Позывной «Крест»

— Я, — перебил его Мартин, — предлагаю увеличить ваш доход. И заработать свой первый миллиард. А может быть, и второй… Как получится. Тогда вы действительно станете полноценным участником нашего гольф-клуба. А это, сами понимаете, новые связи и новые возможности.

— И… что… что же… что-что-что… — закашлялся Славик, у которого горло пересохло, после того как он услышал названную сумму.

— Все просто. Выпейте вина. Вот так… — медленно и нараспев командовал миллиардер. — У вас хорошая сеть продаж. Несколько фармацевтических фабрик по всему миру. У меня для вас предложение. — Скейен снова посмотрел в глаза Кацельнику, держа его в напряжении. — Новейшая вакцина от рака. Рецепт у меня есть…

— Но как же медицинские исследования, опыты… — промямлил Славик.

— О-о-о, друг мой. Похоже, вы считаете меня бандитом с большой дороги? — издал металлический смешок Мартин. — Все в наличии.

— А сертификация?

— Все есть, за все заплачено.

Запахло финансовой кабалой. Славик лихорадочно считал в уме, какие кредиты придется брать для строительства новых линий.

— Решайтесь, дружище, — вдруг мягко произнес норвежец. — Я все понимаю. На первых порах я даже готов вам чуть-чуть помочь. Вложить немного денег в строительство линий. Ну, скажем, семьсот пятьдесят миллионов долларов. Вам хватит?

Фужер с аперитивом выпал из дрожащей руки Кацельника, ударился о стеклянный пол и разлетелся вдребезги.





2


И сказал Даниил: «Ты царь царей, Навуходоносор, и царство твое золотое. После тебя настанет другое царство — серебряное. И будет еще третье царство — медное. А четвертое царство будет крепко, как железо, но и оно раздробится. И во дни тех царств Бог Небесный воздвигнет последнее Царство, которое вовеки не разрушится, а будет стоять вечно».

Это предсказание пророка Даниила прозвучало здесь, в Антиохии-на-Дафне, и сбылось полностью. Этим городом управлял «царь царей» из золотого Вавилона. По этим дорогам в серебристых доспехах прошли персидские орды Кира и Дария. Эти горы и долины были завоеваны медноблещущим войском Александра Македонского. Здесь владычествовал железный Рим. И именно эта земля стала второй колыбелью того вечного духовного царства, о котором говорил пророк Даниил.

На этих землях начинался когда-то великий апостольский путь, в одном из самых богатых городов Римской империи — блистательной Антиохии Сирийской. К I веку нашей эры Антиохия достигла вершины своего расцвета и могущества. Следы этого расцвета, картины той роскошной жизни можно увидеть в городском музее античной мозаики.

Удобно расположенная в зоне мягкого климата, Антиохия была одним из важнейших торговых, политических и культурных центров того времени. Здесь стояли величественные храмы Дианы и Аполлона. Город украшали роскошные дворцы в кипарисовых и лавровых рощах, богатейшие торговые ряды, комфортные бани, бассейны, набережные с колоннадами. Здесь жили сытые и довольные обыватели, абсолютно равнодушные ко всему, кроме торговли и развлечений, и беспощадно жестокие к любому, кто дерзнет посягнуть на их сытость и благополучие.

То был город вакханалий, фантастических оргий, магических обрядов, роскошных пиров и представлений. И среди этого — несколько человек, за душой которых не было ничего, кроме слов о каком-то неведомом Сыне какого-то неведомого Бога. Как они смогли победить? Как смогли захватить внимание, увлечь, зажечь верой?

Малоприметный пещерный храм в нынешнем турецком городе Антакья и есть то самое место первых апостольских проповедей. Здесь святой Петр тайно собирал своих учеников, чтобы свидетельствовать им о Христе. Именно здесь, в Антиохии на реке Оронт, апостолы стали впервые крестить язычников — эллинов, сирийцев, киликийцев, месопотамцев, армян, киприотов, каппадокийцев. В деяниях об этом сказано: «Целый год собирались они в церкви и учили немалое число людей, и ученики в Антиохии впервые стали называться христианами». Именно отсюда, из Антиохии, отправлялись в свой далекий, чаще всего смертельный путь православные миссионеры, принявшие близко к сердцу проповеди святого Петра.

Антакья сегодня — заурядный город, что-то вроде нашего райцентра, в отнюдь не самом богатом районе Турции. Здешний турецкий ил (провинция) Хатай, исторически ареал со смешанным арабо-турецким населением, после распада Османской империи вошел в состав Сирии. А саму Сирию Лига Наций передала Франции под мандатное управление. Однако во второй половине 30-х годов XX века, когда французы договорились с сирийскими арабами о скором предоставлении Сирии независимости, турки потребовали Антиохию себе. Франция поначалу ответила отказом, но под давлением англичан сдалась. Низовья реки Оронт были переданы туркам и с 1939 года официально включены в состав Турции под наименованием «ил Хатай». На любой политической карте хорошо видно, каким странным, выступающим за пределы правильных очертаний территории Турции «выменем» свешивается Хатай на юг.

Сирия, когда решалась судьба Хатая, еще не имела независимости и не могла вмешаться в процесс. Когда же в начале 40-х годов прошлого века сирийцы обрели государственный суверенитет, Хатай отдали туркам. Сирия не признала этой передачи территории по принципу «меня не спросили» и не признает до сих пор.

Теперь той Антиохии нет. Трудно поверить, но от нее не осталось даже руин. Полтора десятка осад и грабительских набегов, два катастрофических пожара и четыре разрушительных землетрясения стерли с лица земли один из красивейших городов древнего мира. Изменилась даже река Оронт — теперь она называется Эль-Аси. Это не судоходная река, на ней хорошо посидеть в лодочке, поудить рыбу.





3


Рыболов заслышал стрекот в небе и поднял лицо, защищенное от солнца широкополой соломенной шляпой. Ему показалось, что прямо на него с неба падает большая белая лодка. На самом деле это был трехместный гидросамолет «Корвет». Два его двигателя «Джабиру-2200» находились над кабиной пилота, из-за чего нос самолета становился похожим на удивленного ежа. Гидросамолет взлетел на Тивериадском озере, преодолел 384 километра и приводнился на Эль-Аси, взволновав поверхность реки так, что челн бедолаги раскачался и на дне его наживка для рыбы перемешалась с закуской для рыболова.

«Корвет» ткнулся носом в пологий берег с маленьким песчаным пляжем. Из прозрачной кабины выбрались Виктор Лавров и Саломея. Рассчитавшись с израильским пилотом, они двинулись к городу.

— Хорошо приводнились, ничего не скажешь, — оценил работу пилота Виктор. — По-арабски «Эль-Аси» значит «непокорная». Интересно почему?

— В отличие от других сирийских рек, она течет не на юг, а на север и нигде не поворачивает к священной Каабе, — пояснила Саломея.

Она вела их к дервишской текии, уединенному месту для мусульманских проповедников. «Серые Волки», о которых обмолвился умирающий Абу Ислям аль-Казаки, оказались членами турецкой молодежной организации ультраправых националистов. Саломея предложила лететь в Антакью, где текией заведовал ее старинный приятель — боснийский дервиш Ирфан Любиянкич.

Босниец, несмотря на почтенный возраст, радостно выбежал им навстречу, как только заприметил женщину.

— Здраво! — поприветствовал он Саломею по-боснийски.

— Здраво! — ответила ему она по-сербски.

— Какие непохожие языки, — не преминул сострить Лавров.

— Это друг! — пояснила насторожившемуся дервишу Светлана.

— Я думаю, наследница Саломеи Первой не будет водиться с кем попало, — многозначительно сказал старик, взглянув на Виктора.


— Он очень хороший православный монах, — заявила Саломея.

— А что, бывают и плохие? — поймал девушку за язык Виктор.

— Хоть и зануда редкий, — добавила спутница.

Любиянкич, одетый в рубище под названием «ал-хирка»[24], с иронией, понимающе посмотрел на Саломею. Затем крепко обнял ее и с чувством произнес:

— Как хорошо, что довелось увидеть тебя снова!

— Да! — Саломея улыбнулась дервишу. — Все подготовлено?

— Одежда, мотоциклы «Эндуро» — вон там. — Дервиш указал на отдельно стоящий деревянный сарай.

— О! Как кстати! — воскликнула Саломея.

Действительно, свой трофейный «Глок-18» Виктору пришлось оставить еще на границе Сирии и Израиля: как бы чего не вышло. Он подарил его аль-Харишу, который согласился помочь «уважаемому другу аль-Лаврову» и вернуть верблюдов старику Метушелаху несмотря на то, что тот был врагом всех харишей.

А здесь оружие, конечно, пригодилось бы.

— Оружия столько, что хоть опять сражайся с крестоносцами! — воскликнул старый босниец.

Да, дервиш хорошо знал историю…

Когда-то здесь было место яростных сражений, время храбрости и трусости. В октябре 1097 года измотанная походом армия крестоносцев подошла к стенам Антиохии — знаменитой крепости, стоящей на их пути к Святой земле и удерживаемой турками-сельджуками. Городской гарнизон был силен, а запасы продовольствия велики. Однако французские командующие знали, что, не взяв Антиохию, они не доберутся до Иерусалима.

Летом 1097 года крестоносцы успешно захватили Никею и, одержав победу в битве при Дорилее, продвинулись на восток через негостеприимное Анатолийское плато. Турки изменили тактику и теперь сжигали деревни на своем пути. Стало понятно, что это наиэффективнейший способ причинять ущерб европейским захватчикам. Крестоносцы страдали от летнего зноя, а их пищевые запасы значительно сократились, что привело к голоду. Тем не менее они добрались до земель, населенных армянами — дружественным христианским народом. Теперь путь к их следующей цели — Антиохии — выглядел менее опасным.

Основные силы двигались в обход Таврских гор, однако два молодых лидера, Танкред и Балдуин, прошли через горы в надежде заручиться поддержкой киликийских армян. Оба оказались вовлечены в местную политику, но если Танкред позже вернулся к основной армии, то Балдуин проследовал далее на восток, к армянскому городу Эдесса. Вскоре он понял, что позиции местного правителя Тороса шатки, и увидел в этом возможность для себя. Неясно, причастен ли к этому Балдуин, но вскоре Торос был свергнут и убит. Впоследствии население Эдессы выбрало Балдуина своим правителем. Таким образом было основано первое государство крестоносцев — графство Эдесское.

Но оставим успех Балдуина в стороне и вернемся к главной истории. Первые отряды латинской армии достигли окраин Антиохии в октябре 1097 года. С северо-запада город защищала река Оронт, а с юго-востока — гора Силпий. Хотя лучшие годы крепости были позади, она оставалась хорошо защищенной стеной и башнями, построенными императором Юстинианом за четыреста лет до того. Кроме того, над городом возвышалась цитадель — последняя линия обороны. Природная и построенная человеком защита города создавала пугающие перспективы для крестоносцев. Турецкий гарнизон насчитывал пять тысяч человек. Командующий гарнизоном Яги-Сиан был осведомлен о приближении крестоносцев и постарался создать в городе запасы продовольствия. Яги-Сиан также запросил поддержки у правителей ближайших городов — Алеппо, Мосула и Дамаска.

Крестоносцы осадили город с северо-запада, пытаясь заблокировать хотя бы три из шести ворот. Антиохия значительно больше Никеи, и, учитывая потери, европейцам не хватало людей. Изначально Яги-Сиан рассчитывал на штурм, однако, когда стало ясно, что штурма не случится, он стал организовывать вылазки на отделившиеся отряды крестоносцев. Хотя европейцы и захватили близлежащий город Селевкию — главный порт Сирии, куда генуэзские корабли доставили продовольствие в ноябре, источники провизии и воды быстро истощились. К Рождеству армия крестоносцев была на грани смерти от голода и жажды.

Чтобы решить эту проблему, Боэмунд и Роберт Фландрский взяли половину солдат и отправились вдоль Оронта. Неожиданно в трех днях пути от Антиохии авангард под командованием Роберта встретил отряд в десять тысяч человек, собранный Дукаком Дамасским, чтобы снять осаду с Антиохии.

Началось сражение. Роберт крепко удерживал позиции, пока не прибыл Боэмунд, атаковавший турок. Вместе они разгромили войско из Дамаска, однако заметные потери заставили их вернуться к стенам Антиохии.

Тем временем Яги-Сиан заметил разделение армии крестоносцев и неожиданно атаковал солдат Раймунда Тулузского. Однако Раймунд не только успешно отбил вылазку, но и лишь чудом не взял всю крепость. Осада продолжалась.

Зима не улучшила положения крестоносцев, голод подорвал их боевой дух, заставил пустить под нож большую часть лошадей, бывших знаком высокого положения средневековых рыцарей. Многие оставили осаду, многие умерли от голода. Тем не менее они все еще держали земли вокруг Антиохии, а византийское продовольствие, прибывшее в Селевкию в феврале, значительно улучшило их положение. Вскоре пришли новости о еще одном турецком отряде, спешащем на помощь городу.

Яги-Сиан помирился со своим господином Радваном Алеппским, и последний выдвинулся на запад, захватив городок Харим в сорока километрах от Антиохии. Армия из Алеппо насчитывала двенадцать тысяч человек, и европейские лорды согласились выполнить план Боэмунда. Он собрал всех оставшихся лошадей и снарядил отряд из семи сотен тяжеловооруженных воинов, покинувший лагерь ночью. Боэмунд занял хорошую позицию между Оронтом и озером. Однако, завидев турецкую армию, приказал атаковать, надеясь разгромить турок, не дав им подготовиться к бою. Кавалерия ударила по мусульманам, нанеся серьезный урон, но этой атаки было недостаточно, чтобы разбить численно превосходящего противника.

Боэмунд отступил на начальную позицию, надеясь, что турки последуют за ним. Так и случилось. Радван продолжил движение вперед, стремясь использовать численное преимущество. Однако его войска, зажатые с одной стороны рекой, а с другой — озером, не могли развернуться. Нормандский лидер провел еще одну разрушительную атаку, на этот раз с огромным успехом. Легковооруженные турецкие воины не сумели остановить кавалерию и вскоре дрогнули. Это была впечатляющая демонстрация полководческих способностей Боэмунда, разумно распорядившегося своими ресурсами для разгрома превосходящего числом противника.

Тем временем в Селевкию из Англии прибыл флот с материалами для строительства, что позволило крестоносцам построить укрепления для блокировки юго-западных ворот города. Два дополнительных форта практически полностью перекрыли снабжение Антиохии.

Защитники понимали, что осада становится все плотнее. Вместе с потерями, понесенными в вылазках, это подрывало их моральный дух. В апреле Боэмунд тайно установил контакты в городе. Армянский капитан Фируз, командующий юго-западной частью стены, согласился пропустить крестоносцев в город. Неясно, почему он предал Яги-Сиана, но противоречия между ними и обещания богатства и власти, которые дал Боэмунд, вероятно, убедили Фируза сдать свою часть стены.

Но когда план уже был готов к исполнению, пришли страшные новости. Кербога, атабек Мосула, объединив силы с Дукаком и Радваном, вел тридцать пять тысяч человек для снятия осады с Антиохии. Боэмунд выдвинул требование: если он сможет взять Антиохию без помощи других лордов, город останется за ним. Раймунд, Готфрид Бульонский и другие неохотно согласились, вероятно, из-за отсутствия альтернатив.

Второго июня под покровом ночи Боэмунд и некоторые его люди забрались на стену и проникли в город с помощью Фируза. Защитники ворот Святого Георгия были убиты, врата открыты, а крестоносцы ворвались в город. Турецкий гарнизон был разгромлен, многие жители — и мусульмане, и христиане — убиты, поскольку крестоносцы часто не могли их различить. Яги-Сиан погиб, но его сын смог добраться до цитадели, где продолжил обороняться. Развязка осады приближалась.

Несколькими днями позже первые отряды армии Кербоги прибыли к Антиохии. Возможно, они могли бы с легкостью разбить осаждающих неделями ранее, однако попытались захватить Эдессу, контролируемую Балдуином. Но Эдесса под командованием брата Готфрида устояла, что заставило турецких генералов отказаться от планов по захвату города и выдвинуться к Антиохии.

Итак, пока крестоносцы осаждали цитадель Антиохии, их самих окружила большая турецкая армия. Кербога не хотел терять время и попытался взять город штурмом. Сражение длилось два дня, крестоносцы крепко держали город. Хотя штурм прекратился, ситуация в Антиохии была мрачной. Провизии почти не осталось, противник стоял у ворот, боевой дух защитников падал все ниже.

Их последней надеждой был император Алексей Комнин, наконец выдвинувшийся из Константинополя в середине июня. Однако, когда византийцы добрались до Фригии, они встретили французского графа Этьена Блуасского, оставившего армию крестоносцев незадолго до прибытия армии Кербоги. Этьен убедил Алексея в безнадежности позиций крестоносцев, склонив того вернуться домой. Алексей не хотел рисковать своей армией и не стал двигаться дальше.

Тем временем в осажденном городе одного из рыцарей Раймунда по имени Пьер Бартелеми посетило видение десницы Иоанна Крестителя, спрятанной в одной из башен Антиохии[25]. Раймунд отнесся к этому скептически, но все же начал поиски десницы. И он нашел реликвию, точнее, ее местоположение указала потомственная хранительница десницы по имени Саломея ХХХ. Лидеры похода не поверили в подлинность этой «чудесной реликвии», но притворились, что верят. Боевой дух защитников города значительно поднялся, и после неудавшихся переговоров с Кербогой крестоносцы начали подготовку к решающему сражению, выбирая между смертью от голода и смертью с оружием в руках.

Утром в понедельник, 28 июня, после трех дней поста армия крестоносцев покинула город вместе с десницей Иоанна Крестителя в пешем строю, поскольку все лошади были съедены или издохли от бескормицы. Рыцари вышли на последний бой — тот, который «трудный самый».

Кербога не вступил в битву немедленно, дожидаясь, пока они выйдут в открытое поле, чтобы не дать им отступить в город. Турецкие воины, охранявшие близлежащие ворота, атаковали европейцев, но не смогли сломить их ряды. Христианская армия состояла из хорошо вооруженных, закаленных бойцов, переживших трудности предыдущих сражений, маршей и осад, под жестким, но очень эффективным командованием Боэмунда. Армия Кербоги была большой, но оставалась разделенной между эмирами, поэтому еще до того, как он закончил подготовку основных сил, случилось несколько малых нескоординированных атак на крестоносцев. Рыцари Боэмунда отбили эти атаки и с фронта, и с тыла.

Первые отряды основной турецкой армии добрались до крестоносцев, но под тяжестью потерь быстро начали отступать. В панике они бежали через среднюю часть своей армии. Вскоре дрогнули и срединные отряды. В течение получаса вся армия Кербоги обратилась в бегство, не в состоянии нанести один мощный удар по отчаянным христианам. Это была великая, но неожиданная победа крестоносцев. Вскоре сдалась и цитадель. По достигнутому ранее соглашению Боэмунд взял город себе, основав княжество Антиохское. Саломея Тридцатая осталась вместе с ним.





4