Оттенки моего безумия

Наблюдая за ними со стороны, я еле сдерживаю радостную улыбку. Мне повезло с мамой. Она не придирчива и не смотрит на моих знакомых свысока. Моя мать простая, не самовлюбленная женщина. И я рад, что могу быть спокоен, оставив, к примеру, свою девушку с ней наедине. Мне не стоит волноваться, что мама обидит ее или поставит в неловкое положение.





* * *


– Мне надо съездить и посмотреть квартиру, которую я выбрала на днях. Подкинешь? – спрашивает Хейли, сидя в пассажирском кресле. Я киваю, а внутри нарастает самая настоящая буря.

Я не хочу, чтобы она жила в каком-то сомнительном районе с не менее сомнительными соседями. Эта девчонка меня удивляет. В доме братства ей ни за что не надо платить, так почему же она так стремительно пытается съехать? Ее никто не обижает и не трогает, все относятся к ней, как к своей, так в чем же дело? Нет, даже не стоит пытаться ее понять.

Я еду по указанному маршруту, слушая гудение собственной тачки и шум проезжающих мимо машин. Мои зубы плотно сжаты, на скуле дергается мускул. Я недоволен происходящим, но тем не менее молчу. Я обязан отвезти Хейли в съемную квартиру, дождаться, пока она все обговорит с владельцем (хоть сама Хейли этого не просила), а затем привезти ее обратно в дом братства и придумать план, как удержать девушку.

А может, послать все к чертям? Пусть уезжает, куда хочет, и делает, что вздумается? Чего это я так вцепился в нее. Моя кровать наконец-таки будет свободна, как и мои мысли. Я забуду про Хейли и, быть может, в будущем, возобновлю общение с Ланой, буду по четвергам рассказывать ей, что произошло у меня за неделю.

Нет. Это не то, что я хочу. Мне надо справляться с проблемами самому, но я нуждаюсь в помощи – помощи отпустить Хейли, не держаться за нее и позволить ей свалить на все четыре стороны. Интересно, если она все-таки переедет, сможем ли мы видеться хотя бы раз в месяц? Все же не хочется полностью сжигать мосты, мне нравится общаться с ней, как бы я ни пытался убедить себя и других в обратном.

Въехав во двор многоквартирного здания, я выхожу из машины и ловлю на себе вопросительный взгляд Хейли, стоящей около пассажирской двери. Я объясняю, что отвезу ее домой после того, как она договорится, и не обращаю внимания на ее возражения. Когда она сдается, мы заходим в подъезд, а потом в лифт, направляясь на нужный нам этаж.

Хозяин жилья, слегка помятый, пропускает нас внутрь и, прося не разуваться, устраивает экскурсию, даже не предложив чаю, как это подобает всем, кто хочет выглядеть милым перед клиентом. Я рассматриваю все без особого интереса, в то время как Хейли любуется каждой мелочью со слегка приоткрытым ртом.

Квартира неплохая, спорить не буду, но я по-прежнему недоволен тем, что Хейли будет жить отдельно, да еще и без защиты. Да, предположения о Джезе все еще не уходят из моей головы. Я остаюсь в спальне, которая по совместительству является еще и гостиной, когда Хейли с мужчиной уходят в ванную.

В комнате располагается большая кровать с серо-белым покрывалом и такими же многочисленными подушками, над ней висит современная картина под стеклом. Большие тюлевые шторы ниспадают с высокого потолка, касаясь пола и пряча за собой простые и тонкие занавески. Они обрамляют выход на большой балкон, где размещаются кресло-качалка с одной стороны и яйцеобразное подвесное кресло с хрустальным столом с другой.

Обстановка не хуже, чем в доме братства, и цена, наверное, приемлемая, раз Хейли выбрала эти апартаменты. Но я все равно не хочу, чтобы она жила здесь. От одной мысли об этом у меня что-то переворачивается внутри, а по венам растекается неведомое раньше волнение. Я готов сделать все, что угодно, лишь бы удержать девушку в братстве. Но это неправильно. Хейли вольна жить так, как ей хочется.

– Блейн? – зовет меня из глубины квартиры Хейли.

– Я здесь! – кричу в ответ я, опираясь локтями на стальные перила с решеткой, сделанной словно из каменного кружева.

Она выходит и ахает. Вид потрясающий, врать не буду: чудесный парк, вдали плещется океан, а если посмотреть вниз, то можно узреть тонкую полоску дороги с маленькими деревцами по обе стороны и многочисленных людишек, которые отсюда кажутся муравьями. Высокий этаж и прекрасный пейзаж.

– Какая красота! – шепчет Хейли, становясь рядом со мной. Я слышу, как позади нас шумит хозяин, терпеливо ждущий последнего слова клиента. – Это просто великолепно! – восклицает она и, повернувшись к владельцу, говорит: – Я хочу эту квартиру!

– Это хорошие новости, мисс Фейз. Тогда вы въедете, как и договаривались, через две недели?

– Да! Прошу вас, мистер Ренто, больше не показывайте ее никому.

– Хорошо, – отвечает мужчина.

Когда мы выходим из здания, я чувствую, как на душе скребут кошки.





* * *


Весь вечер я провожу в тренажерном зале. Я бью грушу то руками, то ногами, пытаясь выместить на ней злость. Меня все раздражает. Привезя Хейли домой, я больше не мог сдерживаться. Мне хотелось рушить и крушить все на свете, и сейчас я пытаюсь представить, что делаю именно это. По лицу течет пот, который я вытираю рукой в перчатке. В зале практически безлюдно, и это мне на руку. Не хочу, чтобы кто-то заметил мое отчаяние.

Ударив по груше в последний раз, я, тяжело дыша, прислоняюсь к ней лбом. Сердце больно бьется о грудную клетку при каждом ударе. Мысли о переезде Хейли, о Джезе и о друзьях атакуют меня, истязают. Я не могу понять, чего хочу от Хейли, не знаю, чего ждать от брата, и не уверен в том, что смогу рассказать свою историю «братьям».

Голова гудит. Мне надо что-то сделать. Но что? Как остановить поток этих сводящих с ума раздумий. Чтобы освободиться от негатива, мне придется сказать правду Хейли, перестать бояться Джеза и объяснить все друзьям. Другого выхода нет.





Оттенок четырнадцатый

Хейли




Лана стоит у шкафчиков и разговаривает с двумя парнями. Она кокетливо улыбается им, даже не подозревая, что я наблюдаю за ней. Я смотрю на ее потрясающие волосы, прядь которых она соблазняюще накручивает на палец. Меня невероятно раздражают ее непринужденность и беззаботность. Хочется подойти, схватить Лану за ее светлую метелку и потребовать объяснений. Да, меня до сих пор злит то, что она натворила. Моя жизнь перевернулась с ног на голову из-за нее, а она смеет улыбаться и делать вид, что ничего не сделала.

Единственное, что меня удерживает от того, чтобы надрать ей зад, – это куча свидетелей. Я не хочу, чтобы меня отчислили из университета. Хватит истории с общежитием. В какой-то момент Лана поворачивает голову и встречается со мной взглядом. Улыбка сползает с ее лица. Она выпрямляется, что-то говорит парням и, поцеловав их в щеки, быстро исчезает за поворотом. Я ухмыляюсь и, закусив губу, качаю головой, отталкиваясь от стены. Какая же она трусиха. Боится ответить за свои поступки? Что ж, всю жизнь у нее бегать не получится.

Я направляюсь в кабинет, где будет проходить последняя лекция, и придумываю план, как выловить бывшую соседку. Мне надо с ней поговорить, но для этого я должна быть уверена, что смогу держать себя в руках. Главное, не избить мерзавку до полусмерти. Мне просто нужны ответы. Я жажду понять, зачем она все это натворила, зачем подставила меня. Я не могу успокоиться и простить ее. Мы начали сближаться в последнее время, а тут хоп – и меня обвинили во всех грехах.


Толкнув дверь, захожу в кабинет. Аудитория гудит, однокурсники громко обсуждают свои проблемы. Все разделились на компании и пары, делятся новостями, в то время как я медленно, опустив голову, поднимаюсь к своему ряду. Никому нет дела до меня, уверена, что половина присутствующих даже не знает о моем существовании. Я чувствую на себе взгляд и, повернув голову, натыкаюсь на Рамону и Зака. Они смотрят на меня с отвращением, и по моим венам растекается оглушающая ярость, впервые адресованная им. Подняв руку, я, сама того не осознавая, показываю бывшим приятелям средний палец. Подбородок Рамоны мило опускается, а я хмыкаю себе под нос. Никогда не думала, что решусь на такой поступок.

Плюхнувшись на свое место, достаю учебник и тетрадь, собираясь повторить пройденную тему. Я не обращаю внимания, когда об мою голову ударяется смятый кусок бумажки. Если бы он не упал прямо на мою книгу, я бы даже носом не повела. Взяв клочок в руки, я раскрываю его и натыкаюсь на знакомый почерк Зака. По телу пробегает неприятный холодок.

«Что ты себе позволяешь, маленькая шлюшка?»

Мой рот открывается и закрывается, я чуть не взрываюсь от нахлынувшего возмущения. Что они себе позволяют? Вот правильный вопрос. Мой жест не идет ни в какое сравнение с тем, что пишет Зак. Я сжимаю зубы, поднимаю голову и, смотря прямо в глаза бывшего лучшего друга, разрываю листок на мелкие кусочки. Даже отсюда замечаю, как дергается мышца на его щеке. Он зол, но и я тоже в ярости. И сильной. Пожалуй, мне впервые так сильно хочется пойти в тренажерный зал и поколотить грушу: ногами, руками, головой, чем только можно.

Когда в кабинет входит профессор, я отворачиваюсь и смотрю вперед, сжав руками край парты так сильно, что белеют костяшки. Я люблю учиться, но сейчас мне как никогда раньше хочется сбежать с лекции, скрыться в комнате Ника. Залезть под одеяло и покричать в подушку. Хочется выплеснуть свою злость хоть куда-нибудь. Я устала. Во мне вспыхивает ярость не только из-за Зака и Рамоны, но еще из-за того, что последние дни были просто сумасшедшими. Мне снятся кошмары, моя временная кровать постоянно мокра от пота. Я слышала, как громко ругается Блейн в своей спальне. Плохие сны снятся не только мне. У нас появился общий секрет, и мы его бережно храним. Эта тайна травмировала нас, теперь мы не можем нормально спать. Мы, уставшие, приходим поутру в университет, и вместе с тем еще и злые.

Я списываю с доски то, что пишет профессор, но даже не стараюсь сделать вид, будто меня интересует тема сегодняшней лекции. Я хочу свалить отсюда как можно скорее. Пока моя рука записывает формулы и правила, глаза каждые пять секунд изучают настенные часы. По моей шее струйкой стекает пот, мне душно здесь. Я ощущаю себя словно в клетке среди диких зверей, потому что на меня враждебно смотрит Зак. Этого хватает, чтобы заставить меня потеть и чувствовать себя неуютно.

Долгожданный звонок врывается в классы, стремительно разносясь по коридорам. Не теряя ни секунды, я хватаю учебник и тетрадку и, закинув рюкзак на плечо, вылетаю из кабинета. Мои мешковатые спортивные штаны держатся на бедрах только благодаря повязанной на поясе ветровке, белая майка стала настолько мокрой, что сквозь нее просвечивает топ, черные кроссовки шаркают по полу – так сильно я спешу свалить из этого ада.

Затормозив у гардеробной, я скидываю рюкзак и развязываю куртку, после чего надеваю ее и убираю учебник и тетрадь. Через три часа мне надо идти на работу, и я этому безмерно рада, потому что там я смогу отвлечься от всего этого безумия. Выбегая на улицу, я ртом ловлю прохладный осенний ветер. Мокрые волосы на затылке становятся холодными. Грудь тяжело поднимается и опадает. Машина, которую я починила буквально два дня назад, весело подмигивает мне, когда я снимаю блокировку.

Кинув рюкзак на заднее сиденье, я уже собираюсь сесть за руль, как вдруг поверх капота вижу Лану, которая смотрит на меня, облокотившись на соседний автомобиль. Я вопросительно выгибаю бровь. Кажется, настало время серьезно поговорить. И даже придумывать не пришлось, как спланировать эту долгожданную встречу. Чудесно. Просто нереально восхитительно.

– Que faites-vous ici?[6] – спрашиваю я, обходя машину и вставая прямо напротив Ланы.

– Je t’attends[7], – отвечает она, одаривая меня самой сладкой улыбкой.

Я молча смотрю на нее. Пусть она сама начинает разговор, мне очень интересно, что Лана скажет. Мои руки сильно чешутся, кровь закипает. Хочется сорваться с места, подбежать к ней и сразу же надавать пощечин, одновременно задавая очень интересующие меня вопросы. Держать себя в руках оказывается намного тяжелее, чем я думала.

– Видишь ли, – растягивая слова, произносит Лана, – из-за тебя Блейн перестал обращать на меня внимание. Он не приходит, не звонит и не пишет. Это мне… не нравится.

Она говорит так, будто я отбила у нее парня. Хотя, может быть, потерять сексуального партнера так же обидно, как и вторую половинку? Но ведь я ничего не сделала, чтобы переманить Блейна. Мне абсолютно плевать на то, где и с кем он проводит время. Я не виновата в том, что Блейну нравится общаться со мной. Ведь если бы не нравилось, он бы избегал этого, правильно? В любом случае, мне совершенно неприятен тон Ланы.

– Это твои проблемы. Я не знаю, почему Блейн бросил тебя, но могу с уверенностью заявить, что я здесь ни при чем. Покопайся и разберись в себе, может, тогда и найдешь настоящего виновника ситуации.

Не смей сжимать руки в кулаки, Хейли. Только попробуй сорваться. Выжидай момент. Еще не время кидаться на нее. Только не здесь. Только не около университета. Тебе не сыграет это на руку. Терпи.

– Тебе повезло, что мне пора бежать, ведь в отличи от некоторых меня ждут друзья. – Глаза Ланы недобро блестят.

Она растягивается в наигранной улыбке, и во мне вновь всплывает желание двинуть ей. Желательно по губам.

– Я тебя не держу, но прежде чем уйти, будь добра ответить: какого черта ты меня подставила? – Каждое слово я будто выплевываю. Я сжимаю ручку машины за спиной, продолжая сдерживаться что есть сил.

Когда я только въехала в общежитие, мне казалось, что Лана светлая, чистая и добрая. Даже не общаясь с соседкой, я не позволяла себе думать о ней плохо. Цвет ее волос такой светлый и невинный. Но сама Лана неимоверно порочна, грязна и ужасна. Как я уже поняла, она способна сделать все, лишь бы достичь своей цели. Подумать не могла, что однажды она захочет избавиться от меня. Из головы все еще не выходит момент, когда Лана была мила со мной, насколько это вообще возможно для нее. В последние дни она совсем не выглядела угрожающе.

– Со временем ты поймешь и скажешь мне merci, – подмигивает она и, повернувшись ко мне спиной, быстро шагает вдоль многочисленных машин всевозможных цветов и марок.

Я качаю головой, понимая, что бежать за ней и требовать вразумительных ответов как минимум глупо. Последние слова Лана сказала, чтобы просто отвязаться. Я никогда в жизни не поблагодарю ее за то, что она подставила меня в самый неожиданный момент. Эта девушка еще попляшет. Не зря же существует такая вещь, как бумеранг.

Подойдя к автомобилю, я собираюсь сесть в него и наконец-то поехать в дом братства, как вдруг снова отвлекаюсь. На этот раз не из-за знакомого лица, а из-за голоса, зовущего меня. В очередной раз захлопнув водительскую дверь, я наблюдаю за тем, как в мою сторону бежит Амелия, наспех поправляющая рюкзак. Поравнявшись со мной, она, тяжело дыша, широко улыбается и опирается руками о колени, пытаясь восстановить дыхание.

– Думала, что не успею, – обрывками говорит она и, выпрямившись, тут же выпаливает: – Я хочу пригласить тебя в нашу с Нелли комнату. Правда, ее сейчас там нет, но не суть. Ты согласна? Пожалуйста, скажи, что согласна.

– Зачем? – интересуюсь я, заглядывая в красивые, завораживающие глаза девушки. Неудивительно, что Ник обратил на нее внимание. В такие глаза сложно не влюбиться. Они кажутся леденяще-холодными и в то же время теплыми, как солнце в середине лета.

– Я хочу попробовать сделать кое-что с твоими волосами. – Когда мои глаза расширяются от ужаса, Амелия спешно вытягивает ладони вперед и, размахивая ими, начинает тараторить: – Тебе не нужно беспокоиться, ничего из ряда вон выходящего я не придумала. Доверься мне, прошу тебя.

И я соглашаюсь, потому что мне любопытно. Интересно, что же она задумала. Я следую за Амелией к общежитию. При виде знакомого здания мое сердце начинает биться быстрее, и я закусываю губу, подавляя всхлип. У меня было столько планов, когда я жила здесь. Я хотела устроиться на работу, чтобы откладывать деньги. Сейчас же мне придется отдавать внушительную часть зарплаты за квартиру.

Конечно же, за все время, пока я нахожусь в доме братства, никто не высказывал ничего против. Ребята рады, когда я готовлю для них, они часто приглашают меня посмотреть фильм или же поиграть в настольный теннис. И хоть я постоянно отказываюсь, потому что мне неловко находиться в компании одних парней, все равно приятно, что они пытаются сделать так, чтобы мне не было скучно.

Где-то глубоко в душе я хочу остаться в доме братства. Но я подавляю это чувство. Мне там не место. Конечно, Ник пустил меня пожить, но это не значит, что он счастлив моему длительному пребыванию в доме. Каждый раз, думая об этом, я хочу скорее переехать.

В комнату Амелии и Нелли я иду чуть ли не с закрытыми глазами. У меня нет желания видеть знакомую обстановку, тем самым причиняя себе боль.

– Добро пожаловать в берлогу двух бродяг! – восклицает Амелия, и я открываю глаза.

Закрывая дверь, я смотрю по сторонам: как и положено, две узкие, длинные кровати, тумбочки по обе стороны. Над одной из кроватей я вижу листок, на котором красивым почерком выведено «Амелия», ниже «Амали», а под ней «Ами». Я так понимаю, это все прозвища Амелии? Что ж, довольно мило. Постель накрыта бежевым покрывалом и завалена маленькими подушками и небольшими мишками. Кровать девушки выглядит мило и… по-детски, хотя, когда смотришь на Амелию, она кажется взрослой, серьезной и предельно сильной особой.

– Будешь чай? У меня есть черный и зеленый, кофе, к сожалению, закончился, – разводит руками Амелия.

Я поворачиваюсь к хозяйке с забавной статуэткой в руках, найденной на тумбочке, и смотрю на нее вопросительным взглядом. Она издает смешок, забирая у меня обнаженного первобытного мужичка, и объясняет:

– Это подарок Ника к началу учебы, сама бы я такое ни за что не купила.

– У Ника… хорошее чувство юмора, – констатирую я. – Не откажусь от чая, желательно зеленого.

– Любишь зеленый? – спрашивает Амелия, подходя к электрическому чайнику, проверяя, есть ли в нем вода.