Похищенная

Кстати, о тюрьме.

Лоранд взглянул на экран, транслировавший сигнал из спец-блока. Пленник все еще находился там. Он стоял на коленях, закрыв глаза и опустив руки вдоль тела. А на его лице застыло странное выражение. Казалось, адмирал Аллард Сорн Дайлер находится в трансе. И Лоранд знал причину его состояния.

Но сейчас было не до церемоний. Конечно, спец-блок проектировался так, чтобы ни один амон, каким бы сильным он не был, не мог покинуть пределы своей тюрьмы. Но это вовсе не значит, что эту тюрьму нельзя уничтожить, например, прямым попаданием. А Лоранд не собирался жертвовать своим единственным козырем.

Не теперь, когда цель так близка.

- Давай, Аллард, - процедил он, открывая программу управления сенсонатором и внося в нее очередное изменение. - Давай, мой мальчик, не подведи!

Шкала мощности сенсонатора упала еще на пару делений.

Лоранд увидел, как адмирал вздрогнул, словно просыпаясь от долгого сна. Как поднял голову и, нахмурясь, обвел вокруг настороженным взглядом. И как потом его взгляд изменился, когда в нем зажглось понимание.

Оглушительный стук отвлек Лоранда от дальнейшего наблюдения. Кто-то нещадно ломился в двери его кабинета.

- Войдите, - прохрипел он, торопливо включая защитный экран и набрасывая на голову капюшон

В помещение буквально ввалился один из его теркхаев в мундире с золоченым шитьем.

- Что происходит? - канцлер поднялся, с высоты своего роста бросая на перепуганного мужчину пронзительный взгляд.

- Мой амон, - теркхай тяжело дышал, его голос срывался, - нас атакуют. Вам нужно бежать.

Лоранд прищурился.

- Кто атакует?

- Никто не знает! Говорят, что это шурранги, но никаких доказательств нет. - Очередной взрыв прервал его нервную речь. - Вы должны немедленно покинуть Альфу на спасательной капсуле!

- Не паникуйте, лейтенант, - Лоранд бросил взгляд на его шевроны, - здесь мы все в безопасности. Разве императорский флот нас не защитит?

- Его нет! Ни один корабль до сих пор не поднялся в воздух. Слышите?!

Теркхай замолчал, устремив взгляд в потолок, и Лоран тоже невольно прислушался. Но кроме отзвуков взрывов, приглушенных воплей и вибрации, распространявшейся по станции, он ничего не услышал.

- Что я должен услышать? - осведомился он, наблюдая за лейтенантом.

У того на лице отражались все его чувства.

- Вы слышите сигнал воздушной тревоги? Я тоже нет. Это не просто нападение. Нас предали!

- Осторожнее, - канцлер опасно прищурился, - не бросайтесь словами.

- Простите, мой амон, - теркхай поспешно опустил голову.

Очередной взрыв не дал ему договорить.

Медленно, очень медленно оглушенный лейтенант сделал шаг назад и прислонился к стене, ища опору. Потом так же медленно стал оседать. В его лазах застыла неприкрытая паника. Никто не хотел умирать в этом железном гробу, и он тоже.

Лоранд молча отключил защитный экран. Потом, глядя на обомлевшего лейтенанта, стянул с рук перчатки.

- Ч-что вы делаете? - голос теркхая дрожал от невысказанных подозрений.

Но канцлер не спешил отвечать. Он обхватил щеки лейтенанта ледяными ладонями и заглянул ему прямо в глаза.

Теркхай вздрогнул, забился в его руках, охваченный ужасом. Но вырваться из смертельных объятий амона было уже невозможно.

Лоранду понадобился всего один пристальный взгляд, чтобы лицо бедолаги вспыхнуло бледным пламенем. Еще пара секунд - и он, отбросив уже бесполезное тело, спокойно перешагнул через обугленного лейтенанта и вышел из кабинета.

Глава 39





39

Можно ли противиться судьбе, когда все уже решено за тебя, и каждый твой шаг направляется невидимым кукловодом?

Можно ли бороться одному против всех, знать, что тебя ждет поражение, но при этом все равно верить в успех?

Можно ли любить женщину, если это чувство причиняет тебе только боль?

Аллард был уверен, что да.


Он был благодарен судьбе за три дня тюрьмы. Они открыли ему глаза, заставили заглянуть в свою душу. Так глубоко, как он не заглядывал еще никогда. И там, под покровом вечного холода и темноты, населенной чудовищами личных кошмаров, он смог найти то, чего раньше боялся и не хотел замечать.

Ему нужно было пережить все эти мгновения, прочувствовать их каждой клеточкой тела, чтобы понять: эта незримая связь с Ингой сильнее всего, что он испытывал до сих пор. И дело не в продолжении рода, и не в амуэ, которая стала общей для них двоих.

Эта землянка без стука, без предупреждения вошла в его сердце. Ворвалась, принеся с собой свежий воздух. И он больше не собирался отказываться от этого дара. Особенно сейчас, когда ее жизнь подвергалась опасности.

К Ратсу всю Догму. К Ратсу стабилизацию. Он должен выбраться из этого ада и вырвать свою женщину из рук сумасшедшего принца. Потом у них будет время решить, что делать дальше. Есть тысячи мест во Вселенной, куда они могут сбежать.

На все остальное - плевать!

В этот момент он не думал ни о своем Доме, где не был уже триста лет, ни о невесте-амани, которая все эти годы ждала его возвращения. Все, что имело значение - Инга. Она стала единственной светлой искрой, направляющей его в темноте.

Аллард был готов, когда мощность сенсонаторов упала до критической точки. Линии амуэ на его коже вспыхнули ярче, разрушительная энергия сконцентрировалась в ладонях, затрепетала на кончиках пальцев языками голубого пламени.

И в этот момент станция содрогнулась. Словно какой-то гигант сжал ее в кулаке и затряс, как погремушку.

Первый удар поверг Алларда на пол и заставил завибрировать стены спец-блока.

Второй - на долю секунды лишил адмирала слуха и зрения.

После третьего неведомый враг изменил прицел, и теперь снаряды один за другим бомбардировали верхние сектора, те, где размещалась военная база Альфы.

Ошеломленный происходящим, Аллард не мог поверить, что на Альфу напали из космоса. Слишком уж невероятной казалась эта гипотеза. Но в то же время у него не было оснований не доверять своей интуиции. Слишком много раз ему пришлось участвовать в боевых действиях. Слишком много раз его линкор подвергался вражеской атаке. И теперь он не мог не узнать взрывы протонных снарядов.

После секундного замешательства, мозг адмирала заработал четко и слаженно, отбросив все, что мешало сосредоточиться на данном моменте.

Всего один вздох, одно движение мысли - и мощная, разрушительная волна энергии ударила в стены спец-блока.

Крепкий металл треснул, словно яичная скорлупа. Послышался скрежет.

Аллард усилил давление.

Черные линии трещин начали расширяться. Слишком медленно и неохотно. Спец-блок не желал выпускать опасного пленника.

Еще удар - и металл с жутким скрежетом вывернулся наизнанку. Лопнули вшитые энергоцепи, и сенсонатор полностью отключился.

Теперь между покореженных стен виднелись черные дыры, из которых валили клубы едкого дыма и раздавались приглушенные крики людей.

Аллард вдохнул запах паники. Кажется, надзиратели тюремного блока в спешке бежали, позабыв арестантов. Недобро усмехнувшись, он шевельнул пальцами, и одна из дыр моментально расширилась. Металл послушно потек, будто ртуть, образуя проход.

Адмирал шагнул в коридор, наполненный гарью. Вслед за ним взметнулся ослепительный шлейф освобожденной энергии.

Понадобились считанные минуты, чтобы он выбрался из тюремного блока. Больше ни одна дверь, ни одна стена, какой бы крепкой она не была, не могли остановить его. Омраны, сломленные неожиданным нападением и отсутствием флота, шарахались в стороны, когда он проходил мимо них. Молчаливый и страшный, он двигался в смерче из голубого пламени, в которое превратилась его амуэ.

Разум Алларда методично фиксировал все изменения. Каждый взрыв, каждый пролом, каждое перепуганное лицо, попавшее в поле зрения. Но все это тут же отметалось на задний план, как несущественные помехи. Приоритетным заданием, которое он сам себе дал, было добраться до императорского сектора. Конкретно: до личных покоев Онезиса, где сейчас была Инга. Он шел напрямую, на ее зов, и не было силы, способной его удержать.

***

Если до этого Инга считала, что Аллард держал ее в плену, то теперь ей стала понятна разница между пленом и ПЛЕНОМ. Да, именно так - заглавными буквами.

Ее разум закрылся, отгородившись от всего мира. Но за долю секунды до того, как это случилось, перед ней разверзлась темная бездна, наполненная кошмарами. Это было подсознание принца. Не удержавшись, Инга заглянула в него. И ее потрясло то, что она там увидела.

Контакт был мгновенным и обоюдным. Инга почувствовала, как темное нечто входит в нее, вымораживая изнутри. Оно несло с собой смерть и разруху.

Всего на сотую долю секунды души амона и землянки переплелись, сердца зазвучали в унисон, а все ритмы и биотоки слились в единый поток. И все тайны, все самые чудовищные мысли и желания, которые Онезис прятал на дне своего подсознания даже от самого себя, обнажились перед его жертвой.

Инга заглянула в глаза кошмару и поняла, что никогда не сможет стать прежней.

Ей повезло, что контакт продолжался лишь сотую долю секунды, а затем оборвался. Повезло, что ее сознание закрылось, подчиняясь внутреннему приказу, и что та часть амуэ, которую дал ей Аллард, смогла создать мощный экран, защитивший рассудок.

Она уже не слышала оглушительный рев взбешенного принца. Не чувствовала, как он тряс ее и хлестал по щекам. Как срывал с нее остатки одежды. Как мял и вгрызался зубами в ее тело, захлебываясь от переполнявшей его ненависти. Он рвал ее, как дикий зверь, желая утолить голод, раздиравший его изнутри. Но ни плоть землянки, ни ее кровь не могли унять его чудовищной жажды.

Онезис все еще бесновался, когда началась атака шуррангов. Сопротивление жертвы настолько обескуражило и разъярило его, что он даже не заметил первых взрывов, от которых задрожали стены.

Но теркхаи заметили. Притихнув, они молча переглянулись. Как бы их не страшило наказание, каждый из них понимал: гибель амона станет их гибелью, ведь их жизни напрямую зависят от жизни отца.

Один из них осмелился выползти из угла. Дрожащая ладонь коснулась плеча принца, но тут же ее обладатель был отброшен назад. С коротким воплем, в котором смешались ужас и удивление, теркхай врезался в стену и изломанной куклой свалился вниз. В месте удара осталась глубокая вмятина.

Его собратья, скуля и подвывая, начали медленно отползать в сторону выхода. И замерли, не чуя ни рук, ни ног, когда Онезис вдруг оторвался от женского тела.

Принц неторопливо развернулся к своим сыновьям, совершенно не волнуясь о том, что происходит вокруг. В его глазах плясало безумие - темный огонь, в котором сгорели остатки рассудка, а лицо и руки были испачканы кровью землянки. Брызги крови были и на его одежде.

Он обвел вокруг себя мутным взглядом, и теркхаи невольно сжались, мечтая слиться со стенами.