Покопайтесь в моей памяти

Сухомлинова слушала адвоката, наблюдала за Верочкой, которую она помнила еще девочкой, удивлялась тому, как та из робкой школьницы превратилась в уверенную в себе молодую женщину. Вспомнила адвоката Фарбера и как пыталась угрожать ему, но ничего не добилась. Тетрадочка с записями Галины ей ничего хорошего не принесла.

– Верочка, – обратилась она к Бережной, – у меня к тебе есть вопрос, не относящийся к делу. Мы можем выйти на кухню минут на пять?

Когда они оказались за кухонным столом, Сухомлинова подвинула к себе стоящую на подоконнике сумку.

– Дело в том, что я, как уже говорила, работаю консьержкой. И вот недавно – буквально на днях – убили моего начальника, застрелили недалеко от дома, когда он выезжал на автомобиле… И никто не знает за что.

– Кто ведет следствие?

– Майор Егоров.

Вера кивнула.

– Неплохой следователь. Он на год раньше меня пришел в следственный комитет. Так что опыта ему не занимать. А у вас, как я догадываюсь, есть свои мысли по поводу этого убийства.

– Нет, – потрясла головой Сухомлинова, – мыслей нет. Но у меня есть некая тетрадочка, которую завела уволенная консьержка Галина. В тетрадочку она заносила все, что узнавала о жильцах. Потом она передала тетрадку Тарасевичу, и тот спрятал ее. Потом его убили. Вот я и думаю, что вдруг это как-то связано с записями Галины?

– Вы заглядывали в тетрадку?

– Да, – призналась Елизавета Петровна.

Она достала из сумки тетрадь и протянула Бережной.

– Мне она не нужна, но ты посмотри, может, что-то поможет следователю разобраться.

Вера открыла тетрадку и прочитала негромко первое, что попало ей на глаза.

– К помощнице депутата Барановой, квартира тринадцать, приезжал мужчина со значком депутата Госдумы на лацкане. Предъявил депутатское удостоверение, выданное на фамилию Онищенко. Среднего роста, редкие волосы зачесаны так, чтобы прикрывать лысину. Через два часа он спустился уже без галстука, с красным лицом и с растрепанными волосами…

Бережная усмехнулась:

– Наблюдательная женщина.

– Убитый Тарасевич говорил мне, что Галина служила в полиции и занималась наружным наблюдением. Уже после убийства она была в его квартире, судя по всему, она искала именно эту тетрадку, но я не сказала, что тетрадь у меня.

– Она выглядела расстроенной?

– Я бы не сказала. Мне показалось, что она вообще непробиваемая. Ее уволили за то, что она пыталась шантажировать артиста Вертова, живущего в доме: будто бы он в отсутствие жены приводит дам.

Бережная перелистнула страницу, потом еще одну. Потом закрыла тетрадь.

– Я посмотрю и решу, нужна ли вся эта информация следователю. Может получиться, что просто уведет расследование в сторону, а у Егорова уже наверняка есть какие-то факты и собственные выводы.

– Я следователю уже говорила про наклонности жильца Ананяна и адвоката Фарбера, которые устраивают оргии с несовершеннолетними, а при посторонних даже не здороваются, как будто не знакомы вовсе.

– А почему вы сами не отдали эту тетрадь Егорову? – спросила Вера.

Сухомлинова пожала плечами и все-таки призналась:

– Не доверяю я ему почему то. Он все время давит…

Вера перелистнула еще несколько страниц.

– Хорошо, – сказала она, – я посмотрю, насколько полезными могут оказаться эти записи, и постараюсь помочь Егорову. Сама вряд ли буду заниматься этим делом. Да и кто мне позволит вмешиваться в ход расследования…

На кухню заглянул Перумов:

– Мы уже заканчиваем. Сейчас Анна Владимировна по моей просьбе составляет опись имущества, подлежащего разделу. Там хороший список намечается. И на кругленькую сумму.

– Нам не нужны их деньги, – поспешила заверить адвоката Елизавета Петровна, – нам надо, что мой внук жил с нами.

– Я понял. Но для противной стороны деньги, насколько я понимаю, важнее. Так что у нас на руках будут козыри, с которыми можно торговаться.

Кроме того, Анечка сохранила все справки о своих доходах. Как оказалось, до рождения ребенка и после – почти до самого развода – она получала неплохую зарплату. Но судья Гасанова отказалась приобщать эти документы к делу.





Глава вторая





Они вышли во двор, и Перумов произнес:

– Я давным-давно не хожу в дома своих клиентов. То есть приезжаю, конечно, но именно в дома. Огромные, роскошные, с резной дубовой мебелью и мраморными полами. Вот только в квартиры не захожу, как будто стесняюсь перед их обитателями того, что не бедствую. А ведь сам когда-то проживал в точно такой, где мы только что были. И ведь был счастлив тогда: свое жилье, работа, нужная людям… Когда приобрел первый автомобиль, то вообще был на седьмом небе от счастья. «Шестерка» кирпичного цвета, который почему-то назывался цвет «коррида»… Накопил, родители помогли, да еще в долг взял. А сейчас у меня «Мерседес» с водителем – и я спокоен, никаких волнений, никакого счастья, как будто все так, как и должно быть.

Он оглянулся и поежился.

– По вечерам уже прохладно. Вот закончится золотая осень, начнутся дожди…

– Вы про судью Гасанову слышали что-нибудь? – спросила Бережная.

– Не только слышал, но и лично знаком. Особых симпатий у меня к ней нет. Могу добавить, что судейская коллегия несколько раз разбирала жалобы по поводу вынесения Аидой Оруджевной заведомо неправомерных решений, которые впоследствии были отменены судами высших инстанций. С Гасановой еще связан анекдот, который знают все судейские города. Однажды у председателя одного из районных судов из машины похитили чемоданчик, в котором не было ничего ценного – разве что судейская мантия. И – о чудо! Злоумышленник был задержан. Состоялся суд, на котором председательствовала как раз Гасанова. На заседании она произнесла пламенную речь, которая наверняка войдет в анналы. Обращаясь к подсудимому, она сказала буквально следующее: «Вас надо судить по другой статье, потому что вы покусились на самое святое. Мантия для судьи – это как погоны для военного, при виде которых другие военнослужащие отдают ему честь. К судье принято обращаться только лишь «Ваша честь». Но вы эту мантию похитили, следовательно, вы обесчестили судью, и вас надо судить по сто тридцать первой статье УК за изнасилование».

– Я слышала эту историю, – сказала Бережная, – но думала, что это выдумка.

– Тем не менее это правда. Но есть вещи, куда более неприятные, может быть. В тысяча девятьсот девяносто первом году Гасанова закончила юридический факультет Тбилисского университета. На момент окончания ей был неполный двадцать один год. Все может быть, вероятно, очень способная была девочка. И вот недавно я встречался в Москве со своим коллегой-адвокатом. Он – грузин и тоже закончил тот юрфак и по стечению обстоятельств все в том же роковом для СССР году. Я его спросил, общается ли он со своей сокурсницей Гасановой, и тот не мог вспомнить не только эту фамилию, но вообще девушку с примечательным именем Аида. Сразу скажу, что заочной формы обучения на юрфаке того университета не было.

– А почему не инициировали проверку?

– Пытался поднять этот вопрос, но дальше разговоров дело не пошло. Добавлю, что у нее есть и второе высшее – в конце девяностых Гасанова закончила как раз заочное отделение экономического факультета сельхозинститута. Кажется, в Ставрополе. В тех краях она проживала тогда и, по слухам, сожительствовала с местным преступным авторитетом Абызовым, участвовала в рейдерских захватах участков земли, которые отжимались у местных фермеров. Там было несколько убийств, а потом застрелили и самого Абызова. После чего Аида Оруджевна срочно перебралась в наш город. По документам она русская, но уверяет, что фамилия и, соответственно, отчество ей достались от отца, которого она совсем не помнит.

– Более чем полная информация, – оценила Бережная.

– За что купил, за то и продаю, но вы перепроверьте на всякий случай. Потому что есть еще и сплетни, но о них говорить не хочется.

– А что так?

– Слышал, но не утверждаю лично, что Гасанова присутствует на сайте знакомств под ником «Фея». Вроде того, что ищет, а может быть, искала мужчину для встреч без обязательств. Представлялась как обеспеченная бизнесвумен. В собственности у нее на нынешний день автомобиль «БМВ» «Х6», загородный дом в Лисьем Носу и огромная городская квартира на Константиновском проспекте – это на Крестовском острове.

– Знать бы раньше. Но сейчас ведь иск почти наверняка попадет в руки другого судьи, – высказала уверенность Бережная.

– Кто знает – всякое может случиться. Но теперь мы можем попросить о замене судьи уже на том основании, что однажды она вынесла решение, которое теперь будет оспариваться в Верховном суде. Завтра я отнесу заявление Анны Владимировны в суд, а потом отправлю копию заказным письмом с уведомлением ее бывшему мужу. Вложу в конверт письмо и от себя на бланке моей конторы, в котором настоятельно попрошу, чтобы со мной связались он или его адвокат на предмет урегулирования спора в досудебном порядке. Если он не дурак, то дело решим быстро.

Они подошли к белому «Мерседесу», из которого вышел крепкий водитель и открыл дверь перед адвокатом. Бережная протянула руку Перумову.

– Спасибо.

– Да вы что? – удивился адвокат. – Я перед вами в неоплатном долгу. Спасли мою честь, а уж как Ракитину помогли![2]

Он сел в машину, и «Мерседес» плавно тронулся с места. Вера достала мобильный. Дождалась ответа на вызов и сказала:

– Петя, ты, вероятно, по обыкновению еще в офисе. Пошел бы развеялся куда-нибудь… Да хоть бы и в клуб… Ладно, теперь о деле. Насколько я понимаю, Окунев рядом с тобой. Задание для вас обоих. Разузнать все о судье Аиде Гасановой. В первую очередь проверить законность ее диплома, полученного в тысяча девятьсот девяносто первом году в Тбилисском университете, – это крайне важно… Потом также прошу прогуглить информацию о Федоре Степановиче Первееве. Да, да, бывшем начальнике юридической службы мэрии. И разузнать все о его сыне Филиппе. Как-то так. К утру, надеюсь, у меня будет информация.





Глава третья




Она не надеялась, что у нее на столе будет самая полная информация. Утром, когда вошла в офис, ее встретил Окунев.

– Ну и задали же вы нам задачку, барыня. С Первеевыми разобрались быстро. Там ничего особо криминального. Старший на пенсии, половину года проживает на Кипре, где у него вид на жительство, земельный участок в пол-акра с бассейном и домом. Счета в разных банках, в том числе и зарубежных.

В общей сложности на них около пяти миллионов евро, что почти соответствует его доходам, указанным в налоговых декларациях за последние двенадцать лет. Основной доход получен от дивидендов из прибылей принадлежащих ему предприятий. Земельный участок и дом не вписываются в доходы, но оформлены они на его сына. Сын – Филипп Федорович – числится директором консалдинговой компании. Кроме того, он директор компании по промышленной разработке карьеров в Карелии. Но у того предприятия доход нулевой, кроме того, на него как директора неоднократно подавались иски о невыплате зарплаты рабочим. Иски отзывались, потому что задолженность гасилась. На счетах в российских и кипрском банке – около полумиллиона долларов, если считать в американской валюте. Около двух десятков погашенных штрафов от ГИБДД – в основном за значительное превышение скорости. Около года назад младший Первеев сбил пожилого мужчину, который впоследствии подал иск о компенсации потери здоровья и оплате лечения. Рассмотрение дела длилось шесть месяцев. В результате суд обязал Филиппа Федоровича оплатить стоимость лечения, которая составляла двести сорок тысяч рублей. Была подана апелляция, в скором времени отозванная пострадавшим. Дело по соглашению сторон было закрыто.

– Случайно не судья Гасанова рассматривала дело?

– Именно она, – кивнул Окунев. – По этой судье много чего нарыли. Во-первых, в списках студентов Тбилисского юрфака ее нет. Да и сама она не была прописана в то время в Тбилиси. Она появилась в том городе лишь год спустя, когда вышла замуж за гражданина Павлиди – уроженца Ставропольского края. Но с ним она прожила недолго. Гражданин Павлиди выехал на постоянное место жительства в Грецию, а Гасанова рванула на Ставрополье. Там почти сразу поступила на заочное отделение университета и тогда же устроилась на работу помощником судьи, предоставив диплом о высшем юридическом образовании…

– Справки обо всех троих составили? – спросила Бережная.

– На столе в вашем кабинете, – ответил Окунев.

– Я посмотрю, если будут дополнительные вопросы, вызову.

Войдя в кабинет, она сняла пальто, подошла к столу и опустилась в кресло. Взяла справку по Гасановой. То, что говорил Перумов о ее связи с преступным авторитетом, подтвердилось, кроме того, Аида Оруджевна отчитывалась перед краевой судейской коллегией по некоторым своим решениям об установлении прав собственности на земельные участки, которые потом были упомянуты в деле о рейдерских захватах. Объяснения ее удовлетворили комиссию, но судья Гасанова срочно перебралась в Северную столицу. Почти сразу она появилась на сайте знакомств, где и находится по сей день. Меняются только фотографии и ники.

Ознакомившись с материалами, Бережная набрала номер адвоката Перумова, и тот сообщил, что с утра пораньше отправил письмо Первееву-младшему. Отправил не по почте, которой адвокат не совсем доверяет, а курьерской службой. Курьер уже связался с ним и доложил, что письмо вручено под роспись. Письмо получил лично Филипп Федорович.

Бережная достала тетрадку, которую накануне ей передала Сухомлинова, и начала изучать записи. И сразу обнаружила факты, на которые не обратила внимания Елизавета Петровна, но которые наверняка заинтересуют следствие.

Вера открыла справочник Управления городского следственного комитета. Набрала телефонный номер кабинета Егорова. Шли долгие гудки, но никто не снимал трубку. Тогда она позвонила на его мобильный номер. И снова никто не отзывался. Тогда она послала эсэмэску. «Отзовись, это Бережная». Не прошло и минуты, как он перезвонил.