Поток

Высокий зал был переполнен. Здесь царила невероятная смесь возбуждения и усталости. Радости и горя. Половина Равнхова собралась вокруг Хирки.

Ример уселся на верхних ступенях лестницы, ведущей на галерею, и по привычке попытался отодвинуть хвост, но потом вспомнил, что его больше нет. Такое иногда случалось. Тело всё ещё думало, что он на месте.

Затем разрешил себе посмотреть на Хирку.

Она стояла внизу у одного из больших очагов в окружении имлингов. К ней прилип Тейн, который улыбался так, словно собственноручно принёс её сюда. Ярладин обнимал нежданную гостью, как будто та вернулась из Шлокны. Хрупкая девушка тонула в объятиях мужчины, похожего на быка. Хлосниан, облачённый в выцветшую красную мантию, тоже протиснулся через толпу, подошёл к Хирке и похлопал её по щеке. Заклинатель камней что-то бормотал, но в шумном зале Ример ничего не расслышал.

Инге и один из одетых в синее слуг безуспешно пытались остановить собравшихся у дверей имлингов. Все желали увидеть Хирку вне зависимости от того, знали они её или нет.

Имлинги любили её. Имлинги и трупорождённые… Вероятно, люди тоже. Её любили в трёх мирах. А те, кто никогда с ней не встречался, пришли из-за слухов. Рыжеволосая девушка, которая привела набирнов в Равнхов.

Вопросы сыпались градом и звучали с оттенком страха. Имлинги хотели знать, находится ли их город в осаде, откуда пришли слепые, сколько воинов погибло. И расположатся ли опасные гости внутри городских стен?

Пока трупорождённые разбили лагерь наверху, возле ледника.

Эйрик постепенно терял терпение. Кособокий, в тяжёлых кожаных доспехах хёвдинг взобрался на стол, который только чудом не развалился под великаном, и проорал, что все получат ответы, но сперва, чтоб их всех разорвало, воины должны смыть кровь со своих бород.

Имлинги нехотя потянулись к выходу из зала. Инге закрыл дверь за последним из них и на всякий случай прислонился к створке. Воины начали снимать с себя доспехи и обувь. Слуги в синей униформе собирали вещи и выносили из зала, морща носы. Крепкий запах разлетался по помещению. Потные ноги, потные тела и ещё что похуже.

Внезапно стало понятно, насколько все измотаны. Тейн облокотился на очаг, и улыбка сына хёвдинга больше не казалась самоуверенной. Инге опустился на пол у дверей. Другие усаживались возле массивных деревянных колонн, которые двумя рядами тянулись по залу и отбрасывали косые тени.

Колкагги собрались на верхней галерее. Кроме Мозга, который занял место рядом с Римером на ступенях.

Слуги вернулись с полными пива кружками и мисками каши. Разговоры стихли.

Эйрик ел, внимательно глядя на Хирку.

– Им дали что-нибудь поесть? Твоим воинам? – спросил он.

– Они питаются не так, как мы. – Она помотала головой и взглянула на пальцы. – Они используют… Они находят пищу повсюду.

– Мы их теперь тоже будем кормить? – поинтересовался Тейн с набитым кашей ртом. – Так теперь будет? Они построят жилища и поселятся наверху у ледника, так задумано? Эти трупорождённые беженцы?

Это был тот редкий случай, когда Ример мог понять всплеск эмоций соперника. В этих невероятными обстоятельствах представить счастливый конец казалось крайне сложно.

– Умпири, – поправила Хирка. – Они называют себя Умпири, а не трупорождёнными. Они прожили больше лет, чем ты можешь сосчитать, и их словарный запас значительно превышает твой. Уж не говоря о том, что они только что спасли твою шкуру, Тейн.

Девушка проглотила ложку каши, а по залу прокатилась волна неуверенного шёпота. Щёки сына хёвдинга покраснели, но он продолжал улыбаться. Выдержка у него имелась, с этим не поспоришь.

– А кость в нос они тоже научили тебя вставлять? Дай-ка посмотреть! – парень склонился к Хирке.

– Будь осторожен со своими желаниями, Тейн.

– Да, осторожность – моё второе имя, правда? – Черноволосый сын хёвдинга ткнул собеседницу локтем в бок. Она искренне рассмеялась. При звуке голоса Хирки сердце Римера сжалось. Он стиснул зубы, сам желая оказаться тем, кто заставляет её улыбаться. Тем, кто приносит ей радость. И чувство безопасности.

Тем, кого она хочет.

А не тем, кто обречён разочаровывать её. Тянуть во мрак. Раз за разом.

Но так было не всегда.

Он приехал в Эльверуа как сын семьи Совета. Воспитанный в строгости. Завязавший чувства в тугой узел. Хирка развязала его. Управляла им. Они лазали по деревьям и скалам, плавали и бегали. Она была свободной и иногда заставляла Римера тоже поверить в то, что и он может стать таким. Они дружили и соперничали в борьбе за зарубки, которые доставались самому смелому.

Так обстояли дела вплоть до Ритуала наследника Ан-Эльдеринов. Ожидания насчёт дальнейшей судьбы побудили его уйти в Колкагги. Поступил бы он так же сегодня? Теперь, когда знал, что эта дорога ведёт прочь от Хирки?

Их глаза встретились. Они смотрели друг от друга, не в состоянии отвести взглядов. Казалось, зал уменьшился. Ример почувствовал, как у него задрожали губы. От воспоминаний. От желания вновь поцеловать Хирку.

Видит ли она его мысли про то, чтобы весь этот зал провалился в Шлокну и они остались наедине? Тоску, которая поедает его изнутри? И которая сейчас казалась сильной, как никогда, потому что любимая находилась в пределах досягаемости.

А она снова повернулась к Эйрику и продолжила разговор с ним, как будто не знала, какой пожар сейчас разожгла. Ример посмотрел на свои руки. Кровь пульсировала под кожей на запястьях.

Он понял, что не слышал ни слова, пока Хирка смотрела на него.

– Ты знаешь это наверняка? – спросил Эйрик.

– Это точно, как Шлокна. Они придут в первый день того, что они называют первым осенним месяцем. И их много.

– И станет ещё больше, когда та толпа, что ты привела, вонзит нам нож в спину, – произнёс Тейн.

– Мир не так прост, как ты думаешь. – Хирка посмотрела на собеседника, и у него хватило стыда опустить глаза. – Разве ты не сражаешься с Маннфаллой? Разве ты только что не убивал имлингов? Раз мы воюем против своего народа, почему Умпири не могут делать то же самое? Те, кто пришёл со мной, уже порвали со своим миром. Их называют падшими. Внедомными.

– Они бедняки? – спросил один из воинов, имени которого Ример не знал. Тот сидел у колонны и только что снял с себя обувь, но был слишком вымотан, чтобы снять и остальное.


– Можно сказать и так. Но скорее, они вне закона, – отозвалась девушка.

– Час от часу не легче… Убийцы. – Тейн с грохотом отставил миску из-под каши.

– Как ты и я. – Хирка потянулась за кружкой пива. – Эйрик, нельзя позволить зажать вас между Маннфаллой с юга и Мередиром с востока. Равнхов взять непросто, но город может стать смертельной западнёй, если у захватчиков найдётся время и достаточно воинов, которыми не жалко пожертвовать. А у врагов всё это есть. Выступи против Маннфаллы одновременно с Умпири. Надави на Даркдаггара снаружи, а я надавлю изнутри.

Эти слова удивили Римера и повергли в уныние. Хирка говорила, как член Совета. Строила стратегические планы о войне и смерти, которые презирала. Теперь ей пришлось влезть во всё это. Пришлось почувствовать разницу между тем, кем она стала, и тем, во что верила. Эта мысль была ненавистна Римеру.

– Ты ведь не собираешься оставаться здесь, да? – спросил Эйрик, внимательно глядя на Хирку.

– Я не могу. У меня другие планы, – помотала головой она.

Тишина покрывалом опустилась на зал. Ример закрыл глаза. И почти сразу почувствовал, как кто-то похлопал его по спине. Мозг. Юноша взглянул на незваного утешителя, но чёрная тень убрала руку и продолжила трапезу как ни в чём не бывало. Внезапно молодой мастер Колкагг ощутил себя голым, как будто его обманом заставили показать то, что не было предназначено для чужих глаз.

Хирка осмотрелась по сторонам, поняла, что все ждут дальнейших объяснений, и нервно кашлянула.

– Поток, – сказала она, осторожно подбирая слова. – Я собираюсь исцелить Поток.

– А что с ним не так? – раздался от дверей голос Инге.

– Он больше не протекает между мирами, – ответила девушка. Ример увидел пугающую уверенность в её глазах. Веру, которая могла бы наполнять читающего проповедь авгура. – Скопился весь здесь, в Имланде. И ослаб. Вы ведь тоже об этом слышали, да? Что Поток уже не такой, как раньше. Что он теряет силу. Я не думаю, что наш мир способен выжить без него. Как и любой другой. Это лишь вопрос времени. Сто лет. Тысяча. Я не знаю. – Она сделала глубокий вдох и добавила: – В любом случае если его можно исцелить, то сделать это надо во время войны. Потому что ничто…

– …не питает Поток лучше, чем смерть, – закончил за неё Эйрик. – Отец так говорил.

Хирка снова встретилась глазами с Римером. На этот раз в её взгляде сквозила тревога. Отчаяние по поводу всего того, что нельзя объяснить. Никто здесь не в состоянии понять то, что они оба видели. Мир людей. Всевидящий. Грааль. Поток.

А может, Ример неправильно истолковал её взгляд. Возможно, она просто вспомнила всё то, что нерадивый воздыхатель сделал не так.

Да. Смотри на меня. Помни всё, что я натворил.

Юноше отчаянно хотелось услышать от Хирки эти слова. Услышать, как она расскажет о каждом грехе, который Ан-Эльдерин совершил в своей жизни. О каждом неверном шаге. О каждой смерти. Ример желал услышать упрёки. За Свартэльда. За Наиэля. За Колкагг. Хотел почувствовать боль осуждения. Всеобъемлющую. Непримиримую. Холодную. Тогда он по меньшей мере будет знать, что может вызвать у любимой хоть какие-то эмоции.

Сердце билось в груди Римера, причиняя невыносимые страдания. Он с трудом отвёл глаза от Хирки, встал и поднялся на галерею, напуганный собственными мыслями и потребностями.

Снаружи послышались вопли. В дверь застучали кулаки. У Инге подкосились ноги. Он отодвинулся от двери и приоткрыл её. Внутрь ворвался Ветле и напролом промчался по залу, перевернув стоявшую на полу миску. Молодой мужчина с разумом ребёнка радостно нёсся вперёд.

– Хирка!

Девушка отставила кружку в сторону и обняла друга.

– От тебя воняет! – прокричал Ветле. – От вас ото всех воняет!

Тейн по-кошачьи потянулся и завёл руки за голову. Возможно, для того, чтобы продемонстрировать внушительные мышцы.

– Значит, хорошо, что мы идём мыться, правда? – Он снова толкнул Хирку в бок. – Давно мы не принимали ванну вместе. Ты, конечно, можешь пойти с нами, если…

– Я останусь, – её улыбка смягчила резкость слов. – Нужно подняться к слепым и посмотреть, успокоились ли они.

– Вот уж чего я никак не ожидал услышать… – фыркнул Тейн.

– Даже слепым нужен покой.

– Я имел в виду, что кое-кто не хочет купаться со мной. Никогда раньше такого не случалось.

Сын хёвдинга подмигнул и вытянул руку в сторону девушки, но его прервал стук в дверь. Внутрь просунулась мужская голова. Седовласая, с каплей на лбу. С глазами белыми, как яичные белки. Трупорождённый. Кажется, Колайль. Все имлинги замерли и уставились на дверь.

– Хирка? – Слепой казался взволнованным.

Она извинилась и вышла из высокого зала. Это происшествие вызвало цепную реакцию. Имлинги потянулись следом, разбредаясь по купальням, трактирам, домам.

Несколько мужчин осталось. Те, кому кусок в горло не полез. Кто не мог смеяться. Кто видел такое, чего никогда не забудет. Кто впервые кормил воронов. Те, на кого случившееся произвело сильное впечатление. Кому не под силу было делать вид, что они не утратили надежду. Они молча сидели вдоль стен, не глядя друг на друга.

Ример многое повидал за последние годы. Больше, чем любой из них. Но он тоже стоял как вкопанный и смотрел в окно на горы за высоким залом. Там по тропинке впереди слепого шагала Хирка.

Её волосы были собраны в длинные рыжие пряди, которые нежно ласкали спину. Ремни перетягивали короткий свитер. Наряд казался совершенно чужеродным и одновременно очень ей подходящим.

Ример отвернулся, прислонился к стене и закрыл глаза.





Нагая