Поход

Генерал Стессель, отдав распоряжение о выдвижении против группировки противника, собиравшейся ударить в тыл, двум ротам стрелков, казакам, саперам, морякам и двум английским орудиям под общим командованием есаула Ловцова, приник к биноклю, пытаясь рассмотреть обстановку, сложившуюся у южной стены. Предварительный осмотр показал, что китайцы, обороняющие арсенал, в панике метались по его стенам, многие уже бежали с северной стены в город. Взрыв был, действительно, ужасающей силы, вызвал разброд и шатание в стане обороняющихся.

«Где же Аленин-Зейский, – подумал Анатолий Михайлович, пытаясь найти его, переводя бинокль. Этот офицер ему искренне нравился, напоминая его самого в молодости. – Постоянно лезет на рожон. И мой запрет участвовать в бою точно пропустит мимо ушей. А вот и он».

У среза воды генерал увидел Аленина, спрыгнувшего с коня и подбежавшего к группе офицеров. Судя по всему, капитан передал его приказ, но приближение бинокля не позволяло увидеть их черт лица и тем более погон. Пока офицеры отряда полковника Анисимова о чём-то совещались, капитан отошёл к группе, судя по всему, раненых и убитых стрелков. Немного задержавшись перед ними, Аленин что-то поднял с земли и стал подниматься по склону к дороге. Во время подъема к нему присоединилось несколько стрелков, а потом, повинуясь команде Аленина в виде взмаха рукой, подбежало ещё несколько человек. После краткого совещания солдаты во главе с Алениным стремительно побежали через дорогу к воротам южной стены арсенала.

Стессель, хмыкнув про себя, подумал, что лично придумает наказание для этого Аленина-Ермака, но продолжал смотреть на стремительно развивающиеся события.

Как только группа Аленина пересекла дорогу и направилась к воротам, на неё выскочил, судя по форме, ещё один офицер, взметнувший над собой выхваченную из ножен саблю. Приближение бинокля позволило рассмотреть, что тот что-то прокричал, а потом, пробежав через дорогу, прыгнул в ров. За ним дружно, держа винтовки наперевес, в ров сигануло до роты сибирских стрелков.

– Капитан Полтарацкий своих в атаку повёл, – громко произнёс начштаба Илинский, не отрывая от глаз бинокля. – Такой же сорвиголова, как капитан Аленин-Зейский.

– Я этим сорвиголовам лично головы оторву, если они атаку провалят, – несколько раздражённо произнёс Стессель.

Офицеры штаба благоразумно промолчали. А события между тем развивались стремительно. Рота Полтарацкого под огнём противника медленно, где по грудь, где по пояс, форсировала ров. Группа Аленина скрылась в провале стены, где располагались ворота. Меньше чем через минуту она появилась из него обратно и залегла с боков. Взрыв! Из провала полетели какие-то предметы, повалили клубы дыма, а потом раздалось несколько пушечных выстрелов и завизжала картечь.

Стрелки под командованием Аленина бросились в провал ворот, и, несмотря на расстояние, до генерала донеслась скороговорка пулемётов Мадсена. После этого грянуло «ура», и в ворота южной стены бросились русские стрелки, до этого лежавшие на склоне у дороги. Между тем рота капитана Полтарацкого, кое-как перебравшись через ров, начала карабкаться вверх на стену вала.

– Да, господа офицеры, не хотелось бы мне войти в историю этого противостояния как командир войск, которые босоногими взяли Восточный арсенал, – генерал Стессель усмехнулся, продолжая рассматривать штурм южной стены, на которую многие солдаты взбирались без сапог. При этом командир роты капитан Полтарацкий также щеголял в одном сапоге. – Но это не важно, главное – победить. И победа не за горами!





* * *


Слова генерала оказались пророческими. Едва только стрелки зачистили южную стену, а в её ворота вбежало менее половины отряда полковника Анисимова, как северную стену захлестнула толпа защитников арсенала, покидавших его со всей возможной скоростью. Вскоре белые рубашки сибирских стрелков замелькали на западной и восточной стенах, а открытая ими стрельба заставила китайцев ускорить бегство, хотя казалось, что это невозможно. Вскоре на очистившейся от противника северной стене появился стрелок, размахивающий российским флагом.

К этому моменту закончилась, можно сказать и не начавшись, атака китайской пехоты на наши тылы. Выйдя из городских предместий, разрозненные отряды бойцов империи Цин только стали формировать какое-то подобие наступающего строя, как увидели захват арсенала войсками союзников. Под выстрелами отправленных для отражения этой атаки русских солдат и казаков китайцы развернулись кругом и дружно ретировались под защиту домов города.

– Господа офицеры, арсенал взят! Нападение на наши тылы китайской пехоты отбито! – радостно произнёс генерал Стессель. – Поздравляю всех с замечательной победой. Следуем в арсенал, но сначала посетим позицию артиллеристов. Надо выяснить, кто нам подарил победу «золотым выстрелом».

Через несколько минут небольшая кавалькада, возглавляемая Стесселем, направилась к артиллерийским позициям, где генералу доложили, что взрыв внутри арсенала раздался после выстрела орудия, которое наводил канонир Пётр Денщук.

– Канонир Денщук, поздравляю званием младший фейерверкер, – Анатолий Михайлович, оставаясь верхом, вскинул правую ладонь к срезу фуражки.

– Покорно благодарю, ваше превосходительство! – радостно, громко и неожиданным густым басом, не вязавшимся с худосочной фигурой, ответил награждённый.

– Братцы, артиллеристы! – генерал приподнялся в стременах. – Благодарю всех за меткую и частую стрельбу!

– Рады стараться, ваше превосходительство! – несколько вразнобой, но радостно и громко ответили бойцы стрелкового артиллерийского дивизиона.

– За наградами дело не станет! Командирам подразделений представить списки отличившихся для награждения, – с этими словами Стессель, дав шенкеля, направился в сторону арсенала, а вслед ему и свите покатилось раскатистое «ура» артиллеристов.

На полпути к южным воротам арсенала генерала и его штаб догнали три казака, один из которых вручил Анатолию Михайловичу пакет. Вскрыв его, генерал быстро прочёл несколько бумаг.

– Господа офицеры, царская милость за штурм крепости Таку дотянулась и до нас. Сводный отряд двенадцатого полка отмечен наградами. Ура, господа!

Офицеры дружно исполнили троекратное «ура». У всех на лицах расцвели довольные выражения. Госпожа Фортуна сегодня, четырнадцатого июня одна тысяча девятисотого года, повернулась к Сибирской дивизии лицом, да ещё и улыбнулась.

В арсенале генерал вместе с офицерами штаба с подсказками добрался до полковника Анисимова, раздававшего у центрального здания китайской военно-инженерной академии указания командирам подразделений своего сводного отряда. Среди офицеров находился и Полтарацкий, всё так же в одном сапоге, и Аленин-Зейский с лицом, покрытым копотью.

Спрыгнув с коня, Стессель широким шагом направился к капитану стрелков и, отмахнувшись от пытавшегося доложить Анисимова, обнял Полтарацкого, троекратно расцеловав его.

– Александр Владимирович, дорогой вы мой, спасибо за вашу атаку и захват орудий на стенах! Молодец! Константин Андреевич, – обратился генерал к Анисимову, продолжая удерживать капитана за плечи, а тот пытался спрятать свою босую ногу. – Пишите представление на Георгия четвертой степени. Первый взошёл на стену крепости, захватил орудия. Да не стесняйся, капитан, потери одного сапога. Точно в историю России войдёшь со своей ротой, как взявшие крепость босоногими.

С этими словами, Стессель ещё раз обнял Полтарацкого и троекратно расцеловал.

– Ваше превосходительство, – смущённо произнёс командир седьмой роты, когда генерал отпустил его, – да что я, вот Тимофей Васильевич со стрелками ворота в арсенал взорвал, что позволило основным силам в него ворваться. Я, когда на стену забрался, внутри уже стрелки нашего полка были, уничтожавшие прислугу у китайских орудий, нацеленных на ворота.

– С этим нарушителем дисциплины у меня особенный разговор будет, – генерал Стессель развернулся в сторону капитана Аленина-Зейского. – Что же вы, любезный, мои приказы игнорируете? Я же вам запретил идти в бой?! Что можете сказать в своё оправдание?

– Ваше превосходительство, я доставил ваш приказ о немедленном штурме арсенала полковнику Анисимову. Пока он отдавал распоряжения своим офицерам, я увидел, что из четырех стрелков, которые обучались в Порт-Артуре действовать с вышибными зарядами динамита, трое ранены и один убит. Проще было взорвать ворота самому, чем за столь короткое время научить стрелков пользоваться взрывчаткой, – браво отрапортовал Аленин, поедая честными глазами Стесселя.

«Как же он на меня в молодости похож, – опять подумал генерал, рассматривая офицера. – На начало русско-турецкой войны мне чуть больше лет было, и дослужился я до штабс-капитана. Но под Стара-Загорой, когда с болгарскими ополченцами пытались сдержать натиск наступающей к Шипке турецкой армии Сулейман-паши, я тоже нарушил приказ, не дождавшись сигнала, двинул свою дружину в бой. В результате получил звание капитана и Станислава второй степени с мечами. Победителей не судят. А этот из породы победителей».

– Ваши оправдания приняты, господин капитан. Молодец! – Стессель сделал пару шагов к Аленину и, также обняв, троекратно расцеловал.

Отпустив капитана, генерал обежал взглядом находящихся рядом офицеров, увидев Станкевича и Янчиса, одобрительно про себя хмыкнул и произнёс:

– Господа, здесь собралось большинство офицеров нашей дивизии. Буквально несколько минут назад я получил сведения о награждении отличившихся из сводного отряда двенадцатого полка, штурмовавшего форты крепости Таку, – генерал довольно улыбнулся и разгладил усы. – Доводить указ императора буду сегодня вечером на общем торжественном построении дивизии, но не могу не удержаться, чтобы не поздравить заранее присутствующих здесь. Поручик Станкевич, подпоручик Янчис, поздравляю вас с награждением орденом Святого Георгия четвертой степени.


– Служу Престолу и Отечеству! – дружно ответили новоиспечённые кавалеры самого значимого для офицеров ордена.

– Капитан Аленин-Зейский, поздравляю вас золотым оружием «За храбрость», – продолжил раздавать пряники генерал.

– Служу Престолу и Отечеству! – бодро проорал я, чувствуя, как губы непроизвольно расплываются в улыбке. Семь лет всего прошло, и я выполнил просьбу покойного барона Корфа. Теперь на его шашке будет золотой эфес с надписью «За храбрость», знак ордена Святой Анны четвертой степени и георгиевский темляк.

– Отлично, капитан! Я вот даже не знаю, к какой награде вас представлять, для своего ценза и звания вы имеете всё, что можно и даже нельзя! – задумчиво произнёс генерал Стессель.

– Не за награды воюем, хотя и от них не откажемся, ваше превосходительство.

– Казак-то точно! Что-нибудь придумаю, – произнёс генерал и рассмеялся. Его дружно поддержали офицеры.

– Ваше превосходительство, а солдат как наградили? – поинтересовался я, когда смех стих.

– Старший унтер Акимов, стрелки Лыков, Довбив, Краф и Шумирай пожалованы знаком отличия Военного ордена третьей степени, – переждав удивлённый гул, генерал продолжил: – Независимо от этого сводная рота пожалована ещё четырьмя знаками четвёртой степени, для награждения наиболее отличившихся нижних чинов по выбору самой роты. Поздравляю, Константин Андреевич!

– Это славное известие, – довольно произнёс Анисимов. – Пять кавалеров третьей степени! Государь щедр, господа! И два награждённых еврейских выкреста?! Это, я вам скажу…

– Вся Одесса будет в восторге, – тихо произнёс я и натянул на лицо маску кота из мультфильма «Шрек».

– Тимофей Васильевич, мне кажется, вам не следует уезжать к вашему дальнейшему месту службы, – с доброй усмешкой произнёс Стессель, когда утих смех офицеров. – В противном случае я боюсь, что другие офицеры и солдаты дивизии наград не получат.

Задорный хохот большинства окружающих поддержал шутку генерала.





Глава 15. Неожиданные встречи




– Ваше превосходительство, Генерального штаба капитан Аленин-Зейский, представляюсь по случаю прибытия к новому месту службы! – четко доложил я помощнику Приамурского генерал-губернатора генерал-лейтенанту Беневскому и застыл по стойке «смирно».

Сам генерал-губернатор Гродеков во Владивостоке отсутствовал, находясь с большинством офицеров штаба Приамурского военного округа в Хабаровске, где занимался руководством мобилизации и обороны Приамурья, а также планированием усмирения китайских волнений в Северной Маньчжурии. Поэтому, прибыв во Владивосток после своей одиссеи на Квантуне, с докладом о прибытии к новому месту службы направился к его помощнику, так как об отсутствии Николая Ивановича в городе узнал только в приёмной генерал-губернатора. Вот и стоял навытяжку перед генералом Беневским, вспоминая, что я о нём знаю.

Итак, Беневский Аркадий Семёнович, высочайшим приказом был назначен военным губернатором и командующим войсками Амурской области и наказным атаманом Амурского казачьего войска в одна тысяча восемьсот восемьдесят шестом году. Как раз после тех событий, когда погибла моя семья, а Алёнка пропала. Надеюсь, что Тифонтай будет в этот раз правым, и та женщина в Гирине окажется моей выжившей сестрой.

Отзывались о Беневском казаки Амурской области хорошо. В бытность его губернатором была проведена реформа казачьих войск Приамурья, а Уссурийское войско выделено в самостоятельную структуру. А в одна тысяча восемьсот девяносто первом году после спасения цесаревича Николая Аркадий Семёнович написал для меня рекомендательное письмо начальнику Иркутского училища. Так что шапочно я с генералом был знаком, если можно назвать знакомством отзывы казаков и одну мимолётную встречу при вручении письма.

Пока я учился в училище, Беневский временно поисполнял обязанности приамурского генерал-губернатора до назначения Духовского, потом был переведён начальником штаба Киевского военного округа, через два года был назначен помощником начальника Главного штаба Военного министерства, в одна тысяча восемьсот девяносто восьмом году был назначен помощником приамурского генерал-губернатора. Все эти мысли пронеслись в голове, пока докладывал о своём прибытии.

– Генерального штаба капитан Аленин-Зейский, – задумчиво произнёс Беневский, сидевший за письменным столом. – Что-то знакомое…

– Ваше превосходительство, девять лет назад вы написали для меня рекомендательное письмо для начальника Иркутского юнкерского училища. Это случилось после покушения на цесаревича, – подсказал я генералу, продолжая тянуться во фрунт. Это с Гродековым меня связывали более близкие взаимоотношения.

– Аленин! Ермак! – Беневский встал из-за стола и подошёл ко мне. – Боже мой, кто же мог себе представить девять лет назад, что молодой безусый казак, закрывший собой от пули наследника престола, превратится в такого красавца-героя. Столько орденов! Академия! Золотое оружие с аннинским знаком! Я жду интересного рассказа, Тимофей э-э…

– Васильевич, ваше превосходительство.

– Давайте без чинов, Тимофей Васильевич. Проходите к столу, присаживайтесь, – Беневский приобнял меня за плечи, подталкивая вперёд, но внезапно сделал шаг назад. – Хотя мы поступим иначе. Время приближается к обеду, и я сегодня обещал семье, что не задержусь на службе. Поэтому, Тимофей Васильевич, приглашаю вас к себе в гости. Сделаю кое-кому сюрприз.

«Вот это поворот! – удивлённо подумал я. – Нехило генерал отжёг. Можно сказать, только познакомились, и сразу в гости приглашает. И чем это вызвано? Что за сюрприз?»

Вслух же произнёс:

– Это большая честь для меня, ваше превосходительство.

Генерал подошёл к столу и позвонил в колокольчик. В кабинет тут же вошёл капитан, сидевший в приемной перед дверью кабинета Беневского. То ли секретарь, то ли адъютант.

– Викентий Петрович, будьте любезны приказать подать экипаж. Мы с капитаном Алениным-Зейским отправляемся ко мне на обед. На сегодня служба закончена. Вызовите экипаж и можете быть свободным, – произнес генерал, после чего поставил колокольчик на место.

– Слушаюсь, ваше превосходительство, – капитан кивнул и, разворачиваясь кругом, ожёг меня ненавидящим взглядом. Я не мог ошибиться. Капитан посмотрел на меня с какой-то яростью, гневом и ненавистью.

«Ему-то когда я успел дорогу перейти? – подумал я. – Как этого капитана зовут, узнал только что, а до этого никогда в жизни не видел. Память на лица у меня хорошая».

Раздумывая над странной реакцией офицера, я попытался вручить Беневскому конверт с приказом о моём откомандировании в распоряжение генерал-губернатора. Но генерал уже был мыслями где-то далеко.

– Все служебные дела завтра, – произнёс он, положив мой конверт на стол. – А сейчас следуйте за мной, господин капитан.

Мне только и оставалось ответить: «Слушаюсь!»

Пока добирались до дома Беневского, тот успел расспросить меня о жизни при дворе. Почему-то почти всех интересовали дворцовые слухи. Каждый хотел хоть как-то быть причастным к жизни царствующего дома. Никогда этого не понимал, но новостями поделился изрядно. Перед самым отъездом посетил Алекса и Мари. Они меня снабдили самыми на тот момент свежими и пикантными сплетнями, новостями и вымыслами.