Пророк

* * *


На трибунах был аншлаг — к утру пятницы продали больше десяти тысяч билетов, и зрителей не испугала даже погода. По крайней мере, не на северо-востоке Онтарио. Много болельщиков приедут из Чамберса, но большинство зрителей будут враждебными и очень громкими. Болельщики Сент-Энтони привыкли к победам, особенно над Чамберсом. И их охватила жажда крови, когда они смотрели, как на их поле выходят «Кардиналы», в ранге фаворитов, не потерпевшие ни одного поражения в этом сезоне.

В раздевалке Кент собирался дать команде стандартное напутствие. Чтобы не нарушать привычного порядка вещей. Не задавайтесь, не задавайтесь, не задавайтесь. Но сегодня это казалось неправильным. Поэтому в последние секунды, перед тем как они вышли на поле, он дополнил знакомые всем слова. Вы должны понимать, как вам повезло: вы сыграете свой лучший матч вместе с лучшими друзьями, которые у вас были.

Тренер обращался к выпускникам.

— В этом сезоне настанет момент, когда вы в последний раз снимете форму, — сказал он. — И больше никогда ее не наденете. Вы должны это понять. Любая осень кончается. Давайте постараемся, чтобы до того, как она закончится, трофей был в наших руках.

Команда ответила громким воплем.





* * *


Подброшенная монетка дала право выбора Чамберсу, и Кент решил отказаться от первого удара. Обычно он предпочитал начинать игру с атаки. Ему нравилось как можно раньше набирать очки, вынуждая противника отыгрываться, но теперь он предполагал, что игра будет равной, и было бы неплохо начать вторую половину матча с атаки.

И еще, по правде говоря, он беспокоился, сможет ли Колин поймать мяч.

Кент ходил вдоль боковой линии, ободряюще кивая игрокам, хлопая их по шлемам, напоминая, что главные их козыри — скорость и хитрость. Напротив него, у скамейки запасных соперника, Скотт Блесс совещался с Робом Сонфилдом, своим квотербеком, и Кент невольно поглядывал на них, думая: «Давай начнем, посмотрим, что ты нам приготовил».

Дождь не прекращался ни на секунду, ветер дул порывами, температура воздуха не превышала пяти градусов. Погода больше подходила для силовой игры, которую исповедовала команда Сент-Энтони, но Кент никогда не искал оправданий. Его парни готовы победить в любых условиях — и победят.

После пяти розыгрышей уверенности у него поубавилось. Сонфилд получил четыре паса, три из которых реализовал, и мяч находился на двацатипятиярдовой отметке Чамберса. Слишком далеко для силовой игры. Кент предполагал, что Блесс поставит двух тайт-эндов и проверит на прочность первую линию защиты, но Блесс всю неделю готовил своих парней к тому, чтобы играть широко и проверить вторую линию.

Во время шестого розыгрыша Сонфилд предпринял обманный маневр, и Риттер — Деймон Риттер, лучший лайнбекер из всех, которых когда-либо тренировал Кент — поддался на уловку, оставил без присмотра второго ресивера, которого должен был опекать, и тот ловко поймал мяч за его спиной. Шесть очков. Чамберс уже проигрывал.

— Что ты делаешь? — закричал Кент, когда Деймон, опустив голову, покинул поле. — Где были твои глаза? Ты смотришь назад! Ни разу не посмотрел на Сонфилда! Ты сам все знаешь. Мы не совершаем таких ошибок!

— Да, сэр, — сказал Риттер и вернулся на поле, а Кент с отвращением покачал головой. Соперник заработал дополнительное очко: 7:0. Кенту никогда не удавалось удержать преимущество над Сент-Энтони. Даже полу-чить его.

— Все будет в порядке, — сказал он в головную гарнитуру, и помощники согласно кивнули, но никто не решался посмотреть на него. Плохое начало, и все это понимали.

Нападение успешно завершило первую попытку; Джастин Пейн вынес мяч три раза подряд — в полном соответствии с планом, предназначенным для того, чтобы соперник принял эту тактику всерьез. Когда Лорелл первый раз вводил мяч в игру из-за линии нападения, он сделал ложный замах и сделал пас открывшемуся Колину; мяч взлетел высоко вверх и мягко опустился в нужной точке.

Колин его поймал.

А затем выпустил. Кент уже привстал, радуясь за парня и не сомневаясь, что счет должен сравняться, потому что они не догонят Колина.

Но они догнали. Пытаясь дотянуться до мяча и снова схватить его, он потерял устойчивость, а затем защитник схватил его правой рукой; мяч взвился в воздух и был подхвачен игроками Сент-Энтони. «Пожалуйста, пусть судьи посчитают, что он его снова выронил, пожалуйста, пусть это будет незавершенный пас», — подумал Кент.

Это была потеря мяча. Переход в защиту, с сорока ярдов.

Кент вышел на поле к Колину, обхватил ладонями его шлем и заставил посмотреть себе в глаза.

— Впереди еще вся игра, — сказал он. — Теперь все у тебя будет получаться. Ты в это веришь?

— Да, сэр.

— Ты в это веришь?

— Да, сэр!

Кент хлопнул ладонью по его шлему, вернулся за боковую линию и стал смотреть, как Сонфилд руководит точным и сбалансированным розыгрышем, отнявшим семь минут драгоценного времени, потом снова выполняет обманный маневр, на этот раз на реверсе, и защитники Чамберса снова гонятся за мячом, забыв о брешах в обороне. В конечном счете им удалось остановить атаку, и противник ограничился голом с игры, но счет уже был 10:0.

— Твою мать, так и проиграть недолго, — пробормотал Кент, стиснув зубы. Слишком тихо для игроков, но микрофон гарнитуры был включен, и помощники услышали его слова.

Он видел, как они вскинули головы — миф о том, что Кент Остин не сквернословит на футбольном поле, официально рухнул — хотел извиниться, но потом передумал. Тыльной стороной ладони смахнул капли дождя с лица и пошел в дальний конец поля, качая головой.





43





Пока его брат вышагивал вдоль боковой линии, бормоча ругательства, Адам обогнул поле, пробившись сквозь толпы детей с размалеванными лицами и уклонившись от лихорадочно дергавшейся кулисы тромбона в руках одного из музыкантов. Он пытался добраться до противоположной зачетной зоны, откуда было лучше видно поле. Челси следовала за ним, и теперь они стояли у южного края поля, где ветер швырял холодные капли дождя им в лицо.

— Умеешь ты устроить свидание, — сказала она. — Прошел мимо киоска и даже не предложил мне попкорн…

— Кому нужен мокрый попкорн?

— Справедливо. — Она смотрела на скамейку запасных Чамберса. — У твоего брата не слишком радостный вид.

— Тут нечему радоваться.

Адам скрестил руки на груди, потом увидел, как Челси наклоняется навстречу ветру, встал позади нее и обхватил руками. Она откинулась назад, прижавшись к нему всем телом.

Во время второй и третьей атаки «Кардиналов» Скотт Блесс направил вторую линию защиты в карман, а не на помощь в противостоянии с Мирсом, как будто одна потеря мяча подтвердила его надежды, что теперь Колин не представляет угрозы. Лорелл Маккой проверял это, раз за разом вкладывая пасы в руки Мирса, но парень ни разу не смог удержать мяч. После третьей потери Челси прикрыла ладонью глаза. Защита Чамберса держалась, контролировала бреши, не поддавалась на уловки и вынудила соперника в очередной раз выбить мяч ногой. Когда команды снова вернулись на поле, защита Сент-Энтони расположилась на четыре ярда глубже и на пять ярдов ближе к линии схватки, рассредоточившись по полю. Полностью игнорируя Мирса и доверив его опеку своему медленному корнербеку. Им даже не пришлось выбирать. Сегодня это было естественным решением.

«Кардиналы» терпеливо продвигались вперед; Маккой выглядел уверенным, выполнял блицы и глубоко проникал в карман, помогая успешно завершить первые попытки с помощью сносов и виражей. Дважды он видел открытого Мирса, колебался, делал паузу, потом отдавал пас низом. Мирс стоял в центре поля, подняв руки и пытаясь понять, где находится мяч. Адаму было больно смотреть на парня.

Атака остановилась на пятнадцати ярдах, и они забили гол с игры: 10:3. Команда Сент-Энтони тоже ответила голом с игры, под усилившимся дождем доведя счет до 13:3. Они вели в счете, но разрыв еще не был решающим, и за две минуты до окончания первой половины матча Адам подумал, что все не так плохо, как могло быть.

Затем они выполнили удар в сторону.

— Ничего себе, — прошептал он.

Вот это комбинация. Очень смелая. Команда Сент-Энтони завладела мячом, и хотя такой маневр застал «Кардиналов» врасплох, двое игроков спецкоманды Сент-Энтони, похоже, зашли за линию во время розыгрыша, и Адам ожидал увидеть желтый флаг, сигнализирующий о нарушении. Но флага не было.

— Ого. Твой брат… — сказала Челси, и он увидел, как Кент, сорвав с себя гарнитуру, с криком выбежал на поле.

— Не надо, Франшиза, — прошептал Адам. — Не делай этого. Не надо.





* * *


— Это офсайд! Он зашел за линию на пять шагов! Вы в своем уме? Как можно было этого не увидеть!

Кент приближался к середине поля; он знал, что его гарнитура ударилась об алюминиевую трибуну, но не обратил на это внимания — его переполняла ярость.

— Тренер, покиньте поле.

— Как можно было этого не увидеть! — кричал Кент. Его лицо находилось в нескольких дюймах от лица судьи; дождь колол глаза и попадал в рот. Он повернулся и пнул ногой землю. Газон до такой степени размок, что его нога прочертила борозду, и в воздух полетел дерн. Трибуны взревели.

— Покиньте поле, — повторил судья.

— Вы стоите на линии и не в состоянии увидеть, что он зашел за нее? Вы надо мной издеваетесь? Вы были рядом! Нужно было всего лишь смотреть! Это ваша обязанность!

Судья пытался уйти от Кента, но тот шел за ним, продолжая кричать и заглядывать ему в лицо, а когда флаг наконец появился, Кент не удивился, а разъярился еще больше.

— Это дерьмо собачье! Настоящее дерьмо!

Почувствовав, как кто-то взял его за плечо, он попытался вырваться, но Мэтт Байерс не отпускал его.

— Вернитесь тренер. А то вас удалят.

Кент позволил Байерсу увести себя с поля; болельщики Сент-Энтони провожали его презрительным гудением, а Скотт Блесс удивленно смотрел на него, и это удивление, похоже, было искренним. Кент поднял гарнитуру, увидел, что она разбилась — индикаторы не горели, — и снова бросил ее. Помощник протянул ему новую, но он отмахнулся и отошел в сторону. Помощники судьи передвинули маркеры на пятнадцать ярдов — его наказали за неспортивное поведение. Он стоял один, скрестив руки на груди, с непокрытой головой — его бейсболка валялась где-то в грязи — и смотрел, как Сонфилд завершил четыре прямых паса, а затем заработал очки еще на одном. Время шло.

20:3 после первой половины матча.

— Вы надо мной издеваетесь, — крикнул Кент, глядя на табло. Голос у него срывался. Опять. Опять.





* * *


Адам отстранился от Челси. Игроки, опустив головы, потрусили в раздевалку, а его брат остался у боковой линии, подперев подбородок ладонью и уставившись на табло, словно там был код, который ему никак не удавалось расшифровать. Адам хотел подойти к нему, что-то сказать. Не важно, что. Просто поговорить.

Но это было невозможно. Кент шел к центру поля под свист и улюлюканье поклонников Сент-Энтони. Трибуны с болельщиками из Чамберса молчали, потрясенные счетом на табло и срывом всегда невозмутимого главного тренера. Адам видел Бет с детьми, сидевшими по обе стороны от нее, в самом центре дружелюбной толпы. Он оставил попытки добраться до брата и стоял у ограды, наблюдая за тем, как тот пересекает поле и подходит к судьям. Рука, протянутая тому, кто пропустил нарушение и стал объектом гневной тирады, потом несколько слов на ухо, похлопывание по спине. Судья кивнул, принимая извинения. Болельщики Чамберса принялись аплодировать; трибуна, болевшая за Сент-Энтони, по-прежнему улюлюкала. Кент покидал поле, опустив голову — один, под проливным дождем, — и Адам почувствовал спазмы в горле.

— Молодец, Франшиза, — сказал он. — Молодец.