Первая сверхдержава. История Российского государства

Всякая революция, приводящая к гражданской войне и большому кровопролитию, неминуемо заканчивается диктатурой. Произошло это и во Франции, где пришел к власти чрезвычайно амбициозный и энергичный лидер — генерал, затем консул и наконец император Наполеон Бонапарт.

В предыдущих томах было немало рассуждений о роли личности в истории. Говорилось, что повернуть мировые макропроцессы в ту или иную сторону по собственной воле не может никто. Всякий правитель, даже самый великий, лишь способен их немного ускорить либо замедлить. Но сильный вождь (обычно это полководец, завоеватель) вполне может оказать огромное влияние на судьбу отдельной страны или целого региона. В качестве примера ранее приводился Чингисхан. В силу объективных причин Великая Степь рано или поздно должна была захлестнуть всю Азию и восток Европы, но то что это движение зародилось не где-нибудь, а в Монголии — заслуга (или вина, в зависимости от взгляда) конкретной сильной личности.

В Наполеоновских войнах субъективного и случайного еще меньше — разве лишь в том, что они стали «наполеоновскими», а не «гошевскими», «жуберовскими» или носящими имя какого-нибудь иного триумфатора в борьбе за диктаторское кресло.

В конце XVIII века Франция была самой большой и могущественной страной Европы. Случившаяся там революция породила энергетический заряд огромной силы. Сражаясь с монархиями всего континента, республика нарастила богатырские мышцы, создала самую передовую армию своего времени. Возглавляли эту армию дерзкие, честолюбивые, бесконечно самоуверенные люди, жадные до почестей, славы и величия. Самый напористый и удачливый из них, подчинив себе Францию, конечно, не мог на этом остановиться. Вокруг находились богатые, аппетитные, слабые страны, которые грех было не взять силой оружия. Бонапарт неслучайно провозгласил себя не королем, но императором. Наполеон отлично понимал про империю главное: она должна все время расти и развиваться, иначе начнет усыхать и распадаться. Знал он (даже проговаривал вслух) и другую истину — что выскочке вроде него необходимо вести нацию от победы к победе. Он не наследственный монарх, народ не простит ему ни поражения, ни пассивности.

«Великим корсиканцем» принято восхищаться и любоваться. Если другой похожий завоеватель, Гитлер, воспринимается как чудовище, то Наполеон — как романтический герой. Но так ли уж велика между ними разница? Конечно, Бонапарт не изобрел расовой теории и не создал лагерей смерти, но это был точно такой же массовый убийца и агрессивный мегаломаньяк, вознамерившийся стать властелином всего мира. По разным оценкам в ходе Наполеоновских войн погибло от 3 до 6,5 миллионов человек (половина из них гражданские). Если верна вторая цифра, это 3,5 % населения тогдашней Европы — такова же пропорция людских потерь во Второй мировой войне.

Ничего романтического в кровавой наполеоновской эпопее нет. Это была самая настоящая глобальная катастрофа. И ее двигателем была мечта одного человека о величии.



Мы видели, как жила Россия в первые годы нового столетия, накануне столкновения с грозным врагом. Теперь давайте посмотрим, что в это время происходило во Франции.

Так называемая Война Второй коалиции, в которой при Павле неудачно поучаствовала и Россия, завершилась победой французского оружия. В 1801 году по Люневильскому мирному договору Австрия лишалась контроля над Германией и Италией, Франция же приобрела обширные и богатые территории на Рейне. В следующем году пришлось выйти из борьбы и Англии, которая по Амьенскому договору должна была вернуть захваченные ею заморские колонии, очистить Средиземноморье и отказаться от вмешательства в континентальные дела.

Добившись гегемонии в Европе, первый консул Бонапарт занялся обустройством своего государства и провел целую серию важных реформ, справившись с этой задачей несравненно успешнее, чем мечтатели из Негласного Комитета.

В какие-то три-четыре года французское государство преобразилось. Его административная структура приобрела стройность и логику. Теперь страна делилась на 80 департаментов, единообразно управляемых и возглавляемых префектами, которые назначались в Париже. Каждый населенный пункт получил собственного начальника — мэра.

Появился единый свод законов — задача, с которой, как мы знаем, российские реформаторы не совладали.

Новоучрежденное ведомство, Банк Франции, навел порядок в финансовой сфере. Доходы государства возросли, расходы упорядочились.

В 1802 году была создана национальная система школьного образования, и скоро Франция станет страной всеобщей грамотности.

Однако все эти энергичные преобразования затевались не для того, чтобы привести страну к процветанию, а чтоб подготовиться к следующему витку экспансии.

Централизация административной и финансовой системы позволила эффективнее собирать налоги и быстрее проводить воинский призыв. Страна превращалась в базу для поддержки армии.

Одновременно Наполеон концентрировал в своих руках всё больше и больше личной власти. Он расправился с левой и правой оппозицией, закрыл большинство газет, а оставшиеся поставил под контроль. Народное волеизъявление, это главное завоевание революции, диктатор использовал только для легитимизации своего статуса. В 1802 году французы послушно проголосовали за то, чтобы первый консул превратился в пожизненного консула (99 % было «за»), а еще через два года, уже без всяких плебисцитов, Наполеон был провозглашен императором. В стране формально продолжала действовать конституция, но фактически Франция стала жестко автократическим государством.

Превратив страну в единый лагерь, новоявленный император решил, что готов продолжить борьбу за мировое первенство. Главным препятствием этому была Англия — не в военном, а в экономическом смысле. Промышленность островного государства, раньше всех приступившего к индустриальной революции, обеспечивала своей продукцией всю Европу; английская торговля повсеместно доминировала. Наполеону было совершенно ясно, что, не покончив с британской проблемой, он своих целей не добьется.

Император поступил с всегдашней решительностью. Уже в мае 1803 года война возобновилась. Наполеон оккупировал ганноверские владения английской короны и начал собирать на берегу Ла-Манша огромную десантную армию. 1700 судов должны были перевезти ее через узкий пролив.

Остальная Европа наблюдала за этими приготовлениями с ужасом. Английские дипломаты в Вене, Берлине, Санкт-Петербурге доказывали, что, расправившись с Британией, «корсиканское чудовище» затем легко завоюет и остальную Европу.

Неоднократно битые немцы и австрийцы ввязываться в войну не решались. Но русские, сравнительно легко отделавшиеся в 1800 году и к тому же отделенные от Франции значительным расстоянием, особенного страха перед Бонапартом не испытывали. Одной из причин перемены во внешнеполитической доктрине Александра I, более серьезной, чем воззрения нового министра иностранных дел Чарторыйского, была явная неудача затеянных реформ. В подобных случаях у правительств часто возникает искушение компенсировать внутренние неурядицы военными победами. В своей армии, так прекрасно маршировавшей на парадах, гатчинский воспитанник не сомневался. Мечталось ему и о полководческой славе — наполеоновские свершения многим тогда вскружили голову.





Казнь герцога Энгиенского. Ж.-М. Гастон Онфре де Бревиль



Сочетание всех этих мотивов побудило царя всерьез задуматься о войне. Недоставало только какого-нибудь красивого повода — и он нашелся: расправа с герцогом Энгиенским.

Вернее говоря, этот повод уже имелся, поскольку событие было довольно давнее. Злосчастного принца-эмигранта, которого во Франции почему-то считали виновным в организации покушения на Бонапарта, хитростью выманили с германской территории и потом расстреляли еще в марте 1804 года, а свои военные приготовления Россия начала лишь год спустя, но какое это имело значение, если решение воевать уже было принято?

Впрочем, пробудившуюся воинственность Александра ни в коем случае нельзя объяснять субъективными причинами. С «фактором Наполеона» нужно было что-то делать. Казалось очевидным, что агрессора необходимо остановить, пока не поздно. С поражением Англии французы действительно стали бы полновластными хозяевами Европы, и рано или поздно России все равно пришлось бы сражаться с ними, но уже в одиночку. (Как известно, в конце концов это и произошло.)

Ошибка царя заключалась в том, что, во-первых, останавливать Наполеона «на дальних подступах» к этому времени было уже поздно, а во-вторых, Александр неадекватно оценивал соотношение сил.





Первая война с Наполеоном




На бумаге-то все выглядело великолепно.

В апреле 1805 года Россия заключила союзный договор с Англией. Серьезной военной помощи от последней ждать не приходилось, потому что вся мощь морского королевства была во флоте. Зато британцы располагали деньгами. Всем, кто присоединится к коалиции, они обещали выплачивать по 12 фунтов в год за каждого солдата — существенная поддержка. В августе к союзу примкнула Австрия. Потом еще две страны: Швеция и южноитальянское Королевство обеих Сицилий. Пруссия колебалась, но ее рассчитывали привлечь к альянсу в ходе кампании.

Составился внушительный план.

Русско-австрийская армия в 130 тысяч солдат, соединившись в Баварии, пойдет прямо на Францию. Другая русская армия встанет у прусской границы и тем самым ободрит робкого короля Фридриха-Вильгельма III, после чего союзное войско (в которое вольются и шведы) начнет наступление в Северной Германии. В Ломбардии и Венето будет действовать еще одна австрийская армия, а на юге Италии — сицилийцы при поддержке русского и британского десантов. Таким образом, Наполеона собирались атаковать огромными силами (полмиллиона воинов) с четырех направлений.


Всё это очень напоминало стратегию предыдущего антифранцузского союза, которая провалилась из-за своей чрезмерной громоздкости и несогласованности действий. Даже удивительно, что члены коалиции не извлекли из того неудачного опыта уроков. А ведь на этот раз им предстояло еще и иметь дело с «фактором Наполеона». В. Соловьев пишет: «…Все говорилось только о количестве: «У нас будет много войска, у Наполеона будет меньше, мы его победим», а не говорили, что против Наполеона, первого полководца времени, мы выставим подобного ему; против его знаменитых генералов, против его воспитанного на победах войска мы выставим таких же генералов, такое же войско».

План кампании исходил из странного предположения, что французы будут пассивны. Но чего Наполеон никогда не уступал врагу, так это инициативы.

Основным контингентом австрийцев, Дунайской армией, командовал барон Мак, про которого Бонапарт впоследствии скажет: «Это самый посредственный человек из всех, которые мне когда-либо встречались. Самоуверенный, самолюбивый, уверенный, что ему все под силу».

Так Мак и действовал. Не дожидаясь подхода русских, которым надо было преодолеть изрядное расстояние, австрийский командующий перешел в наступление.

Этого Бонапарту и было нужно. Стратегия великого полководца обычно заключалась в том, чтобы разбивать превосходящего по численности противника по частям. Император двинулся от Ла-Манша в Баварию, преодолев за месяц тысячу километров, причем для сокращения маршрута прошел через прусские владения. Вместо того, чтобы возмутиться и объявить войну, король Фридрих-Вильгельм III перепугался. Шансы на немедленное вступление пруссаков в коалицию уменьшились.

Правда, в выигрыше оказалась Англия: непосредственная угроза наполеоновского вторжения отодвигалась, а скоро и вовсе исчезла, поскольку в октябре, при Трафальгаре, адмирал Нельсон истребил весь французский флот.

Но для остальных союзников дела приобретали скверный оборот.

Русская армия под командованием генерала Кутузова спешила на помощь Маку, как могла, выматывая себя форсированными маршами, но все равно опоздала.

Французы потрепали австрийцев в нескольких сражениях, потом окружили Мака в Ульме и 20 октября заставили капитулировать.

Кутузов оказался один на один со всей французской армией, которая брала его в клещи. Благодаря знаменитому Шенграбенскому маневру, описанному в романе «Война и мир», когда 7-тысячный отряд храброго Багратиона задержал втрое сильнейший корпус маршала Мюрата, армия Кутузова смогла отступить и соединиться со вторым эшелоном, который вел из России генерал Буксгевден, а также с остатками австрийского войска.

Еще больше, чем громить противника по частям, Наполеон любил генеральные сражения, когда можно одним ударом решить участь всей кампании.

Такое сражение и произошло 20 ноября близ моравского городка Аустерлиц.

Эту битву назвали «Сражением трех императоров». Правда, только один из императоров, французский, действительно командовал своим войском. Двое остальных, Александр I и Франц II, лишь присутствовали при армии, причем российский самодержец мечтал о полководческих лаврах и во все вмешивался. На нем и лежит основная ответственность за случившуюся катастрофу.

Сражению предшествовал военный совет, на котором формальный главнокомандующий Кутузов высказался за отступление. Александр осторожничать не желал, настаивая на решительных действиях, и Кутузов не посмел спорить, за что потом многие, включая самого царя, будут его осуждать. «Я был молод и неопытен, — скажет впоследствии Александр. — Кутузов говорил мне, что нам надобно было действовать иначе, но ему следовало быть настойчивее».

После 1812 года Михаил Илларионович войдет в историю как спаситель отечества и национальный герой, но в начале александровского царствования общественная репутация у него была неважная. Все знали, что он суворовский соратник, но помнили и о том, что главную свою карьеру Кутузов сделал не на полях сражений, а во дворце, угодничая перед екатерининским фаворитом Зубовым.

Готовясь к войне, царь не видел в русской армии генерала, способного противостоять Наполеону. Хотел пригласить знаменитого француза Жан-Виктора Моро, заклятого бонапартовского врага, но тот находился далеко, в Америке. Кутузов был назначен за неимением лучшей кандидатуры и проявил себя не лучшим образом. На военном совете перед Аустерлицем царедворец в нем оказался сильнее полководца.



У французов было 75 тысяч солдат, у русских с австрийцами несколько больше, 85 тысяч, но Наполеон их переманеврировал, заманил под массированный артиллерийский огонь, атакой прорвал центр и завершил разгром фланговым ударом. Почти половина союзной армии полегла или угодила в плен (в том числе восемь русских генералов — невиданный со времен Нарвы позор).

Уже через день император Франц попросил Наполеона о встрече. Австрия вышла из войны, заключив очень тяжелый мир: потеряла обширные территории и согласилась на упразднение тысячелетней Священной Римской империи. Одним из условий было немедленное удаление русских войск.





Аустерлиц. Шарль Верне



Разгромленный, униженный, едва спасшийся Александр тут впервые проявил свое знаменитое упорство: мириться он не собирался. В 1812 году иного выбора у царя и не будет, поскольку речь пойдет о спасении отечества, но в 1805 году, после Аустерлица, императором в первую очередь руководило уязвленное самолюбие — не упорство, а упрямство, которое будет стоить стране больших жертв и вскоре приведет врага к самым ее границам.

Весь следующий год Россия не вела активных действий, собирая новую армию и уговаривая Пруссию вступить в войну.

Наполеон же времени не терял и успел достичь многого.

Он перекроил карту Западной Европы, обеспечив себя целой командой стран-сателлитов. Брат императора Луи стал королем Голландии. Баварский курфюрст получил королевский титул и породнился с Наполеоном, выдав свою дочь за императорского пасынка Эжена Богарне. В Германии вместо отмененной империи возник Рейнский союз небольших государств, протектором которого стал Бонапарт. Королевство обеих Сицилий, враждебное Франции, превратилось в «королевство одной Сицилии» — самую богатую часть этой страны, юг Апеннинского полуострова, забрал себе другой брат Наполеона — Жозеф, объявленный королем Неаполитанским. Теперь основная часть континента была на стороне Франции.

Создав новую германскую конфедерацию, враждебную по отношению к Пруссии, Наполеон сам сознательно спровоцировал Пруссию на войну — император был к ней готов и желал разгромить этого не слишком серьезного противника побыстрее, пока русские раскачиваются.

Пруссаки еще и сами помогли Бонапарту. Повторяя прошлогоднюю ошибку австрийцев, они начали боевые действия, не дождавшись подхода русской армии. Разгром был молниеносным и сокрушительным. В один день, 14 октября 1806 года, были наголову разбиты две прусские армии — одна под Иеной, другая под Ауэрштедтом. Французы заняли Берлин и оккупировали почти всю страну. Теперь они двигались к русским рубежам. Россия, не получив никакой пользы от долгожданного прусского союзника, опять оказалась один на один с врагом.

В ноябре французы заняли прусскую часть Польши, включая Варшаву. Навстречу двигалась 160-тысячная русская армия, собранная напряжением всех сил и ресурсов империи.

Опять возникли проблемы с командованием. Сначала Александр поставил во главе войска фельдмаршала графа Михаила Каменского, когда-то успешно воевавшего против турок, но состарившегося и нездорового. Скоро пришлось искать ему замену.

Интересно, что в этой трудной, даже отчаянной ситуации царь выбрал Леонтия Беннигсена, чуть ли не главного руководителя переворота 1801 года — хотя очень не любил всех участников заговора. Беннигсен славился решительностью и хладнокровием. Однако для того, чтобы противостоять Наполеону, этих качеств было недостаточно.

Беннигсен боялся быть отрезанным от российской территории, придерживался оборонительной тактики и все время отступал, с большим или меньшим успехом отбиваясь от наседающих французов.

В конце января 1807 года ему все же пришлось дать сражение главным силам Наполеона близ восточнопрусского городка Прейсиш-Эйлау. В ужасной бойне, где с обеих сторон были убиты и ранены 50 тысяч человек, ни одна сторона не одержала победы и каждая объявила себя победительницей. Но уже то, что непобедимый Наполеон не смог взять верх над противником, необычайно окрылило русских. Беннигсен, еще и сильно преувеличивший свои достижения в реляциях, на некоторое время прославился. Но когда после перерыва военные действия возобновились и состоялось решающее сражение при Фридлянде, Беннигсен переосторожничал: сначала упустил шанс разгромить французский авангард, оторвавшийся от главных сил, потом дал втянуть себя в затяжной бой и оказался в ловушке. Подошел Наполеон с костяком армии и нанес русским тяжелейшее поражение. Остатки разбитой армии отступили за пограничную реку Неман. Возникла угроза вражеского вторжения на русскую территорию, и отражать его было уже нечем.





Война с Наполеоном 1805–1807 гг. М. Романова