Девушка с белым лицом

Я усмехнулся, наблюдая за собой глазами Риты. Только полный псих может любить мертвую женщину, живое и теплое тело которой в любой момент могло превратиться в холодный скользкий гнойник. Рита глубоко загипнотизировала меня, подчинила себе мою волю, я это осознавал, но даже не пытался сбросить оковы. От любви сходят с ума, и я тому яркий пример.

- Ты знаешь, где моя могила, - сказала она.

Я кивнул, рассеянно и даже отстраненно думая о несовершенной природе человека. Будь у меня четыре руки, я бы мог обнять Риту еще крепче…

- Ты будешь меня навещать?

- Буду, - сказал я с удивительной даже для меня серьезностью.

Рита вдруг звонко засмеялась, оттолкнула меня и отошла на шаг. Ее яркая улыбка, казалось, затмевала свет солнца, сколько в ней было живого огня и задора. Рита смеялась, ласково укоряя меня за глупую легковерность, но мне совсем не было стыдно. Ну да, поверил ей, стал жертвой мистификации, но у меня была уважительная причина - я любил Риту. Я помешался на ней.

- Только, пожалуйста, не приноси четное количество цветов. На самом деле мы там не мертвые, мы там живые, и цветов должно быть нечетное число.

Рита улыбалась, но не шутила. И о своей загробной жизни говорила как о чем-то нормальном, естественном, просто недоступном для понимания обычных людей. Но я уже был не обычный человек - Рита посвятила меня в таинства загробного мира.

- Мне нужно прийти в себя, - сказал я, шагнул к машине и оперся рукой о капот.

Голова не кружилась, перед глазами не плыло, не чувствовал я и слабости в ногах, но равновесие терял. Как будто разум хватал меня за грудки, тряс, толкал, пытаясь вернуть в чувство. Рита улыбалась, но в ее взгляде угадывались тревога и даже переживание за меня.

- Скажи, что ты живая! - потребовал я.

- Я живая. - Для большей убедительности она приложила руку к своей груди.

- Просто очень похожа на свою мать.

- Очень похожа на свою мать, - повторила Рита.

- У Елены Тихомировой была дочь.

- У Елены Шелестовой не было детей. Иначе бы она просто не смогла выйти замуж за своего Аркадия.

- А она этого хотела? - Я сам уловил горькие нотки ревности в своем голосе.

- Он этого хотел… А она не возражала… У тебя родители есть, а у меня… У Лены Шелестовой был только отчим.

На меня навалилась сонливость, верхние веки налились ватной тяжестью, Рита все поняла, открыла правую переднюю дверь. Я сел в машину, а она встала рядом, одной рукой обняв меня за плечи. Как будто спасательный круг на меня набросила, не позволяя при этом высунуть из него руки.

- Если тебе интересно, могу рассказать.

Одна ее рука обвила мою шею, другая легла на коленку, и еще Рита прижалась грудью к моему плечу, я ощутил тепло ее наливной упругости. Как тут уснешь?…

И все же сон одолевал меня. Или это ночное снотворное давало о себе знать, или Рита подавляла мою волю своими чарами. Если последнее, то мне уже все равно. Пусть околдовывает, пусть порабощает, лишь бы никуда не исчезала. Или забрала бы с собой…





* * *


Артем Васильевич любил жизнь во всех ее проявлениях. Работал инженером на угольной шахте, чинил и воскрешал к жизни горное оборудование. Дело мастера боялось: техника не простаивала, уголь шел на-гора. Начальство могло задержать зарплату шахтерам, но Артем Васильевич получал свое вовремя и сполна, плюс премии - то за одно, то за другое, то за все сразу.

Деньги были, вокруг - женщины, друзья. С одними Артем Васильевич выпивал, с другими гулял, но при этом не забывал и про свою новую семью: жену баловал обновками, падчерицу - игрушками. И подраться мужик любил, и выпить, и с бабами куролесил, но жену не обижал и на Лену голоса не повышал.

Лене было четырнадцать, когда мама попала в грозу, и ее убила молния; смерть, говорят, была мгновенной. Артем Васильевич принял это как наказание за свои грехи - бросил пить, гулять, допоздна пропадал на работе. А ночевать приходил домой, к своей красивой и неродной дочери.

Жены нет, про баб забыл, водку с мужиками не пьет - людям, конечно, стало интересно, в чем причина такого резкого перевоплощения. А там, где нездоровое любопытство, там всегда злые языки…

Сначала на Лену просто косились, потом стали в глаза называть «юной развратницей». И чем больше она оправдывалась, тем очевидней становилась ее вина. В конце концов, девушка не выдержала и, окончив девять классов, уехала из родного поселка, да не куда-нибудь, а прямиком в Москву.

Там Артем Васильевич ее и нашел, но домой забирать не стал. Устроил в престижный финансовый колледж, оплатил обучение, вернулся домой, а через месяц погиб в шахте. Взрыв метана, обвал, об этом даже писали в газетах.

В семнадцать лет Лена все еще училась в колледже. Летом, после второго курса, она проходила практику в отделении банка, там ее и приметил Аркадий Тихомиров.

Тогда ему было всего тридцать шесть, но Лена воспринимала его как мужчину, который годился ей в отцы. Это ее и пугало: в памяти еще не остыла злая клевета, от которой она сбежала в Москву. «Деревня» осталась далеко в Сибири, но Лена слышала ее голос глубоко в себе, этот комплекс обострился с появлением Аркадия.

Мужчина пытался ухаживать за ней, но она избегала встреч с ним, он предложил ей серьезные отношения, а Лена пригрозила ему милицией. Аркадий отступил, но слишком уж глубоко запал милый образ не избалованной судьбой девушки - после короткого затишья осада началась с удвоенной силой. Было все: терпение, подкопы, набеги, грохот салютующих орудий… И через год Лена сдалась: ответила согласием на предложение руки и сердца. Еще через несколько месяцев, уже после свадьбы, она переехала в роскошный особняк в сосновом бору, в нескольких километрах от Москвы.

Аркадий Тихомиров занимался оптовой торговлей, фирма процветала, деньги текли рекой, дом - полная чаша, Лена попала в такую жизнь, о которой ее подруги даже не могли мечтать.

Девушкой она была тихой, домашней, мирская суета и яркая мишура ее не привлекали, хвастаться перед подругами своим счастьем вовсе не хотелось. И все же вирус зависти проник в ее дом.

Лена продолжала учиться в колледже. Новая подружка Вика Прокудина не давала ей проходу: выспрашивала, выпытывала, каково это - быть женой миллионера? Вика тщательно скрывала свой корыстный интерес, и, в конце концов, Лена сдалась: пригласила подружку домой.


Вика вела себя скромно, на Аркадия не засматривалась. Лену это успокоило, а зря. Знакомство с Аркадием Тихомировым стало для Вики пропуском в красивую жизнь. Сначала она стала его секретаршей, а затем и любовницей. Лена об этом даже не знала: в дела мужа она не лезла, занималась исключительно домом, а изменник и не думал разводиться с ней, даже не придавал значения своей новой увлеченности. Лена - для него все, а Вика - всего лишь эпизод, который скоро пройдет и забудется.

Но Вика не хотела быть пройденным этапом, в ее голове зрел страшный план. В Москве, в охранном агентстве, работал брат Женя, он мог все устроить, причем с пользой для себя. Лучше быть начальником службы безопасности солидной фирмы, чем прозябать на должности рядового охранника. Вика устроит ему повышение, для этого нужно всего ничего - занять освободившееся место в супружеской постели Тихомирова. Прокудин должен был открыть сестре вакансию, и он взялся за дело.

Хозяйством занималась домработница: она и готовила, и убиралась. Но и Лена не сидела сложа руки - продукты к разделочному столу добывала она. А где можно было купить хорошее свежее мясо, как не на рынке? Там же продавались и сочные, созревшие на жарком южном солнце помидоры. На продуктовом рынке Лена и попала в расставленную ловушку - ее вырвали прямо из толпы, погрузили в фургон и повезли на смерть.

Сначала Лену напоили - силой, через воронку, а потом изнасиловали. Подонков было четверо, отметился каждый. Лена была пьяна, но чувствовала все, ощущение жуткого кошмара ни на секунду не покидало ее. До того как умереть, она успела выплакать все слезы.

Ее тело нашли на следующий день, а еще через неделю экспертиза сделала окончательное заключение. В половой контакт потерпевшая вступала в состоянии сильного алкогольного опьянения и, по всей видимости, добровольно, а как еще можно было объяснить отсутствие синяков на ее теле? Гематома была только на груди, кто-то делал утопленнице искусственное дыхание, но, <увы, спасти ее не удалось. По всей видимости, после обильного секса Лена решила искупаться, зашла в воду, но не рассчитала силы.

Аркадий Тихомиров отказывался верить в эту версию, но следователь Черепанов не поленился навести справки о Лене и вытащил из старой корзины грязное белье. Если Елена Шелестова с четырнадцати лет сожительствовала со своим отчимом, то почему она не могла согласиться на оргию под луной? И еще возникал вопрос: почему за год в браке Лена не смогла родить мужу ребенка? Возможно, в свое время девочка сделала аборт от своего отчима, кстати, судмедэксперт не исключал такой возможности…

Аркадий хотел похоронить жену под ее девичьей фамилией, но потом одумался и изменил решение. Но похоронили несчастную девушку на окраине кладбища, без права на «подселение». Аркадий Тихомиров не собирался после своей смерти присоединяться к пропащей жене. А через полгода он обвенчался с Викой Прокудиной.





* * *


Рита спала, свернувшись калачиком, и тихонько посапывала. Двигатель работал, климат-контроль поддерживал в салоне прохладу, но Рита не мерзла, во всяком случае, плед лежал рядом - между нами. Часы показывали без четверти двенадцать, до полуночи - всего ничего. И слышно, как ветви калины скребутся в окно. Или это покойники просятся к нам в гости?

Я вскочил как ужаленный, сел, растерянно озираясь. Почти двенадцать часов прошло с тех пор, как на меня навалился сон. Я, помнится, устроился на переднем кресле, Рита встала рядом, обнимала меня, прижималась, рассказывая свою историю. Я, кажется, выслушал ее до конца, но вопросов не было, сон срубил меня, как топор - тонкую макушку дерева. А спал я долго. Слишком долго для остаточного эффекта после снотворного. Может, Рита еще чего-нибудь прибавила? Или это сделал человек, которого я ошибочно принял за Горбыля?

Но где он, этот человек? В машине были только я и Рита. Заднее сиденье разобрано, совмещено с пустым багажником, мы с Ритой лежали головой к лобовому окну, наши ноги находились в багажнике. Места достаточно, Рита могла спать, не прикасаясь ко мне. Так оно, в общем-то, и было. А сам я спал как холодное неподвижное бревно. Как положили, так и спал. Но подложили-то меня к Рите, а не к пеньку под пышной вербой, ветви которой качались на лунном ветру.

Рита лежала ко мне спиной, я осторожно лег на бок, едва не касаясь ее. Волосы несвежие, на ночь она их точно не мыла, но пахло от них волнующе: там и знакомые фиалки, и зрелая пшеница, и папоротник… Почему папоротник? Я даже не знал, как пахнет папоротник, откуда такое сравнение?… Ну да, я почему-то подумал про ночь на Ивана Купала, когда русалки набирают особую силу и могут утащить к себе на дно любого, кто им приглянулся.

Но Рита не пахла ни тиной, ни ряской, ни болотными кувшинками. Теплая она, сухая, ну, может, слегка распаренная от сна.

Я не выдержал, легонько прижался к ней, она отреагировала почти мгновенно - дернулась, оттолкнула меня спиной. Я взял плед, с нежностью укрыл ее. Рита благодарно кивнула во сне, довольно фыркнула, как ежик. Ну какая она покойница?

Рита рассказывала про себя. Кто мог рассказать ей подробности о детстве и юности Лены Шелестовой, если мать убило молнией, а отчима засыпало в шахте? И с Викой Прокудиной все сходилось, я своими глазами видел ее на фотографии в компании с ее братом и его другом. Вика называла себя подругой Елены, и я слышал это собственными ушами.

А еще Рита рассказывала про следователя Черепанова, я тогда изо всех сил боролся со сном, поэтому и не смог спросить о нем. Оказывается, Черепанов давно уже в теме, возможно, он даже знал, кто убил Елену Тихомирову, просто не хотел сдувать пыль с этой истории, поэтому и сделал меня мишенью. Еще и Элли на свою сторону перетащил… Ну, не жучара?

- Тише ты… - не поворачиваясь ко мне, пробормотала Рита.

Я навострил ухо. Она разговаривала во сне и могла выболтать что-нибудь интересное.

- Спать не даешь.

Но, похоже, Рита не спала и обращалась ко мне, а не к кому-то другому.

- Завтра будешь возмущаться.

- Кем?

- Черепановым.

Я задумался, до боли вжимая палец в щеку. Возможно, я увлекся и вслух назвал эту фамилию. Но вдруг Рита умеет читать мои мысли? Особенно те, которые звучат в голове колокольным эхом.

- Завтра уже почти наступило.

Я глянул на часы - без одной минуты полночь.

- Не для меня. - Рита потянула плед на себя, накрываясь с головой.

- А если Черепанов нас ищет? - Рита не шелохнулась, казалось, она уже заснула. - Он знает, что ты у меня жила.

Рита не реагировала, но как только пробило двенадцать, вдруг вскочила, резко развернулась ко мне. Внутренне я был готов к этому, ждал, но все равно вздрогнул.

Но Рита не вцепилась в горло, не потащила меня на дно реки, она всего лишь прижалась ко мне, положив голову на грудь. И я, вмиг забыв о своих страхах, с нежностью обнял этот милый, теплый комочек. Окрыленное сердце шумно ударилось о грудную клетку, пытаясь вылететь из гнезда.

- Ты правда любишь меня? - спросила она.

- А это невозможно? - Я обращался и к ней, и к себе одновременно.

Я и сам хотел знать, насколько это ненормально - любить Риту. Если она действительно покойница, я должен был бежать от нее без оглядки. Но не бежал, даже не пытался. Накрыть человека может не только безумие, но и любовь, такая же потусторонняя, как сама Рита. Я думал об этом так же спокойно, как о смене времен года.

- Если ты любишь, значит, возможно.

- А если не люблю?