Подмастерье смерти

— Он просит адвоката, и я ему его пришлю. Никто, кроме адвоката, медперсонала и уполномоченных офицеров полиции, не должен к нему заходить.

— Понятно.

— Если кто-нибудь будет интересоваться его состоянием, запишите контактный номер, ничего не сообщайте.

— Лейтенант, я не в первый раз имею дело с задержанным. Знаю, как надо действовать в такой ситуации.

— Хорошо. Убедитесь, что все ваши коллеги тоже знают.

Ева отошла в сторонку и принялась набирать номер соответствующей инстанции, чтобы обеспечить Маки его право на бесплатного адвоката.

К ней подошел Рорк. Протянул банку пепси.

— Кофе здесь получше, чем в управлении, только автомат не работает.

— Спасибо. Еще буквально пару минут. Расскажу командиру последние новости. Пибоди, договорись с Мирой, чтоб была готова, когда я завтра наконец привезу Маки на допрос. И еще — мне с Надин нужно связаться. Пусть фото дочери Маки светит на экране почаще. Остальные телевизионщики подтянутся.

— Не торопись.

Через тридцать минут, сделав все, что было в ее силах, Ева наконец остановилась, швырнув пустую банку в мусорницу.

— Он может питать иллюзии, что дочь уехала на Аляску, но мы-то знаем — она все еще здесь, в Нью-Йорке. Готовится к следующей атаке.

— Согласен, но здесь и сейчас ты ничего больше сделать не можешь. Тебе нужно поехать домой и поспать.

— Да, наверное.

Рорк, приобняв, повел Еву к лифту. Она оглянулась на ходу.

— Пусть хорошенько выспится, это его последняя ночь на свободе.





14




В машине Ева сразу же вырубилась. ППК выскользнул у нее из рук, упал на колени. Рорк наклонился, поднял и убрал гаджет ей в карман, опустил спинку кресла. Он прекрасно понимал: Ева делает то, что должна, вечно подгоняет себя и других, потому что у нее нет выбора, но все же не мог перестать за нее волноваться. Он знал, какая она хрупкая на самом деле. А выматывает себя до изнеможения.

«Ну, по крайней мере, хоть поспит в собственной постели, — подумал он, въезжая в ворота. — А утром как следует позавтракает».

Рорк тоже исполнял свой долг. И главной его заботой была Ева.

Он хотел взять жену на руки и донести прямо до постели, как она вдруг сонно зашевелилась и открыла глаза.

— Я в порядке, — пробормотала Ева и снова поднялась. — Уже отдохнула немножко.

— Пойдем-ка спать, — сказал Рорк, обнял ее, и они вместе направились к дому.

— Да. Глаза сами закрываются. Надо встать в шесть. А лучше в полшестого. Нужно кое-что прояснить. Приеду заранее, подготовлюсь к допросу, пока Маки не привезли.

— Ну что ж. Как скажешь.

— Разбуди меня. Я на тебя рассчитываю. — Ева склонила голову на плечо мужа и почувствовала, что засыпает прямо на ходу. — Опять овсянка? Ты ведь уже придумал, чем меня будешь утром кормить?

— Блины. — Повинуясь порыву нежности, Рорк ласково коснулся губами ее волос. — Бекон и ягоды.

— И много-много кофе.

Все кончилось тем, что он подхватил ее на руки и отнес в спальню. Стянул с нее пальто, ботинки. С прочей одеждой они расправились вместе. Ева, собрав последние силы, сказала «спасибо», нырнула под одеяло и тут же уснула мертвым сном. Рорк лег рядом, обнял жену и отправился вслед за ней в мир грез.



Ева стояла посреди белого ледяного поля. Рядом в лужах крови — тела убитых. Порывы ледяного ветра бритвой хлестали по лицу. В ночной тьме кровь черными пятнами выделялась на белоснежном фоне. А лица жертв были болезненно-серыми.

Ева лицом к лицу встретилась с юной преступницей. Гладкая кожа, темные дреды, дерзкие зеленые глаза. Заглянув в эти глаза, она почувствовала прилив острой жалости, унять которую оказалось нелегко даже во сне.

— Я лучше тебя, — проговорила Уиллоу с сияющей улыбкой.

— В убийстве безоружных людей? Да, тут ты меня, конечно, превзошла.


— Во всем. Знаю, кто я. Принимаю и люблю себя такой. И я лучшая в своем деле. А ты? Прикидываешься той, кем на самом деле не являешься.

— Я коп. Мне незачем притворяться.

— Ты точно такая же убийца, как и я.

— Ну, нет. Мы даже близко не похожи. — И все же при этих словах что-то дрогнуло у Евы внутри. — Для тебя убийство — спорт. Развлечение. Стреляешь в невинных и беззащитных. Потому что чувствуешь свою безнаказанность. Но я тебя остановлю.

— Убийство есть убийство. У меня их побольше на счету. Причины не важны.

— Еще как важны. Это ведь ты убегаешь и прячешься. Не я.

— Так вот она я. Прямо перед тобой. — Налетел очередной порыв ветра. Уиллоу широко распахнула руки. — А ты, глубоко в душе, от самой себя прячешься каждый божий день.

Ночную тьму прорезал пульсирующий красный свет, затопляя все окружающее пространство.

— Ты убила собственного отца.

Ева опустила голову вниз. Перед ней лежал умирающий Ричард Трой. Кровь ручьями текла по изрешеченной груди.

— Да. И сделала бы это снова.

— Потому что ты убийца.

— Потому что он был чудовищем.

— Выходит, тебе можно выбирать, а мне нет? Моему отцу причинили боль. Теперь эти люди мертвы.

— Твой отец — эгоистичный, двинутый сукин сын.

Уиллоу опять заулыбалась.

— Твой тоже. Только мой отец меня любит. Он многому научил меня, помог стать тем, кто я сейчас. И твой тоже…

— Я сделала себя сама. А вот она чем обидела твоего папочку? — Ева указала на девушку в красном.

— Не понравилась. Выскочка. Из тех, что считают себя лучше всех. И ты ведь такая же! Вот закончу свое дело и доберусь до тебя.

— Когда я закончу свое дело, ты в бетонной клетке будешь сидеть до конца жизни, маленькая дрянь. Вместе со своим стариком.

Уиллоу, запрокинув голову, расхохоталась.

— Если б поймала, ты бы, конечно, меня убила. Потому что я уже сказала, кто ты есть. Но найти меня не получится. Я внимательно слушала своего отца. Училась и работала над собой. И я еще не закончила. Можешь не сомневаться, я вычеркну все до последнего имени в своем списке. А потом примусь за тех, кто тебе дорог. А тебя оставлю напоследок.

Уиллоу подняла винтовку, Ева — пистолет.

— И тогда, — произнесла Уиллоу.

Они с Евой одновременно выстрелили друг в друга.

Ева судорожно подскочила на кровати. Рорк крепко сжимал ее в своих объятиях.

— Тише, детка. Все хорошо. Просто дурной сон.

— Она сказала, мы с ней одинаковые, но это неправда!

— Конечно, нет. Да ты замерзла. Давай-ка я затоплю камин.

Ева лишь прильнула всем телом к мужу.

— То, что у нас обеих отцы — больные ублюдки, не делает нас похожими. Но она не остановится. И я тоже. Это ведь о чем-то говорит?

— Только о том, что она такая же больная, как и ее отец. А ты честно исполняешь свой долг и делаешь все, чтобы защитить других. Даже когда это касается мертвых — тех, кого убила эта девочка. Нет, дорогая. Вы — полная противоположность друг друга.

— Но мы могли стать похожими. Могли. — Ева зарылась лицом в родное плечо мужа. Плечо, которое всегда рядом, в самые трудные минуты ее жизни. — Как на твоем языке будет «очень»? — Она сжала лицо Рорка в своих ладонях и даже в темноте не могла налюбоваться блеском его прекрасных голубых глаз. — Я люблю тебя.

— A ghrá, — сказал он, нежно ее целуя. — Моя единственная.

— Я тебя люблю, — повторила она, растворяясь в поцелуе. — Ты меня спас.

— Друг друга. — ответил Рорк, накрывая Еву своим телом. — Мы спасли друг друга.

Ей очень важно было физически чувствовать его любовь. Приникать губами к его губам, обнимать руками его тело и ощущать, как сердца бьются в унисон.