Пророк

— Повторяю вопрос. Вы с кем-нибудь делились этой мыслью?

— С отцом. Он мертв. И с матерью. Она мертва.

«И с братом, — подумал он, — который жив. И которого в данный момент допрашивает ФБР. Не меня, а его. Когда к делу подключилось ФБР и стало играть первую скрипку, они пошли к Кенту. Почему? Потому что считают его более важным, чем меня».

— Вы знаете людей, за которых вы вносили залог и которые встречались с вашим братом в тюрьме? Во время… э-э… его лекций.

Адам смерил его испытующим взглядом.

— Это было в письме?

— Нет.

— Но визиты в тюрьму важны для вас?

— Я просто спросил, Остин, — сказал Солтер, отводя взгляд.





26




Если Челси Салинас была рада видеть Кента больше, чем он ее, то тщательно это скрывала. Когда она открыла ему дверь, между ними повисло напряженное молчание, а когда он протянул руку, долго колебалась. Смотрела ему в глаза — она всегда была такой спокойной, сдержанной и бесстрастной; он помнил ее на похоронах Мэри, помнил свои тогдашние мысли: Эта сука могла бы по крайней мере заплакать, — но, похоже, не верила протянутой руке. Наконец Челси ответила на рукопожатие, и пальцы у нее оказались сильнее, чем у половины его защитников.

— Он не хотел вас впутывать, но, похоже, придется.

— Это тяжкое преступление? В котором его обвиняют?

— В данный момент — да.

— Но может измениться?

— Обвинения могут смягчить. Он не хотел вас впутывать, но сумма залога очень высока, и ему придется заложить дом. Без вас он этого не может сделать. Потому что вы оба…

— Ситуацию с домом я знаю, — сказал Кент. Ему никак не удавалось подавить гнев. Он столько раз преодолевал себя, он смотрел в глаза Гидеону Пирсу и говорил, что простил его, но почему-то не мог смириться с мыслью о прощении Челси Салинас. Ужасно несправедливо, он это всегда понимал, но сердце несправедливо и именно поэтому нужно сопротивляться ему. Сердце несправедливо; оно требовало отмщения. Кричало о нем. Говорят, нужно следовать велению сердца, но это не так. Управляй своим сердцем. Таково правило.

«Адам не оставил бы ее, если б не ты, — подумал Кент, внимательно разглядывая эту женщину. — У него была ясная голова, пока не появилась ты, и он принимал правильные решения, поступал так, как до́лжно. Был лучшим старшим братом в мире. А потом появилась ты, и он проехал мимо нее в своей машине, проехал мимо нее в темноте и холоде, а ты сидела, смотрела и позволила этому случиться. Стала причиной того, что случилось.

Но Челси тоже было семнадцать. Почему он об этом не помнит?

— Что от меня нужно? — спросил Кент.

— Но может измениться?

Челси прошла мимо него и обогнула стол. По-прежнему хороша — высокая, худощавая и подтянутая, и если б она прикрыла татуировки и вытащила из бровей дурацкие колечки, то была бы красавицей, а не выглядела немного жалко, как женщина среднего возраста, пытающаяся сохранить уходящую и давно забытую юность. «Тебе почти сорок, — вертелось у него на языке. — Почему ты упорно стараешься выглядеть как фанатка рок-группы? На улице нет и десяти градусов, а на тебе майка на бретельках?»

Челси села за стол, заправила за уши пряди длинных черных волос.

— Я вам очень не нравлюсь, правда, Кент?

По какой-то причине первое, что пришло ему в голову, — попросить называть его «тренером». Или мистером Остином. Или сэром. Ему не нравилось, что она произносит его имя.

Но он просто покачал головой.

— Но мы даже не знакомы.

— Были когда-то.

— На самом деле нет. Вы скажете, что от меня нужно?

Она задержала на нем взгляд, который стал жестче.

— Будь моя воля, я бы вообще к вам не обращалась. Сама бы все уладила. Заложила бы свой дом, но…

— Это не ваш дом. Он принадлежит вашему мужу.

Впервые за все время непроницаемая маска ее лица дала трещину. Челси отвела взгляд и начала перебирать бумаги на столе.

— Нужно подписать согласие, касающееся вашей части дома. Но это ничего не изменит. Вы не лишитесь собственности, если только Адам не сбежит, чего, очевидно, не произойдет. Сумма залога очень большая, больше, чем я встречала в аналогичных случаях. Наверное, причина в том, что дело очень громкое.


— Насколько большая?

— Сто тысяч. Часть наличными. Десять тысяч. На это у нас есть свободные деньги. Но без недвижимости весь залог мы покрыть не можем. Жаль.

Она снова посмотрела на Кента.

— Ему тяжело. Вы понимаете, до какой степени?

— Я не видел его с тех пор, как это случилось. Полагаю, что он не гордится и не радуется.

— Я говорю не о том, что случилось сегодня. С той девочкой, Рейчел Бонд. Его это мучает. Вы понимаете? Вы видели это, когда говорили с ним?

— Я вижу, что происходит, — сказал Кент. — И сегодня яснее, чем раньше. Я уже сказал ему все, что мог. Наверное, могу повторить, но он проигнорировал мои слова тогда, проигнорирует и теперь.

В этот момент Челси посмотрела на него так, как могла бы посмотреть Бет. Мягкий укор, говоривший о понимании, о близости.

— Ладно, — сказала она. — Значит, вы хотите подписать бумаги и умыть руки, так?

— Если от меня больше ничего не требуется.

Челси подвинула ему документы.

— Нет. Думаю, не требуется.

— Я должен что-то знать о том, что подписываю, — того, что еще не знаю?

— Все просто. Финансовая гарантия, что он будет являться на судебные заседания. Теперь вы за него отвечаете. Вы — сторож своему брату.

Последние три страницы Кент подписал быстрее, неразборчивым почерком.





* * *


К тому времени, когда Челси забрала Адама из тюрьмы, на улице уже стемнело, зажглись фонари, а город оказался во власти холодного ветра. На Адаме была только футболка, которую он надел днем, когда солнце стояло высоко, а осенний воздух был теплым. Челси молча протянула ему куртку, которую захватила с собой. Он надел ее и стал застегивать молнию, но Челси просунула руки под куртку, обняла его и прижалась головой к его груди. Адам замер в неловкой позе, испытывая желание уклониться от ее объятий, чтобы показать, что ему это не нужно, что он прекрасно справится и сам, но почувствовал тепло ее тела, запах ее волос, тоже обнял ее и опустил голову, прижавшись щекой к ее щеке.

— Прости, — прошептала Челси. — Нужно было поехать с тобой. Я не должна была отпускать тебя одного, особенно зная, что они в доме.

Адам попытался сказать, чтобы она не переживала из-за этого, но слова застряли у него в горле, и он просто стоял, вдыхая ее запах. Они покачнулись, и на мгновение им показалось, что они танцуют, щека к щеке, влюбленные и счастливые, где-то далеко отсюда. Но потом за их спинами со стуком распахнулась дверь — это вышел кто-то из полицейских. Адам разомкнул объятия и пошел к машине.

— Очень большой залог, — сказал он. — Думал, будет пятьдесят, но никак не сто.

— Знаю.

— Как ты его обеспечила?

— Твой дом. Свой я не могу заложить. Я за него плачу́, но он все еще…

— Да. — Адам кивнул. — Я знаю.

— Приходил твой брат. Сам позвонил. У меня не было выхода.

Это удивило Адама. Они подошли к ее видавшей виде машине, старенькому «Корвету», с таким сильным вращающим моментом на задних колесах, что зимой на северо-востоке Огайо на машине было невозможно ездить. Как это похоже на Челси! Она покупала машину в июле, и в июле все было замечательно — какой смысл беспокоиться о зиме?

— Мне нужно с ним поговорить, — сказал Адам, когда Челси завела мощный двигатель.

— Он не вносил наличных. Только подписал все необходимые бумаги на дом.

— Дело не в этом. А в причине всего этого сегодняшнего дерьма. Того, кто убил Рейчел Бонд, не интересовал ее отец. Его интересовал Кент.

— Кент? — Челси повернулась к нему.

— Он связался с Кентом, и это неспроста. — В зеркале бокового вида Адам заметил полицейского, который стоял рядом с тюрьмой и смотрел на них. — Поедем отсюда.

— Ты хочешь домой?

— Потом. Сначала я хочу повидаться с братом.