Пиявка голубых кровей

– Можно в баню! – предложил Юра. – Там уже прижился кувшин размером с полковника.

– Верно, – вздохнула я, – и его невозможно разбить. Несколько раз роняла его на пол, а он цел и невредим.

– Ты швыряла Дегтярева? – опешил Феликс.

– Кувшин, – пояснила я, – он просто бессмертный.

Игорь сел у развалин вазы, начал вытаскивать из них большие куски и аккуратно раскладывать на паркете.

– Ваза, ваза, – продолжала я. – Где пищит мой телефон?

– Торчит у тебя из заднего кармана джинсов, – подсказал муж.

Я вытащила трубку и услышала знакомый голос владелицы лавки всякой ерунды.

– Тебе понравился мой подарок? Ваза? Шикарная, да? Супер? Ты поняла? Да? Ты же оценила?

У вас хватит окаянства заявить человеку, пославшему презент, от которого даже у домашней черепахи панцирь встанет дыбом: «Сделай одолжение, унеси этот кошмар как можно дальше от нашего дома»? А я вот не знакома с тем, кто способен честно сказать дарителю в глаза правду. Поэтому у нас в бане живут разнообразные чудища.

– Она великолепна, – соврала я и включила громкую связь.

Голос Нади заполнил гостиную.

– Ну и как? Супер? Мега? Круто? Да? Ты же поняла, откуда она?

– Надюша, – сказала я, – нам доставили прелестную вазу.

– Да? – завопила подруга Манюни. – Ты довольна? Просекла соль подарка?

– Да, – подтвердила я.

– Может, ты не поняла, что видишь? – не утихала Надя.

– У меня прекрасное зрение, – заверила я.

– О-о-о! Теперь жди часы, – пообещала Орлова.

– Они из какого материала сделаны? – осторожно осведомилась я. – Из фарфора?

– Конечно, нет! – взвизгнула Надя. – Из роскошного железного дерева оттенка коньяк Эфиопии! Прикинь! Эти кретины чуть часы не уронили! Доставщики!

Я опешила. Коньяк Эфиопии? В этой африканской стране растет виноград? Интересно, как он выживает в местных условиях. Я никогда не слышала, чтобы в Эфиопии производили коньяк. Вот кофе там первосортный.

– Идиоты, – продолжала бушевать Надя, – я прямо дрожу, когда думаю, что они часики тебе повезут, свиньи криворукие!

Мое воображение мигом нарисовало картину: в дом входит поросенок с двумя вывернутыми передними человеческими конечностями. Я вздрогнула. Жуткое зрелище.

– Если в гости заявится представитель семейства нежвачных парнокопытных, то пусть он лучше окажется обычным кабаном, – заметил Маневин.

Я покосилась на Феликса. Похоже, существо, которое привиделось мне, увидел и мой муж.

– Ну, я с ними разберусь, я их научу работать! – бушевала Надя. – Я им наподдам! Я им покажу, где черепахи зимуют, если с доставкой тебе часов случится кирдык.

– Раки, – поправил дотошный Юрец.

– Что? – осеклась Надя. – Какие-такие раки? Кто там хохмит? Доставщик вазы?

– Про раков сказал Юрец, – пояснила я, надеясь успокоить гнев Нади, которая напоминала огнедышащего дракона.

– Дай ему трубку, – потребовала подруга Манюни, – немедленно.

– Не хочу, – честно ответила я.

В телефоне стало тихо, и через секунду мобильный Юры отчаянно затрезвонил.

– Наверное, это Надя, – сказал зять и повернулся к Маше. – Ответь ей!

– Надька тебя хочет, – не согласилась Манюня.

Юра уставился на сотовый.

Я решила его приободрить.


– Не надейся, она не отсоединится. Хуже нет, чем ждать, когда тебе голову отрубят. Просто поговори с ней.

– Алло, – самым несчастным тоном вякнул Юрец.

Он не включил громкую связь, но, ожидая вопля, переходящего в ультразвук, отодвинул трубку от уха, и голос Нади звучал на всю гостиную:

– Какого черта ты обозвал меня рыбой вонючей?

– Я? – изумился Юра.

– Нет, я, – передразнила его собеседница.

– Надюша, ну как я могу ответить на вопрос, почему ты сама себя вонючей рыбой обозвала? – спросил Юра. – Если хочешь знать мое мнение, ты совсем на нее не похожа!

– Издеваешься?

– Я? – уточнил Юрец.

– Нет, я, – закричала Надежда. – Кто сейчас говорил про крабов? Ты их ненавидишь?

Бедный зять окончательно потерял нить беседы.

– Я ненавижу крабов? Неправда. Они очень вкусные.

– Объясни немедленно, почему ты сказал про крабов?

– Просто ответил на твой вопрос, – залепетал Юрец.

– Какой? – завопила Надя.

– «Ты их ненавидишь?» – процитировал Юрец.

– Да! – взвизгнула Надя. – Урод, гиббон за рулем, а ну подай влево! Влево! В этом ряду еду я, обезьян тупой!

Стало тихо.

– Вы поняли, о чем она говорила? – жалобно спросил Юра.

– Зачем тебе разбираться в словах женщины, – завел Маневин, – они порой сами не понимают, что говорят.

Я взглянула на мужа.

– Надя очень расстроится, когда узнает, что вазу разбили. Сказать ей?

Я замолчала.

– Что сказать? – спросила Маша. – Мы «разбили твой подарок»?

– Ну… – пробормотала я, – наверное, не в такой форме…

– Я ее склею, – заорал из гостиной Игорь, – только не заходите в комнату, я раскладываю на полу осколки.

– Пойду, скажу ему, что не стоит возиться, – решила я.

Юра и Маша одновременно схватили меня за плечи.

– Не надо, – велела дочь.

– Не нужно, – подхватил зять.

– Почему? – удивилась я.

Манюня посмотрела на дверь столовой.

– Мусик, от Игоря одна беда.

– У него в голове порой рождаются зверские идеи, – шепнул Юра, – пусть лучше склеивает вазу.

– Согласен, – кивнул Маневин, – несколько дней мы проведем спокойно.

И тут только до меня дошло, что Зоя Игнатьевна подбросила нам свое чадо навсегда!

– Не хочу жить в одном доме с Гариком, – заявила я.

– А в офисе сидят Кузя, Собачкин, Леня, – закричала из холла Марина, жена полковника[1]. – Что делать? Дать им чаю с пирогом-утопленником и сказать: подождите, остальные скоро придут?