Прекрасный незнакомец

– Не-а. Не люблю мочить член.

– Уилл. Единственный способ, которым ты можешь удовлетворить женщину, – это вручить ей свою кредитку, парень.

И каким-то непонятным образом, во время обмена колкостями и оскорблениями, который за этим последовал, Уилл заставил меня собраться, перестать вести себя как жалкий слюнтяй и не думать о том, пытается Сара оттрахать мой мозг или нет.

После обеда я вышел из офиса и почти сразу поймал такси, чтобы быстро прошвырнуться в Челси и посмотреть новую художественную инсталляцию. Я помог своему старому клиенту найти и открыть галерею, и сейчас он выставлял коллекцию редких фотографий Джона Эрнеста Беллока. Выставка должна была продлиться всего пару недель. Галерейщик прислал мне имейл, состоявший всего из одной строки: «Они уже здесь», – и это обеспечило мне хорошее настроение на весь день. Мне не терпелось увидеть еще ни разу не демонстрировавшиеся широкой публике восстановленные снимки с поврежденных негативов из Сторивилльской коллекции. Несмотря на то что я столкнулся с творчеством Беллока довольно поздно, именно работы этого мастера пробудили во мне восхищение фотографиями человеческого тела – его уникальных пропорций, его простоты, его уязвимости.

Хотя до встречи с Сарой сам я никогда не фотографировался со своими партнершами.

Но тут была одна загвоздка. Пускай наши с Сарой снимки были совсем не похожи на фотографии Беллока, почему-то его работы все равно напомнили мне о ней. О ее тонкой талии, мягкой линии живота и нежном изгибе бедер.

Глядя на экран мобильника, я в тысячный раз выругал себя за то, что не снял ее глаза, когда мы занимались любовью.

Черт.

Занимались сексом.Мы занимались сексом.



На улице было тепло и уже не так душно. Посмотрев фотографии, я решил немного прогуляться, чтобы сбросить напряжение. Прогулка от Челси до центра была довольно приятной, но где-то в районе Таймс-сквер я понял, что за мной следует человек с фотоаппаратом. Я всегда думал, что папарацци должны наконец-то сообразить: во мне нет ничего особенно интересного. Однако пока этого не произошло.

Они преследовали меня по выходным, на благотворительных вечеринках и на работе. Прошло почти четыре года с тех пор, как со мной в последний раз случалось что-то занимательное – не считая романчиков со звездами второго ряда, – но как минимум в половине случаев, когда я решался в одиночку прогуляться по Манхэттену, кто-нибудь увязывался за мной.

И внезапно мое беззаботное настроение испарилось. Мне хотелось пойти домой, бездумно посмотреть «Монти Пайтон» и выпить пару кружек. А еще был чертов вторник, но я хотел Сару.

– Отвали, – крикнул я через плечо.

– Только одно фото, Макс. Одно фото и комментарий насчет тебя и Киры.

Черт. Опять эта чушь? Я встретился с ней всего раз, на концерте в прошлом месяце.

– Да. Естественно, я трахаю Киру Найтли. Думаешь, я именно тот человек, который подтвердит тебе это?

К тротуару, взвизгнув тормозами, подрулило такси. Когда распахнулась задняя дверца, у меня на мгновение душа ушла в пятки. Но из машины высунулась гладкая белая ручка и отчаянно замахала, приглашая меня внутрь. Потом я увидел наклонившуюся на сиденье Сару:

– Давай уже залезай!

Прошло несколько секунд, прежде чем мозг сумел докричаться до ног и голосовых связок.

– Боже. Да. Отлично.

Нырнув в такси, я швырнул дипломат на пол и обернулся к Саре.

– Привет, Макс. Ты выглядел слегка… загнанным.

– Это ты хорошо подметила, – сказал я, пожирая ее взглядом.

Она пожала плечами, ответив мне своей загадочной, неуловимой улыбкой.

– Проклятые папарацци, – проворчал я.

Сара скрестила ноги и чуть пожала плечами.

– Бедный малыш. Тебя пожалеть?

В ее глазах был огонек, которого я не видел с той ночи в клубе, когда она затащила меня в темный коридор.

У тебя проблемы, приятель.

На ней было короткое красное платье-кимоно, чуть приоткрывшееся наверху. Понятное дело, жара. Я бесцеремонно уставился на ее левую грудь с черным кружевом бюстгальтера.

– Рад встрече, – сообщил я ее декольте. – У меня был тот еще денек. Можно прижаться к тебе лицом?

– Никакого секса в такси! – прорычал водитель. – Куда едем?

Я поглядел на Сару, но та лишь улыбнулась и заломила бровь.

– Поезжайте к парку, – пробормотал я. – Мы пока не определились.

Таксист пожал плечами, повернул руль, вырываясь из потока машин, и что-то проворчал себе под нос.

– Отлично выглядишь, – сказал я, нагибаясь и целуя Сару.


– Ты всегда это говоришь.

Пропустив ее слова мимо ушей, я лизнул Сару в шейку. Матерь божья. На вкус она была как сладкий чай и апельсины.

– Поедем ко мне.

Эта чертовка со смехом покачала головой:

– Нет. У меня билеты на спектакль в восемь.

– С кем идешь?

– С собой, – ответила она, выпрямляясь и отворачиваясь к окну.

Я взял ее за руку и сцепил с ней пальцы.

– Спектакль никуда не денется. А это означает, что ты должна поехать ко мне домой и поскакать на моем члене.

Сара выпучила глаза и нервно покосилась на таксиста. Он злобно смотрел на нас в зеркало заднего вида, однако пока молчал.

– Нет, – прошептала она, вглядываясь мне в лицо и пытаясь освободить руку – однако я держал крепко. – Но могу я тебя кое о чем спросить?

Сейчас, с волосами, заправленными за уши, Сара казалась такой малышкой, что меня охватила совершенно чуждая мне паника: может, я поступаю с ней совсем неправильно? Она выглядела такой наивной, когда не отмалчивалась и не пряталась за маской.

– О чем угодно.

– Я думала вот о чем. Почему тытут настолько знаменит? Да, ты красивый и успешный. Но в Нью-Йорке полно успешных красавцев. Почему фотографы преследуют тебя на улице в обычный рабочий день?

А-а.Я улыбнулся, догадавшись, что ее онлайн-исследование моей биографии не было особенно тщательным.

– Я думал, ты сделала домашнюю работу.

– Мне стало скучно после трех страниц твоих фотографий в смокинге под ручку с очередной красавицей.

– Уверяю тебя, они гоняются за мной не поэтому, – рассмеялся я.

И осекся, пытаясь понять, почему она заговорила об этом сейчас, после нескольких недель упорного молчания.

– Я переехал сюда чуть больше шести лет назад…

Она кивнула – это не было для нее сюрпризом.

– И примерно через месяц после своего приезда познакомился с женщиной по имени Сесили Абель.

Сара нахмурилась.

– Это имя я слышала… Предполагается, что оно должно быть мне знакомо?

Я пожал плечами.

– Ты можешь ее знать, но меня не сильно удивит, если не знаешь. Она была очень популярна на Бродвее, но, как часто бывает в театральном мире Нью-Йорка, ее слава не распространялась на остальную Америку.

– «Была» популярна? Что ты имеешь в виду?

Я взглянул на наши сплетенные пальцы.

– Думаю, Сесили – и ее драматический уход со сцены – и есть причина моей скандальной известности. Она уехала из Нью-Йорка весьма неожиданно, а перед этим отправила письмо в редакцию «Пост». Там был длинный список претензий к городу, включая, – процитировал я, – «распускающих руки режиссеров, продажных политиков и инвестиционных банкиров, не способных понять, какое сокровище им досталось».

– Она любила тебя?

– Да. И, как часто бывает в жизни, без взаимности.

Глаза Сары чуть потемнели, а алые губы изогнулись в укоризненной гримасе.

– Звучит довольно легкомысленно.

– Поверь, ничего легкомысленного в моем отношении к Сесили не было. Сейчас она в порядке, счастливо вышла замуж и живет в Калифорнии. Но какое-то время ей пришлось находиться под наблюдением врача.

Прежде чем Сара успела вмешаться, я добавил:

– Она была мне хорошим другом, и я счел, что ее решение покинуть город – признак… психической нестабильности. У нее действительно хватало причин уехать, а я был лишь последним разочарованием. Я не смог полюбить ее так, как она любила меня.

Сара моргнула, глядя в потолок и размышляя над моими словами.

– Хорошо, что ты поступил с ней честно.