Пока смерть не обручит нас 2

День изо дня меня преследуют мысли, что я знаю и иные звуки. Те звуки, которых не должно быть здесь, не существующие в природе. Я знаю языки, которых никогда не слышала...Я вижу лица. Они приходят ко мне во сне. Особенно часто я вижу ЕГО лицо. Я не знаю кто это, но этот человек красив, как дьявол. Хотя, я даже не уверенна, что он человек, а еще...я знаю, что люблю его.



Люблю с тех пор, как помню саму себя. Иногда мне кажется, что я схожу с ума. Ведь я раньше никогда его не видела. Он живет только в моих мечтах. У него удивительные карие глаза, бархатные и глубокие, как омут. У него смуглая кожа и черные волосы. Его голос очень низкий и он всегда тихо разговаривает, но от этого звука по коже идут мурашки.





Меня постоянно преследуют мысли, что все это уже было. Эта река, это шуршание листвы...а еще хуже, мне кажется я знаю, что будет завтра. Я вижу, как горит в пламени моя деревня, вижу обугленные трупы моей семьи.



Вижу повсюду смерть.



Я хочу рассказать им об этом и не могу произнести ни звука. Я рисую...все самое страшное я переношу углем на холст и на клочки бумаги. А ведь я умела раньше говорить, я даже знаю, как звучит мой голос, я помню песни, которые пела сама и которые пели мне. Это был мужчина...он очень похож на меня или я на него. Кто он мне? Почему все эти люди в деревне называют меня Чужая и боятся меня?





Их всех пугают мои рисунки ... они вещие. В деревне меня считают ведьмой. Люди боятся, осеняют себя крестным знамением когда я прохожу мимо них. Недавно сына мельника сожрала стая волков...а накануне я нарисовала человека, которого огромные чудовища разрывали на части. Люди сказали, что это я призвала хищников к деревне, накликала беду потому что я ведьма.



Мне страшно, что, рано или поздно, они все возненавидят меня и причинят вред моей семье.





– Анна, беги! Беги! Беги!



Я оборачиваюсь и ветер швыряет волосы мне в лицо. Вдалеке, в вечерних сумерках, на меня надвигаются люди и у них в руках факелы. Много факелов. Я знаю, что они идут за мной.



Я подхватываю длинную, мокрую юбку и бегу, что есть сил. В босые ноги впиваются колючки, ветки царапают лицо, цепляются и рвут на мне одежду. Я слышу голоса все ближе, люди орут wiedźma*1, они размахивают ножами, кольями, вилами. Меня загоняют, как животное, в чащу леса.



Нет, это не моя деревня полыхает в пламени...это я полыхаю, на костре. Они сожгут меня на рассвете. Это мое тело будут лизать языки пламени...Люди не простят мне, что я чужая.



Они бросили меня в глубокую яму и присыпали ее ветками ели. Старый колодец, все еще сырой, с влажными стенами и грязью под ногами. Здесь держат приговорённых к смерти. Много лет назад мне рассказывали об этом, к колодцу боялись приближаться, люди верили, что призраки казнённых преступников бродят здесь по ночам. Я посмотрела наверх и увидела сквозь ветви звездное небо. Сколько часов осталось до рассвета? Они уже принесли ветки и хворост? Установили столб? Меня будут судить? Или сожгут просто так?



Я присела на сырую землю и обхватила колени руками. Мне очень страшно, так страшно, как никогда еще не было за всю мою странную жизнь. Я смутно помню, как появилась в деревне. Обрывочно, кусками. Помню лес, дикий холод, вой волков и снег на моем лице. Помню людей с факелами и их голоса. Кто–то кричал не приближаться ко мне. Потом я проснулась в доме полном людей, мне принесли тарелку супа с куском хлеба, а когда я попыталась заговорить, то поняла, что не могу произнести ни слова. Я только знала, что здесь меня быть не должно, что я была до этого совсем в другом мире…или сошла с ума. Потому что сейчас я нахожусь среди людей в странной одежде, говорящих на другом языке, но тем не менее я их понимала. Даже больше, именно сейчас я слышала свой родной язык, я словно знала его всегда. Я помнила песни на польском.

Моя семья, они любили меня и приняли как родную. Мои неродные братья заботились обо мне. Шли годы, я привыкла к ним, я полюбила эту деревню, я забыла о том, как появилась здесь. Только люди так и не приняли меня, я слышала как они шепчутся у меня за спиной. Как плачет Агнешка по ночам и говорит мужу, что нужно бы отвезти меня в город, подальше от деревни, не то заклюют. Видела, как братья приходят в рваных рубах и в синяках, когда дерутся из–за меня с деревенскими. Я часто промывала ссадины Лешека, после боев. Он не говорил, что дрался потому что сын мельника поливал меня грязью, после того как Агнешка и Василий отказались выдать меня за него замуж. Точнее, я отказалась, а они передали это Патрику–мельнику. Жирному борову, старейшине деревни. Его сын, Джером, ему под стать низкого роста, коренастый, светловолосый. Похож на кабана. Как представлю, что такой будет касаться меня своими короткими пальцами и к горлу тошнота подступает. Я бы за Лешека вышла, если бы не было выбора. Он бы женился на мне. Я знаю. Только теперь никто мне не поможет, даже он. После того как Джерома загрызли волки, а меня обвинили в колдовстве мельник притащил в деревню священника и солдат. Я сбежала в лес, но они нашли меня. Им нужен был виноватый, жертва, кровопускание. Люди ожесточились из–за изнуряющей гражданской войны, голода, притеснений, постоянных налогов, уведенного скота и отобранного урожая. Священник обыскал наш дом вместе с военными и нашли те самые вещи в которых я попала в дом к Агнешке и Василю. Их признали сатанинскими, дьявольскими ритуальными тряпками, мои рисунки изъяли как доказательства того, что я призывала злые силы, замышляя преступления. Агнешке и Василю пригрозили сжечь дом и расстрелять сыновей. Они бы не спасли меня, а я бы и не просила об этом. Я чужая для них. Пусть лучше помолятся за мою душу.



– Анна!

Шепот привлек мое внимание, и я подняла голову, старясь рассмотреть кто там, узнала голос Лешека.

– Анна, лови.

Мне на колени упал сверток с куском яблочного пирога.

– Мама спекла. Поешь.



Снаружи послышался топот копыт, голоса. Лешек исчез, а я вжалась в сырую стену колодца. Кто–то приехал в деревню. Кто–то из знати раз я слышу суету и звуки шагов повсюду.


Прошло, наверное, несколько часов, прежде чем все снова стихло.

– Анна!

Лешек вернулся. Я встрепенулась вскочила на ноги, стараясь рассмотреть его в проеме среди веток и кольев.

– Я в город еду, Анна. К нам некий князь заезжал, ребенка искал. Обошли все дома, Патрик испугался и побежал мешки с мукой перепрятать, в яму у леса, я его выследил, за это ему надерут его жирную задницу. Приведу солдат. Я не дам им тебя сжечь. Будет заварушка, а я вытащу тебя, сестренка. Я люблю тебя, Анна, слышишь?

Я кивнула, чувствуя, как к горлу подступают слезы. Я бы хотела крикнуть ему, что тоже люблю их всех, но не могла, только помахала рукой. К городу несколько часов ходу, а рассвет уже близко. Пешком он не успеет, а лошадей в деревне мало осталось. Почти всех увели солдаты.



ГЛАВА 16





После преодоления портала его скрутило пополам. Казалось разламывает все внутренности и из носа пошла кровь. Заложило уши. Наступила та самая временная прострация о которой говорила Фэй. Это бывает не у всех, но Влад ее почувствовал сполна. В воспалённый мозг, который казалось взорвётся от боли, врывались обрывки фраз и воспоминаний. Слова Изгоя, скрытые и явные упрёки, плач Дианы, севший голос Фэй и проклятая метка, которая вспыхнула на его ладони, как только он выпил крови демона. Горящая плоть и знак раба. Влад сжал дрожащие пальцы, которые свело судорогой и зажал метку, обжигая подушки пальцев, пережидая вызов Асмодея.



Дальше нужно идти пешком, через деревни. Для него достали одежду, подходящую к этому времени, но она превратилась в лохмотья после прохождения портала, который сжигал все, кроме плоти вампира, хотя это и происходило за считаные секунды, но Влад видел, как на нем задымилась одежда. Теперь ему предстояло добраться до поместья отца. Без золота и пешком. Преодолевать расстояния мгновенно он сейчас не мог. Скоро его начнёт мучать голод и придётся охотится самым примитивным методом, который он последний раз использовал более двадцати пяти лет назад. Или животные, или люди. Иначе ему здесь не выжить. Влад попал в то время, когда законы Братства были иными, у вампиров еще не было нового устава Самуила, запрещающего охоту на людей.



К поместью он добрался спустя несколько часов, хотя рассчитывал потратить на это меньше времени. По дороге убил несколько крупных оленей, но этого было ничтожно мало, не насыщало, не давало сил, которые ему понадобятся для прохождения портала вместе с Анной. Перед самой деревней, недалеко от поместья он сделал то, чего не делал веками – он взял вену человека. Одного из лесорубов, отставшего от своих. Погружая клыки в плоть, дрожащего под гипнозом парня, Влад презирал себя и в тот же момент осознавал, что выбора нет, не в этих условиях. Приоритеты расставлены. Огромным усилием воли остановил себя, чтобы не осушить несчастного до конца и положил его у обочины, в надежде, что тот выживет.



В поместье удивились его появлению, оказывается он удалился всего несколько часов назад, но слуги не привыкли задавать вопросов, а Влад окинул их взглядом от которого все внутренне сжались и поспешили выполнять приказы. Влад быстро смыл с себя дорожную пыль, переоделся, борясь с соблазном и ностальгией обойти дом.



Уже через час отряд из десяти ищеек и Королем во главе тронулись в путь верхом. Они прочёсывали деревню за деревней и все безрезультатно. Время шло, каждая минута на счету, да что там каждая секунда. Но никто не видел необычной девочки с сиреневыми глазами и светлыми волосами. Никто не встречал такого необычного ребёнка, чью внешность можно было запомнить. Не оставалось времени для того чтобы искать вместе, пришлось разделится и искать по одиночке, место встречи обговорили за ранее и когда спустя несколько часов, Влад первым вернулся ни с чем им начало овладевать отчаяние. А что если Фэй ошиблась с порталом? Со временем? Все могло быть, ошибки возможны всегда и во всем, особенно со временем, с ним шутки плохи. Время самый безжалостный палач, время умеет ставить на колени и слабых, и сильных, время умеет лечить и калечить оно не подвластно никому, ни одной высшей силе.



Почти все вернулись спустя полчаса, последний ищейка задерживался, и Влад надеялся, что для этого есть положительные причины. Они обошли всю местность в радиусе нескольких миль. Загнали трех лошадей. У них больше не оставалось времени. Если Фэй ошиблась с географическим положением, то у них огромная проблема, потому что Владу нужно вернуться в течении двух часов. Это катастрофически мало.



Последний ищейка показался не один, он тащил за шиворот смертного, волок на вытянутой руке и когда приблизился, швырнул под ноги Влада, прямо к заляпанным грязью и дорожной пылью сапогам.



– Какого черта ты его притащил, Иван? Мне нужна девчонка, а не этот оборванец! – Влад с яростью посмотрел на ищейку, им овладевала бессильная злость, отчаянная и испепеляющая. Шансы найти Анну становились равны нулю.



– Этот польский мальчишка утверждает, что видел такую девочку и что сейчас она стала взрослой, ее должны сжечь на рассвете за колдовство. Лжет сукин сын. Видимо хочет спасти свою шлюху и не знает, как. Да, гаденыш? – Иван пнул парнишку носком под ребра и тот вскрикнул, поднял голову и посмотрел на Влада.



– Я говорю правду, Ваша Светлость. Мы нашли ее в лесу. Шесть лет назад в странной одежде. У нее сереневые глаза и белые волосы. За это ее называют ведьмой. Завтра утром старейшина деревни лично поднесёт факел к хворосту возле столба и сожжёт ее.



Влад нахмурился, рывком поднял парня с земли. Всклокоченные черные волосы и лицо перемазанное грязью, только взгляд открытый и честный. За пять веков существования он научился распознавать ложь в глазах смертных.



– Он говорит, что его сестру зовут Анна, но гаденыш мог подслушать, когда я искал. Мы зря потеряем время. Зря!



Влад не отрываясь смотрел в глаза мальчишки:



– Сколько лет назад?