Оттенки моего безумия

Я с рыком кидаюсь на Джеза. Он не ожидает такого поворота и падает вместе со мной. Сидя на его животе, сначала царапаю ему щеку ногтями, а потом бью туда же кулаком.

Но все прекращается в ту же секунду, потому что он скидывает меня и, одним движением вставая на ноги, бьет носком тяжелого ботинка по ребрам. Кричу на весь дом, слезы наворачиваются на глаза, голова разрывается от оглушающей боли.

Врезав ногой по больному бедру, Джез ревет на весь дом:

– Я больше не собираюсь с тобой церемониться, малышка! Где твоя покладистость?! Ты кем себя возомнила?!

Он хватает меня за руку и резко поднимает. Я пошатываюсь, глаза не хотят открываться. Джез легонько хлопает меня по щекам ладонями, пытаясь привести в чувство. С трудом поднимаю веки, но все затянуто пеленой.

– Ладно, прости, я немного погорячился и не рассчитал силу. Извини, малышка, – он целует меня в лоб. Не реагирую. Ничего не чувствую, только то, как по лицу стекает кровь из разбитой брови. – Идем, надо тебя отремонтировать.

Он берет меня на руки, мое лицо утыкается ему в грудь. Хочу к маме или, еще лучше, к папе. Я устала, надоело постоянно быть жертвой.

Джез спускается на кухню и, посадив меня на барную стойку, направляется к шкафчикам. Отыскав аптечку и лед в морозильнике, снова подходит ко мне. Но на этот раз я не съеживаюсь. Если он еще раз ударит меня, то больнее уже не будет. Пока он обрабатывает мои раны, я концентрируюсь на пульсации в пострадавших ребрах. Кости будто раскололись напополам. Господи, не сломал ли он их мне? Я не переживу такого. Может, я вообще не дотяну до больницы, кто знает. Сейчас Джез заботится о тебе, а через секунду бьет, не контролируя силу удара.

Мне нужен Блейн. Как же я хочу увидеть его лицо, почувствовать запах, оказаться в его крепких, больших руках, которые всегда дарят спокойствие и чувство безопасности.

– Сейчас мы тебя починим и продолжим играть, хорошо? – спрашивает Джез, глядя на меня с надеждой.

Он живет подобными извращениями.

Я опускаю голову, ничего не отвечая. Джеза это не устраивает, он хватает меня за подбородок и, до боли сжимая его, цедит сквозь зубы, смотря в мои глаза:

– Хорошо, Хейли?

– Да, – хриплю я, и только тогда он меня отпускает.

– Знаешь, в подростковом возрасте я клялся себе, что никогда не буду бить девушек. Резать до крови их тела – это совсем другое. Я не позволял себе распускать руки до одного момента, одной особенной девушки. После того как мы хорошо друг друга отколошматили, я понял, что нет разницы, кого ты бьешь – девушку или парня. Ведь тело и кожа у всех одинаковые. Какой-то придурок пытался доказать всем, что женщины – хрупкие создания, и многие на это повелись. Но это совсем не так, ты, вон, хорошенько мне врезала, похвально. Я веду к тому, что женщины почти ничем не отличаются от мужчин, просто кое-кто из них закален и может дать сдачи, а кто-то – тупые неженки.

Я не позволю себе что-то сказать в ответ. В этой ситуации лучше прикусить язычок и держать мнение при себе. Да и тем более половину его слов я просто прослушала, отвлекаясь на боль в бедре, ребрах и лице.

Джез откидывает испачканную кровью ватку и, протягивая мне пакет немного растаявшего льда, приказывает приложить его к ноге, а второй сам прижимает к ребрам. Помимо этого он говорит, что даст мне трехминутную передышку.

Я считаю каждую секунду, игнорируя болтовню психа. Когда дохожу до третьей минуты, распахиваю глаза и встречаюсь с акульей улыбкой Джеза, которая не сулит ничего хорошего. Судя по его виду, не только я следила за временем.

– Надеюсь, ты немного отдышалась, потому что сейчас у меня возникла другая идея, – подмигнув мне, Джез направляется к столовым приборам и вытаскивает нож.

Я напрягаюсь и съеживаюсь, забывая о боли. Что он собирается сделать? Заставит заплатить за непослушание плотью? Или просто заколет, не церемонясь?

– Ну, где тут ванная комната?

На ватных ногах я веду его наверх. Смотрю по сторонам, но нигде не нахожу путь к спасению. На парней я больше не надеюсь, на Блейна тоже. Я снова одна в сложную минуту. Никого не виню в этом, просто… привыкаю. Твои проблемы никто решать не будет. Никому не нужен чужой груз.

Опустив голову, обреченно шагаю в общую ванную, в которой когда-то давно встретилась с полуголым Джаредом. Тогда я даже подумать не могла, что все так обернется. Помню даже, как только въехала в этот дом, Дез стал просить помощи все реже, а потом и вовсе перестал. На этом наши занятия закончились.

Открыв дверь, прохожу внутрь и смотрю на Джеза. Он озирается по сторонам без особого интереса и поворачивает голову ко мне. Безобидно улыбнувшись, Джез вытягивает руку, отчего я слегка дергаюсь, и поглаживает мою щеку большим пальцем, думая, что это меня успокоит. Нет, я в ужасе.

– Я не сделаю тебе больно, если ты не вынудишь меня.

Так говорят все психи.

– А теперь полезай в ванную, родная, сейчас мы чуть-чуть тебя помучаем. Но обещаю, это не так больно, как получить ногой по ребрам.

Дрожа, я выполняю его приказ и смотрю на Джеза без каких-либо эмоций.

– Садись, – требует он, как ему кажется, мягко. Но голос все равно звучит грубо.

Я опускаюсь, продолжая наблюдать за ним.

Он открывает все шкафчики, потом ругается и выходит из ванной. Я слышу, как щелкает замок. Взял ли он ключи из двери Блейна? Не успеваю ничего сообразить, потому что спустя минуты две Джез возвращается, и я вижу в его руках моток толстых ниток. Что он придумал? Может, хочет задушить меня?

– Протяни правую руку, – спокойно произносит он.

Джез обвязывает нить вокруг моего запястья, затем отмеряет нужную длину и режет нитку кухонным ножом. Джез тянется к крючку, который висит с правой стороны и закрепляет на нем нить. Моя рука словно парит в воздухе.

– Что это? – сухо спрашиваю я.

– Сейчас узнаешь. Теперь дай левую руку. – Он проделывает такие же манипуляции, только использует крючок с левой стороны.

Теперь мои руки похожи на распахнутые крылья. Я чувствую, как во мне просыпается любопытство. Пытаюсь отогнать его, потому что мне страшно ощущать подобное, но ничего не получается.

Джез берет душевую лейку в руки и, засунув пробку в слив, наполняет ванну практически кипятком. К счастью, я привыкла к горячей воде. Ее становится все больше и больше, мы оба наблюдаем, как она затапливает мое тело, и, когда доходит до груди, парень поворачивает кран.


– Итак, – начинает говорить Джез. – Сейчас я позвоню брату и скажу, что у него ровно час на спасение твоей задницы. Если не успеет, не видать тебе будущего, малышка.

Если Блейн не успеет, он убьет меня, и его совершенно не заботит, что он вновь попадет в тюрьму. Я дышу неглубоко и часто, к щекам приливает жар, ноги сжимаются от страха, а вода теперь кажется слишком горячей, тело словно плавится.

Тем временем Джез нажимает на экран мобильника, который достал из повязанной на бедрах кофты, затем прикладывает его к уху. Он смотрит на меня самодовольно, обещая незабываемую, наполненную болями и страданиями, ночь.

– Привет, братишка, – произносит он спустя время и, включив громкую связь, кладет сотовый на столик под зеркалом.

– Что с ней?! Где она?! – злобно рычит Блейн в трубку, наверняка имея в виду меня.

Я слышу шум машин, что дает мне надежду – Блейн уже в пути. Хочу ответить ему, но Джез резко подается вперед и прикладывает ладонь к моему рту.

– Сейчас твоя зайка сидит в ванной, наполненной кипятком. Скоро я спущусь в кухню, разогрею подсолнечное масло и вылью ей на лицо. Я даю тебе час. Не успеешь, девчонка заплатит по полной программе и вскоре умрет.

– Ты!..

Джез его перебивает:

– Не трать время попусту и даже не смей зарекаться о тюрьме, брат. Приедешь с копами, я перережу ей горло прямо у них на глазах. Поверь, я сумею сделать это быстрее, чем они выпустят пулю, от которой я прикроюсь телом Хейли. У меня все продумано, а за решетку попадать мне не впервой. Зато, сидя в камере, я буду знать, что ты страдаешь не меньше моего, и наслаждаться этим.

Тишина, а потом тихие слова, сказанные любимым для меня теперь голосом:

– Я буду раньше.

По щекам ручьями текут слезы. Я не хочу, чтобы Джез облил меня кипящим маслом, не хочу, чтобы он перерезал мне горло. Я хочу жить и наслаждаться жизнью. Видеть улыбку мамы, работать в книжном, учиться в университете и нежиться с Блейном в снятой квартире. Я хочу когда-нибудь подарить маме внуков. Хочу, чтобы в будущем у меня появилось кольцо на безымянном пальце. Хочу чувствовать запах лета и ощущать холод зимы. Я просто жажду жить.

Недаром говорят, что жизнь начинаешь ценить, когда до ее конца остаются считаные секунды.

– А чего это я должен ждать его? – бурчит себе под нос Джез и, поднявшись, подходит ко мне. – Надеюсь, ты любишь горяченькое, – ухмыляется он.

Кипяток брызжет мне в лицо. Я понимаю, что ничего страшного не случится, но это все равно неприятно. Так как мои руки привязаны, я взвизгиваю и выбиваю душ ногой из его рук. Застигнутый врасплох Джез пытается поймать лейку, металлический шнур которой, словно змея, ползает по ванной комнате.

Пока он занят, я дергаю свои путы и чуть не плачу, когда удается освободить правую руку. Он завязал некрепко! Неужели специально?

Джез видит, что я сделала, и кидается ко мне. Я отбиваюсь ногами и свободной рукой. Он топит меня, но я выплываю. Ударив изо всех сил его в солнечное сплетение, я слышу, как он охает. Джез отскакивает, прижимая ладони к груди. Как полезно знать некоторые приемы. Это уже второй раз за ночь, когда мне удается отбиться от психопата хоть ненадолго.

Вырвав вторую руку из оков, я не обращаю внимания на то, как сильно растерла запястья. Смерть из-за этого мне не грозит, а значит, беспокоиться не о чем. Главное – выбраться из этой комнаты.

Вода тянет за собой, и на то, чтобы выбраться из ванной, требуется больше времени, чем обычно. Стараясь не поскользнуться на влажном кафеле, беру нож и несусь к двери, крепко держась за шторку и стены. Когда дергаю ручку, Джез хватает меня за талию и старается повалить на пол. Я заношу руку и без сожалений или каких-либо других чувств режу ему бедро. Пусть сукин сын узнает, каково мне было ощущать лезвие на своей коже!

Он громко вскрикивает, и его пальцы разжимаются. Распахнув дверь, несусь по коридору, не переставая слышать позади себя быстрые шаги. Даже с раненой ногой он не сдается. Как сделать так, чтобы он упал и не вставал до приезда Блейна. Я могла бы хорошенько пырнуть его, но мне не хочется иметь потом проблемы с полицией.

Я могу обороняться, но на убийство я не способна, даже если это будет ради спасения. И дело не в правосудии, а в том, что каждый человек, каким бы он ни был и что бы ни делал, имеет право прожить отведенные ему Богом дни на этой планете.

Бегу по лестнице. Джез догоняет меня и толкает в спину, я падаю с последней ступеньки. Нож, слава богу, я держу крепко, и, повернувшись на спину, я заношу его для удара, повернув рукояткой к Джезу. Он старается отобрать мое единственное оружие. Поскорей бы прошел этот час, или когда там приедет Блейн. Мое тело болит, и с каждым ударом силы иссякают.

– Ты что удумала, паршивка? – злобно спрашивает Джез и, вконец разозлившись, выворачивает мою руку, высвобождая нож.

Но как бы сильно я ни кричала от боли, не позволю себе сдаться. Оставшись без ножа, я умру.

– Отстань от меня, я не виновата в том, что у тебя дерьмовая жизнь! – ору я сквозь рыдания и, извиваясь под его тяжелым телом, каким-то образом ударяю Джеза в пах.

Он шипит, и его хватка слабеет, поэтому мне удается выдернуть руку. Не теряя времени, режу его второе бедро и скидываю парня с себя, когда подворачивается такая возможность. Однако его руки целы, Джез крепко держит меня за лодыжку и все-таки вырывает нож, и, вместо того, чтобы заколоть меня, он откидывает лезвие в сторону, а затем забирается на меня.

Кровь, текущая с его бедер, размазывается по мраморному светло-коричневом полу. Глаза горят, как у монстра, щека усеяна царапинами.

– Я убью тебя, сдеру твою кожу по лоскуткам, а потом кину в рожу Блейна. Я выдавлю из тебя всю кровь до капли, после чего выпью ее, причмокивая!

Голос Джеза слабеет, но он по-прежнему силен, и мне не удается выбраться из-под навалившегося на меня тела.

– Если Блейн не убьет тебя первым, – хриплю я.

Он слишком тяжелый, и мне сложно нормально дышать.

После того, как я услышала Блейна по телефону, будто бы стала сильнее. Благодаря знакомому тембру мне удалось найти в себе мужество отбиться от противника. Сейчас я ощущаю, как силы быстро покидают, и стараюсь зацепиться за слова «я буду раньше». Блейн приедет. Ради меня.

– Поверь, родная, он слишком слаб, чтобы надрать мне задницу.

– Он больше не твой младший брат. Он сильный мужчина! – выплевываю слова я.

Джез смеется, снова придавливая меня:

– Мужчина? Он самый настоящий пацан. Как был трусом, так им и остался, поверь, я очень хорошо знаю своего брата. Ничего в нем не изменилось! Ты просто видишь то, что хочешь видеть, потому что ты маленькая наивная дура! – Его ладонь в который раз бьет меня по щеке.

Удар сильнее, чем все предыдущие, и поэтому, как только моя голова откидывается, я чувствую, как по виску стекает горячая струйка. Безумие во мне рвется наружу, и я хрипло смеюсь, поворачиваясь в сторону Джеза, приподнимаюсь и шиплю ему в губы: