:

– Хейли изменилась. Конечно, она всегда была замкнутая. Но не настолько, Блейн. Сейчас она полностью погрузилась в свой мирок, отдав всю себя двум никчемным лохам. Ни Рамона, ни Зак не достойны ее дружбы.

– А ты достоин?

– Я хочу вернуть то, что мы потеряли. Хочу заслужить прощение, начать общаться с ней вновь и узнать, что творится в ее душе, какую войну она ведет сама с собой. Я хочу стать тем, кому она доверит свои самые темные секреты.

– Я не буду тебе мешать, правда. Но, Дез, Хейли не может игнорировать мое присутствие, как и я ее, что тут лукавить. Она не нужна мне как девушка, но, возможно, мы просто подружимся. Пожалуйста, не подминай ее под себя, как это делали Рамона и Зак. Умей делиться.

После этих слов я поднимаюсь и, выкинув бычок и пустую бутылку в урну, иду в дом. Я застреваю на пороге своей комнаты, видя Хейли, которая проснулась и теперь сидит на кровати. Она смотрит на меня.

– Прости, я заняла все место на кровати. Наверное, мне стоит уйти в так называемую свою комнату, – говорит она и пытается подняться, но тут же зажмуривается и обхватывает голову руками. – Боже, череп сейчас расколется.

Я нахожу для нее таблетку обезболивающего.

– Tu as besoin de dormir un peu[4], – говорю я ей.

– Ты знаешь французский? – удивленно спрашивает она.

– Да, – улыбнувшись, отвечаю я.

– Черт, – тихо произносит Хейли. – Ладно, тебе тоже надо поспать.

– Je mens à chaque fois que je le crois nécessaire[5].

– Делай, что считаешь нужным.

Она ложится на одну половинку кровати, давая понять, что я могу разместиться на другой. Я не упускаю шанса и опускаюсь рядом, вдыхая приятный запах ее коротких волос. Мои глаза закрываются и, прежде чем провалиться в небытие, я, сам того не осознавая, кладу руку на талию Хейли и притягиваю ее к себе.





Оттенок десятый


Хейли




Это второй раз, когда я просыпаюсь в объятиях Блейна. Дыхание парня обжигает мое ухо, я слышу каждый его вдох. Моя нога закинута на его твердое бедро. Я устраиваюсь поудобнее, не желая распахивать глаза и вставать с постели. Мне никогда не доводилось так крепко спать. Постельное белье Блейна пахнет черным кофе, а сам он – мылом и немного грейпфрутом.

Мое лицо находится прямо у его шеи, и я без особых раздумий прикасаюсь к коже губами и провожу рукой по мышцам на его груди. Он продолжает спать, не догадываясь о том, что его тело бесстыдно ласкают. Кожа Блейна мягкая и гладкая, а мускулы словно сделаны из камня. Это первый парень, с которым я делю постель. Мне не с чем сравнивать, но кажется, что ни с кем другим мне бы не было так уютно. Даже с Дезом, наверное.

Левая нога затекла, и боль становится все ощутимее. Надо выбираться из объятий Блейна, хочется мне того или нет. Но я снова тянусь губами к его шее и целую ее, вкус так же прекрасен, как и запах. Я прикрываю глаза. Если шея такая сладкая, то каковы губы?

– Нравится? – спрашивает хриплый сонный голос.

Мои глаза тут же распахиваются, и я начинаю дрожать от ужаса. Черт! Отстранившись, я собираюсь с духом и смотрю на Блейна. Глаза закрыты, на губах видна сексуальная ухмылка. Его явно забавляет тот факт, что я поймана с поличным. По моему телу пробегают мурашки, а пальцы на ногах сжимаются. Вот бы перемотать время назад, надо было лежать спокойно, чтобы сейчас не сгорать от смущения.

Я не отвечаю, а он по-прежнему держит глаза закрытыми. Снова уснул? Конечно, об этом мне, самой настоящей неудачнице, можно только мечтать. Блейн издает смешок и только потом открывает глаза. Повернувшись на спину и опершись на локти, он смотрит на меня, затем беззастенчиво разглядывает все мои изгибы. Я чувствую пульсацию в самых потаенных уголках тела, в которых мне прежде никогда не доводилось ее ощущать. Из-за этого я покрываюсь румянцем еще сильнее. И он это замечает, потому что ухмылка превращается в широкую улыбку.

– Если хочешь опробовать мое тело на вкус, только скажи, и я с радостью разденусь, – говорит Блейн.

Я не спеша натягиваю на себя одеяло и закутываюсь в него с головой. В такую неловкую ситуацию мне еще не доводилось попадать. Но внутри меня бурлит прежде не знакомое чувство. Я просто на секунду представила, как Блейн соблазнительно снимает с себя одежду. Как теперь стереть эти образы из головы? Если бы я сейчас предложила ему скинуть с себя футболку, он бы согласился?

У Блейна определенно игривое настроение, он явно не против обнажиться передо мной. Выглянув из-под одеяла и жадно глотая воздух, я тут же задыхаюсь еще сильнее.

Торс Блейна обнажен. Парень стоит на коленях с одеждой в руках. Что происходит? Моя грудь быстро поднимается и опускается. Еще чуть-чуть, и у меня начнут раздуваться ноздри от того, как сильно я втягиваю в легкие кислород.

Прежде чем я успеваю хоть что-то сказать, он резко хватает край одеяла и тянет на себя. Я предстаю перед ним в мешковатых штанах, растянутой футболке и коротким запутанным нечто на своей голове.

– Тебе двадцать два, почему ты постоянно краснеешь? Только не говори, что ты девственница, я в это ни за что не поверю.

– Где вся твоя грубость? Куда она подевалась за ночь? Где недовольство? – Я засыпаю его вопросами.

Вместо ответа он наклоняется ко мне, его лицо оказывается так близко к моему, что если я пошевелюсь, то наши губы соприкоснутся. При этой мысли я опускаю взгляд на его рот и закусываю нижнюю губу. Да что со мной такое? Почему этот грубиян и к тому же садист так будоражит меня? Почему именно сейчас и именно в его компании мне хочется сжать ноги, чтобы унять пульсацию между ними?

– Ты хочешь грубости? Я могу исполнить твое желание, салага. Уверен, такая грубость, какую я тебе покажу, ни с чем не сравнится, – шепчет он и резко хватает меня за бедро, сжимая его до боли.

Я шиплю и кусаю губы почти до крови. Эта боль почему-то приятна в отличие от той, которую Блейн мне причинил, когда я только въехала в дом братства.

Рука Блейна впивается мне в голень, и моя нога оказывается на его бедре. Парень слегка подается вперед, все сильнее прижимается ко мне. Из моей груди вырывается негромкий стон. Никогда ничего подобного не испытывала.

– Что ты делаешь? – тяжело дыша, спрашиваю я.

– Ставлю метки, – хрипло произносит он и снова наваливается на меня. – Кто-нибудь когда-нибудь делал подобное с тобой в постели?

Пребывая на седьмом небе от блаженства, я без лишних стеснений качаю головой. Мне плевать, что он догадался о моей невинности. Плевать на все, пусть только не останавливается.

– Я рад и не рад, – отвечает он и резко поднимается, становясь на колени по обе стороны от моих ног. – Ты не против, если я немного приподниму твою уродскую футболку?

Против ли я? Не знаю. Я не могу понять, что вообще творится с Блейном. Он просто непредсказуем. Блейн часто бывает грубым и по-настоящему жестоким. Иногда я замечала в его глазах сожаление. Но я никогда не видела в них нежности. Блейн может быть разным, но только не нежным. Это качество ему чуждо, он просто не способен быть милым.

– Можно, – тихо говорю я.

Он смотрит мне в глаза, пока его рука прокладывает путь под футболкой. Когда она оказывается под тонкой тканью и начинает поглаживать живот, я непроизвольно изгибаюсь и глубоко вздыхаю. Никогда еще мужчина так не прикасался ко мне. Он задирает футболку до груди. Мне вчера было так плохо, что я даже не потрудилась снять бюстгальтер, и сейчас рада, что уснула в нем. Я не готова к тому, чтобы Блейн увидел меня обнаженной. Если он увидит мою грудь… то ужаснется. Я вообще должна его немедленно остановить, потому что все происходящее дико. Но мне так нравятся его грубые, уверенные прикосновения, что я не могу выдавить ни слова.

Когда Блейн наклоняется к моему животу и прикасается к нему губами, я бесстыдно запускаю руку в его волосы. Его поцелуи влажные, но не слюнявые. Лежа под ним, не могу понять, почему позволяю ему делать с собой такое. Я никогда не открывалась парням и Блейну не собираюсь. Но ведь эти шалости вполне безобидны, да? И я могу себе их позволить, правильно? Неважно. Сейчас все неважно. Я еще сильнее убеждаюсь в этом, когда парень сжимает резинку моих штанов и немного стягивает их вместе с трусиками и целует кожу под ними. Как только он собирается стянуть их еще ниже, я паникую и с силой хватаю его за плечо. Блейн вопросительно вскидывает бровь.

– Нельзя. – Я дышу так тяжело, что не могу больше ничего произнести.

Он отстраняется слишком резко, после чего тут же отворачивается и говорит короткое:

– Проваливай.

С таким Блейном я хорошо знакома, поэтому не удивляюсь неожиданно сменившемуся настроению. Когда я встаю с кровати и направляюсь в сторону двери, на ходу поправляя футболку, он резко хватает меня за запястье и кидает обратно на постель так, что я больно ударяюсь плечом об изголовье. Крепко держа мои запястья по обе стороны от головы, он наклоняется и цедит сквозь зубы:

– И только попробуй обмолвиться о том, что здесь произошло, маленькая, кучерявая, доверчивая сучка!

– Не волнуйся, – с той же яростью отвечаю я, – мне некому рассказывать, чертов ублюдок.

На его щеке дергается мышца, он явно злится из-за моей дерзости, а я тем временем невероятно горда собою. Я постоянно побаивалась Блейна и только сейчас поняла, что, если не дать отпор его грубой стороне, которая может проступить в самый неожиданный момент, он так и будет обращаться со мной, как с куском дерьма.

Когда он ослабляет железную хватку, я, потирая покрасневшие запястья, наконец-то покидаю комнату дьявола. Хорошо, что лопатки больше не ноют, не хотелось бы ощущать боль еще и в них. Оказавшись в своей временной комнате, захожу в ванную и смотрю на себя в зеркало: пустые глаза, выпирающие ключицы, тонкая шея, которую можно сломать одной крепкой рукой, вокруг носа рассыпалось множество веснушек, а волосы сильно спутались. Полнейшее разочарование.

Оглядывая запястья, я прикидываю, есть ли смысл втирать в них чудо-крем Блейна. Какой в этом смысл, если завтра там все равно появятся синяки? Причиняет ли он мне боль осознанно или делает это, сам того не замечая? Может, это какая-то защитная реакция? Но в чем я провинилась, раз разгневала его уже во второй раз? Глупо даже думать о том, чтобы держаться от Блейна подальше, ведь мы живем в одном доме.

После душа я думаю о всех адских моментах, которые со мной произошли за последнее время, спускаюсь на кухню и встречаю там Деза. Вид у него изрядно помятый. Уставившись в чашку с кофе, он даже не утруждается поднять голову и поздороваться со мной.