Прежде чем иволга пропоет

— Допустим, я поделился бы с тобой своими предположениями. Что бы ты предпринял?

Сергей ответил, не задумываясь:

— Стал бы следить за этой гнидой. Поймал бы его на попытке залезть в дом ребят.

— И что потом? Он придумал бы десяток оправданий, и в любом случае проникновение в чужое жилище ничем серьезным ему не грозило. У нас нет ни одного тела, ни одной улики, чтобы привязать его к убийствам. Девушка, судя по всему, прятала в сарае Беспалову, спасая ее, — но вряд ли она видела, как Кирилл душил Татьяну. Впрочем, это мы узнаем, когда она придет в себя. И Беспалова не видела, кто подкрался к ней сзади. С таким же успехом можно было бы обвинить в убийствах Дину.

— Чем, интересно, Кирилл держал ее? — подумал вслух Бабкин.

— Сам у нее спросишь. У меня к ней тоже много вопросов.

Из дома на другой стороне озера показались дети. Сергей надеялся, что они быстро придут в себя. За ними вышли двое взрослых, волоча тяжелые сумки. Он ощутил слабый укол разочарования: Стеша и Егор не попрощались с ним. «После всего, что случилось, скажи спасибо, если они вообще потом вспомнят твое имя», — одернул он себя.

Но мужчина и женщина, погрузив сумки в багажник, уехали одни.

Бабкин от удивления попытался привстать, чтобы убедиться, что все правильно разглядел, но от боли в пояснице охнул и вернулся в прежнее положение.

— Почему они оставили детей? — недоуменно спросил он.

Макар проследил за его взглядом.

— А, это ненадолго, — небрежно сказал он.

— В смысле? Родители скоро вернутся?

Илюшин чему-то рассмеялся.

— Сомневаюсь.

— Объяснишь ты мне или нет?..

— Подожди, не торопи события. Если я правильно понимаю… — Он взглянул на телефон. — Она появится где-то через час. Может, потеряет еще полчаса, когда ее остановят на дороге за превышение скорости.

— Кого? А, черт с тобой!

Бабкин по опыту знал, что если Илюшин решил держать язык за зубами, разговорить его не удастся.

— Я понял, — сказал он. — Ты Кирилла спровоцировал.

— Скорее, отошел в сторону.

— Подбил исполнить задуманное, — стоял на своем Сергей. — Рискуя толпой народа. Гордей едва остался жив…

Макар помахал детям, кто-то из них махнул в ответ.

— Потому что это мое собственное решение проблемы вагонетки, — спокойно ответил он. — Да, Кирилл чуть не убил Чухрая, и дети могли погибнуть. Ты прав. Но если бы он сбежал или выкрутился, он бы продолжил убивать, и чем дальше, тем чаще. Меньше чем за две недели здесь он задушил двоих! И вот еще что. Может, ты не обратил внимания, но у него произошел количественный переход в качественный. Прежде Кирилл убивал тихо, хоть и буквально на наших глазах, а тела прятал. А сейчас решился на огромное театральное представление. Ты только представь, как сложно было организовать все это в одиночку! Мы с тобой даже с двумя детьми не смогли бы справиться! А Кирилл запер Тимура, — Илюшин начал загибать пальцы, — вырубил Чухрая, связал женщину и мужчину, потом привел Стешу с Егором на другой берег, там использовал их как реквизит…

— Это все не так сложно, как кажется, — буркнул Сергей.

— Если у тебя в запасе целый день, может, и не сложно. Я еще не упомянул его подружку, с которой Кирилл обошелся довольно круто! И только после этого пришел к нам. Он действовал в открытую, ничего не боялся. Я до последнего подозревал, что он собирается покончить с собой после того, как расправится со мной. Так сказать, поставит красивую точку. Это вызывало бы хоть какое-то уважение… Но я ошибся. Ты же видел — полиция нашла его машину. Вещи, продукты, вода… Он собирался сбежать. Потом вынырнул бы под другим именем. И все продолжилось бы, с поправкой на то, что теперь его не сдерживала бы осторожность, — ведь ему все удалось!

Бабкин осторожно поставил чашку на пол. Ему совершенно расхотелось пить.

— Макар, ты осознаешь… — начал он, чувствуя, что не хватает слов. — Ты понимаешь или нет, что ты пожертвовал всеми нами, близкими, живыми, черт возьми! — ради еще не случившихся жертв? Мы же — вот! — он с растерянностью обвел рукой берега озера. — Дети играли на твоих глазах. Чухрай водил нас в лес. Тимур тут тоже… с палкой своей дурацкой. Как ты мог сделать такой выбор? Подставить нас всех ради своей, мать твою, интеллектуальной игры?

Илюшин хотел ответить, но Бабкин не дал ему сказать.

— Ты же никого не пожалел, — продолжал он, заводясь. — Дети… да он убил бы Стешу или ее брата, это чудо, что не убил, и нет, Макар, это чудо — не ты! Не ты, понимаешь?! У тебя мания величия развивается… Я раньше думал, ты это все в шутку… но в этот раз ты перешел границу. Так нельзя, как ты! Это… — он чуть не сказал «предательство», но спохватился: у него не было привычки оперировать такими категориями. — Так нельзя, — ожесточенно повторил он.

— А как можно? — спросил Макар. — Когда я тебя спросил, что бы ты предпринял, ты сказал, что задержал бы Кирилла. Отлично! А потом, когда пришлось бы его отпустить? Он мстителен и очень умен. Скажу тебе откровенно: я бы после такого поступка очень крепко задумался о Машиной безопасности.

Сергей вздрогнул.

— Чему ты удивляешься? — Илюшин подался к нему, блестя глазами. — Кирилл не просто придушил свою подружку, он выбрал для нее довольно мучительную смерть, долгую, похожую на пытку. Он не запер Чухрая, как Тимура, он попытался его убить, а все потому, что лодочник ему не нравился. Ты говоришь, я пожертвовал вами? Но как еще я должен был его остановить, зная все то, что я тебе рассказал? Если я понимал, что куда ни поверни, везде кто-то умрет?

— Да придушил бы его, черт тебя возьми, и это было бы меньшее из зол! — рявкнул Бабкин.

И в ужасе осекся.

— Что это я только что ляпнул? — пробормотал он.

— Чаю выпей, стынет, — посоветовал Макар прежним тоном.

Сергей помотал головой, словно пытаясь отвязаться от дурного сна. Это все Илюшин. Каким-то хитрым образом Макар заставил его прийти к решению, которое в этической системе Бабкина не имело оправданий.


«Нет, это я сам к нему пришел».

— Кажется, я заразился твоими способами решения проблем, — с неловким смешком сказал он.

Макар изумленно уставился на него.

— Бог с тобой, Серега. Я даже не рассматривал такую идею! Физически убрать Кирилла? И в мыслях не было!

— Но почему?

И вдруг он понял. Илюшин с Кириллом находились в одной плоскости, пусть и в максимально отдаленных точках, и такой примитивный и грубый шаг для Макара был невозможен. Шахматист, проигрывая, не схватится за доску, чтобы ударить соперника по голове, — а именно в этом и состояло предложение Сергея.

Задержи они Кирилла до того, как он начал свою операцию, это ничем бы не закончилось. Умозаключения Илюшина к делу не пришьешь. У них действительно не было ни одного доказательства его причастности к исчезновениям женщин.

— И все равно ты должен был мне рассказать, — пробормотал он, уже сдавшись.

— Ты не смог бы его переиграть, — повторил Илюшин и с сожалением развел руками. — У тебя масса достоинств, но лицедейство в их число не входит. А мне всегда хотелось исполнить роль трагически умирающего героя!

Сергей взглянул на него, не понимая, шутит Илюшин или говорит всерьез.

— Я только с дозировкой лопухнулся, — признал Макар. — Но, может, меньшее количество и не сработало бы как надо.

— А почему именно средства для понижения давления?

— Я знал, как они должны подействовать. Ну, в теории, во всяком случае.

— То есть раньше ты их не принимал? — недоверчиво спросил Бабкин.

— У меня и так всю жизнь пониженное давление, что, замечу, никогда мне не мешало. Зачем его еще понижать? Знаешь, что происходит с человеком, который все-таки решит это проделать?

— Затрудненное дыхание? — предположил Бабкин. — Недержание мочи, остановка сердца, кома, смерть?

Илюшин самодовольно ухмыльнулся.

— Это все потом, мой непросвещенный друг! Первое и самое главное в моем случае: болезненная бледность. Или, как говорится в инструкции о симптомах передозировки, побледнение кожных покровов. Времени, чтобы провести тестирование, у меня не было, так что я просто выпил лекарство, когда Кирилл появился у нас. Надеялся, что у меня есть минут пятнадцать. Так и получилось. Понимаешь, разыграть припадок очень просто.

Он вдруг перекосил физиономию так, что Бабкин вздрогнул. И тотчас вернул лицу прежнее выражение, только теперь ухмылялся во весь рот, очень довольный произведенным эффектом.

— Один мой знакомый актер часто говорил о правиле одной детали, — сказал Макар, и Сергей удивленно поднял брови — Илюшин никогда прежде не цитировал актеров. — В вашем образе, повторял он, все может быть фальшивым, но одна деталь должна быть правдива. Она придаст правдоподобие и всему остальному.

— И у тебя этой деталью стала бледность?

— Ага. — Макар с видимым удовольствием отхлебнул из чашки. — Корчить припадочные рожи, дрожать и заикаться — все это нетрудно. Можно даже научиться краснеть. А вот побледнеть — нет! Одна деталь потащила за собой весь образ самоубийцы. Кириллу легко было поверить в этот финт: он вписывался в его логику.

— А в мою не вписывается, — пробормотал Сергей.

— Ты не обратил внимание в походе? Ему постоянно требовался план. Он сначала прикидывал, к чему приступить, сразу строил ответвления от программы, а затем начинал действовать. У него, несомненно, очень высокий интеллект, но он своего рода контрол-фрик. Планировщик. Это его сильная сторона: он необыкновенно предусмотрителен. Но у всех людей такого типа есть слабое место — они не способны быстро принимать решение в катастрофически изменившихся обстоятельствах. Слишком много деталей нужно проанализировать, слишком многое учесть. Там, где обычный человек положился бы на интуицию или действовал по прежней схеме, наплевав на объективную реальность, Кирилл должен был создать новую и следовать ей.

Так что моя задача была проста. Мне предстояло сломать паттерн.

А как ошеломить человека, который собирается тебя убить? К чему он не готов? К попыткам побега? К разговорам? К мольбам? К торгу? К чему?

— К тому, что жертва убьет себя сама, — подумал вслух Сергей.

— Прикинь, какой сюрприз: он меня собрался вешать, а я взял бы и перерезал себе горло! Но, как ты понимаешь, от ножа пришлось отказаться. А было бы эффектно! Пришлось травиться.

«А ведь я, идиот, еще беспокоился о его давлении», — со стыдом вспомнил Сергей.

— Кирилл не мог этого допустить. Он помешан на том, чтобы последнее слово оставалось за ним. Все должно идти так, как он задумал, а его план сломали об колено, точно палку, и бросили на мусорную кучу. Я его смертельно оскорбил, Серега. О, где-то тут есть каламбур!

— Каламбур! — передразнил Бабкин. — Помер бы ты там — вот это был бы каламбур! — Он кивнул на чашку и быстро пустеющую сахарницу. — Сколько уже времени прошло, а ты все сладкий чай хлещешь как не в себя. Татьяна красочно описала, как тебя потом в кустах рвало.

Илюшин смущенно потер шею.

— Вообще-то я планировал нежно вырубить Кирилла, пользуясь твоими уроками. Немного не рассчитал… Мутило меня зверски, я бы сам трех шагов пройти не смог. В общем, начни мы драться, неизвестно бы, чем дело кончилось, но тут очень вовремя вмешалась Беспалова.

— А если бы он не стал тебя реанимировать? Решил бы, что твое самоубийство вполне вписывается в его замысел…

Илюшин пожал плечами:

— Тогда моя теория не прошла бы проверку практикой.