Полет ворона

– Они послужили ещё одним подтверждением, – нехотя отвечает он. – Я лишний раз убедился в своей правоте…

– Подтверждением? Простите – чего?

– Того, что это были вы. Вы ведь всегда действуете одинаково…

– Во-первых – не всегда. В чём вы только что могли убедиться. Во-вторых… Насколько я в курсе, наша группа в данных краях – первая. Ранее сюда доходили только торговые караваны. Которые, кстати, идут только по дорогам – и под неусыпным наблюдением княжеских дружинников.

Эти и вправду так. За нами постоянно смотрят в три глаза. Издали – но со всем прилежанием.

– Это не так!

– Это – так! Я – не последний человек в Старопетровске. И о каких-либо выходах сюда знал бы наверняка! Так что – рассказывайте…

Он ещё раз хмуро на меня смотрит.

– Что ж, извольте! Вы ведь вели переговоры с одним из работорговцев?

– Вёл.

– И предложили ему, так сказать, шанс… В поединке с вашим человеком купить себе право уйти. Без оружия и патронов – но живым.

Пожимаю плечами.

– Было такое. Для меня основная цель заключалась в том, чтобы дать время своим людям на выдвижение. Главное – чтобы работорговцы не начали уничтожать заложников. Мне надо было заболтать этого типа, а чем – не столь важно.

– Но вы дали бы ему возможность уйти в случае выигрыша?

– Во-первых, вряд ли бы он выиграл – наши парни мало похожи на кисейных барышень. Во-вторых, и это самое главное, работорговцы никогда не дадут согласия на такие условия. Они все трусы, и вступить в бой с равным или превосходящим противником… это не для них.

– И всё же? Вы дали бы им уйти?

Вот же упорный дядя! Но зачем-то ему это нужно…

– Ну мы своё слово держим. Главное тогда было – спасти заложников.

– То есть, – нефтяник кивает на стоящие позади него автомобили, – и в данной ситуации возможен такой же выход?

– В данной – нет. У нас все козыри на руках, так зачем же огород городить?

– И всё же? Ну чисто теоретически?

– У нас вообще нет такой практики – решать подобные вопросы в личном поединке. Слава богу, дебильных боевиков ноне по телевидению не крутят – за отсутствием оного. Ставить под угрозу проведение спланированной операции? А за каким, простите, хреном? Мы больше полагаемся на точный расчёт, нежели на индивидуальную выучку одиночного, пусть и умелого бойца.

– И принять победителя в таком поединке в свои ряды вы тоже не предлагаете?

Что ему в уши напели? И кто?!

– Милейший, а вы хоть представляете себе, кто мы такие? Вы что же, полагаете, что к нам – вот так, запросто, может прийти и уйти любой желающий? Что такое Город – вы вообще знаете? То, что у нас отравлено всё – земля, вода и воздух – можете себе представить? Никто из нас не может быть уверен в том, что проживёт ещё год или два. В любой момент может вскрыться какой-нибудь жуткий сюрприз – и тогда кранты всем!

– Но к вам же приходят новые люди!

– Сами приходят. По своему собственному желанию, чётко осознавая все плюсы и минусы такого решения. Да, на нас не нападёт никакая шальная банда. А украсть «химика» на продажу… – качаю головой. – Всей моей буйной фантазии не хватит, чтобы представить себе такого покупателя! Мы именно потому так жестоко мстим за покушение на жизнь любого из жителей Старопетровска, что нас мало! И каждый, понимаете ли вы, каждый человек для нас бесценен! Свой, разумеется… на всех прочих это не распространяется.

Зонов некоторое время молчит.

– А если я… Если я приведу свидетеля?

Устало вздыхаю – вот же упёртый мужик!

– Свидетеля – чего? Или кого?

– Он может многое рассказать…

– Хрен с ним – ведите. Надеюсь, в город за ним ехать не потребуется?

– Нет. Он здесь, со мной…



– …и тогда они столкнули всех в яму. Ещё живых. И Вальку тоже, он в живот был ранен – его ножом ударили. А этого… ну который по ним стрелял и потом с ножом нападал – ему тоже ноги прострелили. И в эту же яму спихнули. Постояли вокруг, смеялись и вниз чего-то бросали. Камни, наверное… Потом землёй закидали и ветки сверху положили. Чтобы не нашли… А опосля этого ушли. Но недалеко, я их слышал. – Худощавый парень перевёл дух. – Долго они там ещё ходили, да… Я к яме только на следующий день подобрался. Лопату на дороге подобрал, постарался её раскопать. Только все уже мертвыми были. Думаю, что их живыми ещё зарыли…

Он замолкает и проводит по пересохшим губам языком.


Протягиваю ему фляжку, и парень автоматически пьёт. Похоже, он не понимает, что именно в ней сейчас налито. Водка или вода – навряд ли рассказчик это заметит. Волосы у него совершенно белые, поседевшие. И это странно контрастирует с тёмной полоской усов.

– Я Вальку вытащил… но он тоже уже не дышал. Идти трудно было, нога болела очень. Мне в самом начале боя её прострелили. Не мог я ещё и его тащить! Тогда снова в яму положил. Землёй от зверя присыпал, даже камней сверху набросал. Да и пошёл…

– Он добирался до нас почти неделю. Не дошёл, свалился по пути. Его дружинники подобрали, совсем был плох, бредил. Тогда и ногу ему отрезали – ничего уже сделать было нельзя. Пока в себя пришёл, пока рассказал… – качает головою Зонов. – Словом, на место боя мы пришли только через две недели. И ничего уже там не было – даже могилы не нашли.

– Как это?

– Вот так! Видать, заметил кто-то его раскопки. Яма – была. А вот тел в ней уже не имелось. Зато телеги разбитые нашли, гильзы… И всё!



Однако… Какие тут страсти-мордасти происходят!

– Ну а мы тут при чём? С какого бодуна вы решили, что это дело наших рук?

– А вот с такого! Что ты этому работорговцу предложил? Да и, кроме того… – нефтяник поворачивается к парню. – А ты чего умолк?!

– Так… – прокашливается тот. – Было ж видно, что это «химики»!

– Это, – изумляюсь я, – каким образом-то? На лбу надписи имелись? Или шевроны на форме?

– Нет… не было шевронов никаких. Но и по лицам же всё можно было понять!

– Э-м-м… Как?!

– Ну… – смущается парень. – Там шрамы всякие имелись… язвы опять же… Видно же, что народ не шибко здоровьем крепок. У вас же там отрава везде, и все про это знают! Оттого и злые, потому что больные да увечные!

Похоже, что Зонов тоже в это верит. Ладно… будем пояснять!

– Вот что, любезный… Склероз тебя не посещал ещё? – поворачиваюсь я к нефтепромышленнику. – Этот – ладно, молод ещё, многого не знает. Но ты ещё должен же старые времена помнить!

– Не жалуюсь, – сухо отвечает он. – Нет у меня никакого склероза.

– А раз так, то вспомни – чем отличается боевой вирус от всякой прочей отравы? Уточняю – не просто боевой, который всех потравить должен, а тот, что для своего войска предназначается.

– И чем же? – не врубается пока собеседник.

– А тем, что не должен он своему носителю сильно вредить! Язвы и прочая фигня тут не катят, они боевые возможности солдата сильно ограничивают. Вот чтобы всякую злобность повысить – это завсегда! Болевой порог понизить, да, чтобы меньше жрал – опять же не помешает. И всё такое в этом духе.

– И?

– В Старопетровске как раз и бахнули ёмкости с подобной дрянью. Да в изрядном количестве! Много ли лично ты увечных да немощных «химиков» видал?



Нефтяник призадумывается. Сильно сомневаюсь, что он ответит утвердительно.

Да, не все наши жители представляют собой боевые машины повышенной злобности – химия тоже не на всех действует одинаково. Но тех, кто внешне выглядит хилым и немощным или просто не чувствует за собой достаточно сил, чтобы выходить из города, никто никуда и не пошлёт. Вот и складывается обманчивое впечатление, что мы все только что ломы зубами не перекусываем.

Это далеко не так, но в данном случае подобное заблуждение играет мне на руку.

– У нас у всех тут, – стучу себя по груди, – самый невероятный коктейль из всяческих боевых смесей. Тут тебе и злобность, и повышенная выживаемость, да и вообще чего только не имеется… От человека к человеку это уже не передаётся – медики постарались. Однако город – тот по-прежнему ядовит. Но вот чего эти штуки точно не делают – так это всяческих язв и болячек от них не бывает. Ибо солдат должен быть крепок! И вынослив! А кто этого достичь не смог – тот давно уже кони двинул…

Аргумент!

Наша свирепость в бою давно уже стала общеизвестной, а нечувствительность к боли и то, как мы переносим некоторые ранения, – поводом для неприкрытой зависти. Знали бы вы, какой ценой всё это достигается…



– То есть… – задумчиво чешет подбородок мой оппонент, – ты хочешь сказать…

– Не там ищешь! Это не мы – зуб даю! Что обоз перевозил?

– Запчасти к промышленному оборудованию – мы завод собирались восстановить. Препараты всякие – для той же цели.

Момент!

– Вот что… отправь-ка ты этого страдальца восвояси, – киваю на свидетеля. – Ему тут сейчас с нами сидеть смысла нет. Пусть отдыхает…

А на самом-то деле я просто не хочу при нём разговаривать. Ибо есть вещи, которые посторонним лучше не знать!

По знаку Зонова двое его парней уводят одноногого.

Проводив его взглядом, достаю из полевой сумки (которую мне только что притащили из моего фургона) лист бумаги. Кладу его перед собеседником.