Полное оZOOMление

– Ой, а что взгляд такой нерадостный? – рассмеялась тренер. – Так, еще раз, чтобы закрепить успех! Сима, помоги маме встать. Нет, пусть сначала ровно встанет. Что, не может? Ну, поставь маму на ноги. Да, и потом проследи, чтобы упор в мостике на руки был и локти прямые. Ну помнишь, как вы малышкам показываете.

Сима присутствует на всех моих тренировках – с энтузиазмом подкручивает бедро, держит руки и раздвигает мои бедные ноги в поперечный шпагат. Уверенно и без всякой жалости придавливает мое бедро коленом и еще и руку куда-то назад умудряется выкручивать, потому что у меня подмышки, оказывается, недостаточно гибкие. Господи, зачем мне гибкие подмышки? В последнее время дочь с тренером мной недовольны – я перестала прогрессировать. Застряла в одной точке, и дальше никак. Они уже отобрали у меня спасительные кубики, на которые я могла опереться. Заставляют скручивать ковер, чтобы ноги по паркету активнее разъезжались в стороны и я бы не цеплялась из последних сил за ковер пальцами ног.

Каждый раз я с ужасом гадаю, что они еще придумают, чтобы добиться от меня результатов.

– А вы попробуйте глаза закрыть, – предложила Юлия Владимировна. – Мне кажется, у вас психологический страх.

– Может, у меня физический барьер? Может, это мой максимум?

– Сейчас проверим. Закрывайте глаза. Сима, давай, наступи маме на попу. На левую попу!

Конечно, я знала, что есть понятие «обе попы собираем!», теперь выяснилось, что попы бывают правыми и левыми.

– Ну вот! Никакого барьера! Ниже стало! – радостно воскликнула тренер. – Теперь будем сидеть по пять раз, и последние два с закрытыми глазами!

– А вы мне расскажете, что после козявочки? – спросила я.

Зачем, зачем я это спросила? Юлия Владимировна считала долго, просто невыносимо медленно. Деееевяяяяять на сооопеелькее, деееевяяяяять на коооозяяяяявочкееее… Сима задрала мне руки так, что я сразу после окончания тренировки собиралась ехать в травмпункт.

– Сим, сколько там сантиметров осталось? – спросила тренер.

– Много, – ответила дочь.

– Сверни мамино правое плечо посильнее, ага, вот так, – руководила тренер действиями дочери.

– Все, не хочу знать продолжение. – Я свалилась со шпагата. – Больше не могу.

– Мам, дальше на слюнке, – пожалела меня дочь, пытаясь собрать мои ноги в то положение, из которого я смогла бы встать.

После каждой тренировки Сима мне ласково говорит: «Привет», поскольку я не понимаю, где нахожусь, который час и что это вообще было? В этот же момент она просит меня заказать новую игрушку, булавы, как у тренера, синтепон, который закончился и срочно нужен для поделок. Я соглашаюсь на все и сразу, поскольку мое сознание все еще пребывает в стадии «козявочки» и «сопельки».

Впрочем, дети на вечерней тренировке страдают не меньше меня. Тренеры придумывают все новые задания.

– Так, теперь подошли все к стене, – призвала детей Юлия Владимировна.

– А у меня нет стены! – объявила Полина.

– Ты что, в шалаше живешь? Или с соседями? – удивилась Юлия Владимировна. – Дверь у тебя есть?

– Дверь есть, – призналась Полина.

– Ну вот тебе и стена!

Застонала не только Полина, но и остальные девочки, которые тоже решили, что у них в доме нет стен.



Проснулась утром с дикой ломотой в суставах. Или в костях. Или в мышцах. Во всех частях тела все ломило. Я перепугалась: ломота – один из явных признаков коронавируса. Пошла нюхать кофе. Вроде бы чувствую запах. Поняла, что проголодалась, и залезла в холодильник – там, кажется, оставался кусок домашнего сыра. Откусила. Пришлось отплевываться и мыть язык – сыр давно пропал. Зато успокоилась – вкусовые рецепторы не отказали, а даже обострены. Заодно вспомнила, как Сима на вчерашней тренировке тянула и давила меня одновременно, чем и объяснялась ломота в членах.

Решила помыть окна, чтобы как-то разнообразить свой быт. Помыла в кабинете мужа и в гостиной. Естественно, через пару часов начался дождь и поднялся сильный ветер. Следующим утром я разглядывала прилипшие к стеклу с обратной стороны трупы насекомых. Кто-то из бедных мушек распластался целиком, от кого-то осталось одно крыло. Кажется, я насчитала штук пятнадцать ног. Вид из окна, точнее, на окно, настроение не улучшал.

Василий тоже ходил сумрачный. В очередном туре интеллектуальной игры их команда проиграла, заняв третье место, хотя претендовали на первое.

– Нет, ну как? – возмущался сын, расстроенный поражением.

– А на чем сломались? – поинтересовалась я.

– Бетховена с Чайковским перепутали!

– Ну да, это сильно, – признала я. – А какой вопрос был?

– Звучал отрывок из музыкального произведения. Надо было назвать композитора. Ну и друг сказал, что это похоже на гимн Евросоюза. Вот мы и ответили: Бетховен. Он же гимн написал.

– Васюш, прости, конечно, но Бетховен, насколько я помню, написал оду «К радости», которая и стала гимном Евросоюза. А правильный ответ какой?

– Чайковский. Сад какой-то.

– Может, Садко? Но тогда это Римский-Корсаков, – предположила я.

– Мам, у меня все-таки есть начальное музыкальное образование! Я знаю, что «Садко» – это опера, а не сад какой-то, – возмутился сын.

– Слушай, ну у меня среднее музыкальное образование, но я не помню никакого сада у Чайковского. Может, из романсов что-то? Сложный ведь вопрос, – рассуждала я.

– Да уже не важно! Выиграли всего две тысячи рублей на шестерых! Кстати, а кто из поэтов сказал, что «лучшие мужчины – это женщины»? – уточнил сын, глядя в истерично мигающий экран телефона.


– Не помню, если честно, загугли. Может, кто-то из шестидесятников?

– Ага, Евтушенко.

– Тоже из интеллектуальной игры?

– Нет, это первокуры помощи просят. Им по русскому задали написать сочинение на тему «Лучшие мужчины – это женщины», вот они и офигевают. Кафедра русского совсем с ума сошла.

– Ну пусть напишут про феминизм. Хотя я не припомню, чтобы Евтушенко так уж рьяно отстаивал это движение. Это здорово на самом деле. Вы поддерживаете первокурсников, старшие для вас выкладывают лекции и семинары. У нас такого в институте не было. Да и тем для сочинений таких не встречалось. А жаль. Интересно же. Да, когда у тебя будет время, поможешь мне? Надо сделать аудиозапись, и для этого нужен микрофон, а я не знаю, какой и где их берут.

Меня попросили записать собственный текст. Точнее, целую книгу. Поскольку все работали дистанционно, соблюдая самоизоляцию, не имелось никакой возможности сделать запись в профессиональной студии.

Если честно, я сначала обрадовалась. Ну кто лучше меня, автора, прочтет собственный текст со всеми нужными интонациями и нюансами? Конечно, я согласилась, не понимая масштабов бедствия.

Для начала мне потребовался микрофон, поскольку записывать аудио надо было на компьютер, а не на телефон. Вася заказал для меня микрофон в проверенном музыкальном магазине, где покупал себе гитару и все сопутствующие товары для музыкантов. Микрофон доставили. Выяснилось, что штатив к нему приобретается отдельно. Я нашла вазу с достаточно широким горлом и удобной высоты и засунула в нее микрофон.

Начала читать и расхохоталась. Все-таки микрофон в вазе и я перед ним – это полный дурдом. Начитала небольшой кусок, отправила. Пришел ответ – читать медленнее, делать паузы между предложениями, не сглатывать слюну, если оговорилась – перечитать предложение. Еще желательно для удобства работы с записью хлопать линейкой по столу в тех местах, где я оговариваюсь.

Попросила у Симы линейку. Пыталась хлопать. Но у меня очень плохо с координацией. Настолько, что даже тренер Юлия Владимировна сдалась. Если нужно делать волну руками на четыре счета, а стопами работать на каждый – я вообще не могу собрать ноги с руками и головой. Как сказал бы Симин одноклассник Сева, «координация – мое второе имя». Я могу исполнять лишь одно действие – или хлопать линейкой, или читать.

Начала читать медленнее, делая паузы. Пробный кусок вроде бы приняли. Хотя я думаю, все дело в том, что других вариантов, кроме моего прочтения, у звукорежиссеров и ответственных за аудио не имелось. Или автор с признаками то ли хронического бронхита, то ли астмы, то ли с последствиями коронавируса, но в любом случае – с больным и хриплым голосом, или вообще никакой записи.

Я читала увереннее, почти все слова произносила с первого раза. Ну хоть дефектов дикции у меня нет, и на том спасибо. Но почти часовую запись отвергли решительно и категорично. Мне переслали пожелания звукорежиссера, которые я должна была учесть при исправлении. Ну это как разговаривать с моим сыном про физику или со мной – про количество страниц в авторском листе и число знаков в странице текста и корректорские знаки.

«Очень много артефактов, щелчков, «выкусывания» звука. Можно придумать поп-фильтр – чулок перед микрофоном, тогда задуваний (взрывного «п») не будет».

Артефакт я знала лишь в одном значении и не подозревала, что есть и другое, применяемое в звукозаписи. Что такое «выкусывание» звука – понятия не имела, как и про то, что такое поп-фильтр. Поняла, что у меня какое-то особенно взрывное «п». Про чулок тоже поняла. Нашла свои парадные чулки, которые надеваю раз в пять лет, и натянула один на микрофон. В комнату вошел сын, уставился на чулок, в который я засунула микрофон, и решил, что мать точно сошла с ума.

– Мам, вряд ли это так работает, – заметил Вася.

– Ну да, слишком просто как-то, – согласилась я.

Загуглила про поп-фильтры. Очень популярный запрос оказался. Успешно заменив штатив вазой для цветов, я ввела запрос: «Как сделать поп-фильтр своими руками из подручных средств». Супер – есть и описание, и картинки, и мастер-классы. На первом попавшемся видео умелец делал подставку под этот фильтр из конструктора советских времен. Раньше из таких запчастей мальчики в детских садах танки и тракторы собирали.

Тогда я решила поискать что-нибудь понятное для девочек. Нашла. Требуется взять пяльцы для вышивания, натянуть на них старую колготку, обрезать по кругу, установить перед микрофоном, и, собственно, все. Пяльцы у нас в доме, конечно, имеются. Но все они – дочкины и задействованы. Сима увлеклась вышиванием крестиком и сейчас вышивает крыло феечки. Отобрать пяльцы у ребенка даже ради поп-фильтра я как мать не могла. Порылась в запасах и поняла, что старых колготок, которые не жалко, у меня нет. Все очень нужные, даже если старые. Ну где я сейчас найду идеальные колготки? Когда магазины откроются? Колготки предлагалось натянуть не только на пяльцы, но еще и на проволоку, согнутую в круг. Вот чего-чего, а проволоки в моем доме не нашлось. Я продолжала изучать вопрос и наткнулась на запись эксперта о том, что поп-фильтр без ветрозащиты – вообще «не але». Нужно обязательно делать ветрозащиту. Дальше шла цитата. Своими словами я повторить это не в силах, поэтому привожу авторскую версию: «Сделать вполне приличную ветрозащиту для микрофона, поп-фильтр, в домашних условиях совсем несложно. Берем верхнюю крышку от упаковки матриц на шпинделе, обрезаем острым ножиком или большими ножницами до нужной ширины. Затем прикручиваем сбоку толстую проволоку…»

Ну слава богу. Как мы уже поняли, у меня в доме нет ни толстой, ни тонкой проволоки. Это означало, что мне не придется выяснять, что такое «матрицы на шпинделе».

Наверное, я бы нашла подходящий вариант «поп-фильтра своими руками, выкройка для начинающих, просто и быстро, в домашних условиях, из подручных средств, все секреты в одном видео, легко и просто» и так далее. Но тут я поняла, что у меня безумно болит голова. Просто разрывается. Я решила, что такое действие на мой многострадальный мозг, лишенный интеллектуальной пищи, оказали загадочные шпиндели. Или капибары с поп-фильтрами наложились на Энди.

Со мной всегда так. Если я помыла окна (машину), через два часа на ясном небе без единого облачка появляются грозовые тучи и мне приходит сообщение от ФГБУ «Центральное УГМС», что бы эти аббревиатуры ни значили, о надвигающемся штормовом ветре и ливне и о том, что я должна быть внимательна и осторожна и не ходить под шаткими конструкциями. Да я в условиях самоизоляции ни под какими конструкциями ходить не могу! Помыла окна – получай налипшие части тел несчастных мух, бабочек и ос. Помыла машину – тут же облетит яблоневый цвет или тополиный пух и вся машина покроется мехом. Я не шучу – сто раз возвращалась на мойку в меховой машине.

Так случилось и сейчас. Только я решила развить собственные таланты, расширить горизонты возможностей, попробовать себя в новой, неизведанной области, почувствовала себя практически актрисой, как мне тут же прилетело от окружающей действительности.

На пятнадцатом этаже начался ремонт. Капитальный. Новые хозяева, купившие квартиру, решили не оставлять от прежней планировки ни единой стены, поэтому целыми днями сверлили, стучали, били, снова сверлили. Старшая по подъезду решила призвать новых хозяев к соблюдению режима сверления, для чего повесила опросник у консьержки – есть ли в подъезде грудные младенцы и дети-дошкольники, которые спят днем? «Тихий час» – святая традиция. Младенцев не нашлось, а дошкольники все уехали на дачи. Но старшая по подъезду вывесила новый опрос – есть ли пожилые люди, которым необходим дневной сон, жильцы, страдающие мигренями, гипертонией и прочими болезнями? Таких нашлось с избытком. Старшая по подъезду вызвала участкового, предъявила список больных и спящих и направилась в квартиру. На первом этаже появилось объявления, что сверлить теперь будут согласно графику – с десяти до двенадцати утра и с четырех до шести вечера. В субботу – с одиннадцати, воскресенье – выходной.

Я, конечно, обрадовалась. Но, как оказалось, рано. В шесть вечера, когда заканчивался долбеж дрелью, у дочки начиналась тренировка. До восьми, а иногда и до восьми тридцати вечера в нашей квартире могли звучать только голоса тренеров, и ничьи больше.

Утром, как выяснилось, я тоже ничего не могу записывать. Из-за дрели рабочие совещания мужа перенесли на двенадцать, и длились они до двух. После чего у меня начиналась тренировка, которую я не готова была променять ни на какую аудиозапись. В девять вечера у Василия начинались его интеллектуальные квизы, то есть битвы, игры, и он орал так, что я слышала через две – нет, целых три – двери.

Меня опять просили читать медленнее, и я не могла объяснить, что медленнее могу, конечно, но обстоятельства не позволяют. У меня есть ровно тридцать минут относительной тишины, а потом в доме опять начнут сверлить, шуметь, кричать, ронять посуду. Не говоря уже про соседей.

Конечно, для полноты картины в подъезде сломался домофон. И если кто-то заказывал доставку пиццы, то на звонок домофона отвечали сразу двадцать квартир. В режиме онлайн все обсуждали, кто что заказывал. Иногда на пиццу, например, претендовали сразу три квартиры.

Бедная консьержка тетя Галя чуть не плакала. Да, она уже вызвала мастера по ремонту домофона. Но мастер жил в Подмосковье и не мог оформить себе пропуск на въезд в Москву. Так что мы дружно, всем подъездом, принимали доставку, разбираясь, кто ждет туфли, кто спортивный костюм, кто еду. Первые пару дней это оказалось даже полезным – я узнала, кто где что заказывает и у кого служба доставки работает быстрее. Потому что мне, которая ничего не ждала и ничего не заказывала, звонили первой. Отчего-то домофон в нашей квартире реагировал на посторонние вызовы быстрее всех остальных.

Звук домофона я отключила. Но тут наш сосед решил расстаться со своей, так сказать, почти женой, и они без конца выясняли отношения. Как правило, с помощью двери на лестничной клетке. Дверь хлопала так, что я подскакивала от неожиданности. Они хлопали, ссорились, мирились, а я сидела перед микрофоном и ждала, когда уже они перестанут бахать дверьми.

Когда мастер добрался до Москвы и починил домофон, когда сосед помирился с почти женой и они решили сыграть свадьбу в онлайн-режиме, а отметить в Zoom’е. Когда рабочие с пятнадцатого этажа под угрозой смерти и пыток со стороны соседей начинали сверлить строго по времени, а не на пять минут раньше положенного и не на десять минут позже. Когда сын перестал орать на своих интеллектуальных квизах, а дочь – рыдать на провисах в шпагатах. Когда я нашла идеальное время для записи, обстоятельства опять оказались сильнее меня. Стал практически невыносимо и отчаянно противно скрипеть мусоропровод в дальнем коридоре лестничной клетки. Если кто-то желал выбросить мусор, мусоропровод отзывался протяжным стоном. Закрывался он с усилием и особым страданием. На записи все это фиксировалось прекрасно – я специально прослушала.

Машинного масла в моих запасах не нашлось. Поэтому я пошла смазывать крышку мусоропровода обычным, подсолнечным. Макала бинт в чашку с маслом и промазывала. Поймала себя на мысли, что если не мир, то я точно сошла с ума. Впрочем, сосед, вышедший вынести мусор, судя по выражению его лица, был со мной полностью согласен.





Эпистолярный жанр, или Когда не осталось слов




Опять начали сдавать нервы. Нестерпимо хочется кого-нибудь убить. Например, звукорежиссера, который, видимо, решил заняться моим образованием и даже задает домашку: «Попробуйте писать с меньшим битрейтом». Кто такой этот битрейт?!