Последний защитник для альвы

— Что ты будешь делать теперь? — осторожно спросила она.

— Какое это имеет отношение ко мне? — бросил Эйрик через плечо.

— Это ведь Бирна пыталась выжить тебя? А теперь, когда ее нет, возможно, ты мог бы поговорить с отцом…

— Ты хочешь во дворец? — холодно спросил он. Так холодно, что Ивен стало не по себе.

— Ты мог бы… — начала осторожно.

— Нет! — рявкнул так грозно и страшно, что Ивен сжалась. — Я не вернусь туда!

Ивен зажмурилась, отвернулась.

Она ведь… она ведь не хотела ничего такого. Не ради денег, не ради хорошей жизни, просто, может быть… Помириться с отцом?

Перестать убегать, наконец.

Разве это так плохо?

К глазам подступили слезы.

Ивен очень старалась не заплакать, не подать виду.

Эйрик обернулся.

Сам смутился своей резкости.

— Прости, — сказал он. Подошел, обнял ее за плечи. — Прости, Ивен. Я просто не могу вернуться туда. Совсем не могу.

— Хорошо, — тихо сказала она. — Мы просто уедем…

Эйрик тяжело вздохнул.

— Прости… Со мной, наверно, очень тяжело, да? — сказал он. — Но я, правда, не верю, что из этого может что-то выйти. Я не вернусь. Отец сказал, что если я, хоть раз, появлюсь во дворце, он меня повесит. И он это сделает. И дело даже не в том, что я боюсь. Я просто не вижу смысла. Я не стану проситься назад…

Гордость. «Не стану проситься».

Проще умереть. (21504)

Он всегда был таким.

Он стоял сейчас нахмурившись, стиснув зубы, словно ожидая ее решения. Словно ее решение могло хоть что-то изменить.

— Хорошо, — сказала Ивен.





Глава 28




Проклятая гордость.

Домой он вернулся уже в темноте. Полдня шатался по всему городу из конца в конец, без всякой цели. Солнце пекло нещадно, хотелось пить, но вода в городе только за деньги, а в карманах пусто. Кружилась голова. И лишь в сумерках домой — так будет проще, меньше расспросов. Долго стоял на улице, у прохода в общий дворик, прислонившись плечом к стене, ждал, все высматривал соседей, ждал пока все уйдут.

Какая уж тут гордость? Дурь одна.

Никаких приветствий. И быстро, вдоль стены, и по лестнице наверх. Не бежать, конечно, не прятаться, просто сделать вид, что устал на работе и хочется поскорее добраться к себе.

Ступеньки скрипели нещадно.

Со двора, оттуда, где кухня и печь, одна на пять хозяек, доносились женские голоса. Звонкий смех Ивен.

Ивен здесь нравилось.

Острова. Арнгунн.

Они добрались сюда в середине весны, а теперь уже лето в разгаре. Кучу денег отдали капитану торгового судна, чтобы их взяли на борт. Брать не хотели, говорили, что альва в море — к беде, но удалось уговорить, заплатив втрое. Кучу денег за дом — заплатили аренду до осени, а там будет видно. Отложили на следующий раз, и до следующей весны еще хватит… Не совсем дом, конечно, крошечную комнатку с отдельных входом и занавеской вместо двери, широким балконом, где можно обедать вдвоем. Но общим двором и кухней. Дрова здесь дороги, даже не дрова, а сухой хворост, который мгновенно вспыхивает и быстро сгорает. Вода еще дороже.

Здесь многие так жили.


Ивен сначала стеснялась кучи людей вокруг, одной здесь почти не остаться. Боялась выходить из дома без мужа. Но потом привыкла. В общей пестрой многоголосой толпе на нее не обращали внимания. Здесь были черные, как смоль, кадарийцы, увешанные золотом, звенящие на каждом шагу. Были сереброволосые танцовщицы из Йи-Тира, тоненькие, словно струна, белокожие, едва не прозрачные. Были ундарские воины, мускулистые, голые по пояс, покрытые татуировками с ног до головы. Алаарские наемницы, гордо носящие кудрявые рыжие бороды и кривые ятаганы. Были даже синегубые ведьмы из Тхара, гадающие всем желающим в расписных шатрах. Альва? Да что тут альва?

Эйрик поднялся по лестнице, и за шторку — в дом. Отдышался. Нашел кувшинчик с водой на столе, сделал пару больших глотков. Осторожно налил немного воды в ладонь, умылся.

Сел на пол, прижавшись к ножке стола спиной. Закрыл глаза.

Невыносимо так…

Легкие шаги по лестнице.

— Эйрик, это ты? Вернулся?

Он, молча, поднял на нее глаза.

— Как ты? Устал, да? — она присела рядом, заглядывая в его лицо. — Ты опять подрался, да?

Эйрик отвернулся. Хотел было даже вскочить, уйти прочь. Но так нельзя. Лицо разбито, и на рубашке кровь, Ивен снова придется стирать… И все воняет рыбой. Рукав наполовину оторван. Как мальчишка. Даже к работе грузчика в рыбном порту он не способен…

— Подрался, — сказал он. — Меня выгнали еще утром. Не заплатили.

Ивен вздохнула, погладила тонкими пальчиками его по плечу.

— Это ничего, — сказала она. — Потом найдешь что-то еще, деньги у нас есть. До зимы хватит, даже если вообще ничего не делать. Не переживай… Больно, да?

Она легонько дотронулась до ссадины на скуле.

Эйрик сморщился.

— Нет, не больно, уже все…

Дело не в этом.

Ивен долго хмурилась, честно пытаясь придумать, как подбодрить его.

И вдруг, вспомнив, заулыбалась.

— А я сегодня две рубашки продала! — с гордостью воскликнула она, вскочила на ноги, достала с полки небольшую коробочку. — Смотри, сколько заплатили! Та женщина, Укайя, с которой я договаривалась. Очень хвалила. Сказала сначала, заглянуть послезавтра, если рубашки у нее купят, то закажет мне еще. Но я не успела до дома дойти, еще оливки и рыбу купила, как меня девочка с рынка догнала. Говорит, что Укайя просит две с цветами и четыре с птицами! Представляешь! Как только будут готовы — принести ей.

— Ты молодец, — кивнул Эйрик, так искренне, как только мог. Поднялся на ноги.

Стиснул зубы.

— Ты не обижаешься? — осторожно спросила Ивен.

Словно она в чем-то виновата. Словно тут может быть виноват хоть кто-то, кроме него самого.

— Не говори ерунды…

Сам сморщился, вышло плохо и грубо. Вздохнул.

Стащил грязную рубашку.

— Я завтра что-нибудь еще придумаю, — пообещал ей. — Город большой, найду какое-то место.

— Конечно, — Ивен обняла его. Прижалась, едва ли не мурлыкая, так хорошо…

— Осторожно, я весь в этой рыбе, надо было помыться сходить… — он невольно улыбнулся. — Пойти, хоть в море искупаться.

Тут до моря — рукой подать. Если забраться на крышу — можно увидеть.

Досада на самого себя, что не додумался раньше.

— Давай сходим вместе, — предложила Ивен.

Море завораживало ее. Мелкий песочек под ногами, шорох волн, бесконечные, бескрайние просторы воды, чуть зеленоватой у берега, уходящей вдаль густой синевой.

— Давай, — покорно согласился он.

— Но сначала, может быть, поужинаем? Я как раз лепешки испекла. И рыбу пожарила. Хочешь, я сейчас принесу? Пока не остыло.

Эйрик кивнул.

Пусть ужин…

Главное, у Ивен все было хорошо. Все удавалось, все спорилось. Она быстро научилась готовить, разузнав у соседок по кухне все хитрости. За пару месяцев, что они здесь, совсем освоилась в городе, знала, что где купить, где получше и где подешевле. Самозабвенно могла болтать с людьми, словно пытаясь наговориться и повеселиться за всю свою жизнь. Ей не хватало этого дома. Тут проще. Тут никого не волновало, что она альва.