Расплата
Часть 40 из 48 Информация о книге
28 марта, на тринадцатый месяц после суда в Оксфорде, пятый окружной апелляционный суд в Новом Орлеане утвердил вердикт, предписывающий стотысячную компенсацию за наступившую в результате противоправных действий смерть. Обсуждение было кратким, а голосование – единодушным. Вызывал недоумение размер суммы, однако никто не сочувствовал интересам богача, подло убившего своего пастора. Негодяй заранее задумал преступление, и семья жертвы сильно пострадала. Присяжные ознакомились с делом, выслушали свидетелей, изучили документы, все обсудили и утвердили вердикт по всем статьям. Их решение потрясло Бэннингов. Братья Уилбэнксы и Джоэл считали, что вердикт поддержат, но сумму, разумеется, снизят. Штрафная компенсация за нанесение ущерба размером в 50 тысяч долларов – неслыханная величина. Учитывая стоимость земли и другой недвижимости Пита, сумму всего в пятьдесят тысяч можно было бы одолеть. Но плюс еще пятьдесят – это уже неподъемно. Теперь судьба земли была исключительно в руках Верховного суда штата Миссисипи. Если он поддержит заключение Рамболда, что дарение было законным, Джоэл и Стелла сохранят землю. Берчу Дэнлопу со своим теперешним закадычным клиентом, чтобы выцарапать какие-то деньги, придется нападать на другие активы Пита: банковские счета, сельскохозяйственное оборудование, скот, автомобили. Если же отвергнет, земля будет считаться собственностью Пита и превратится в объект постановления вердикта. Потеряно будет все: и дом, и даже мебель. С помощью Джоэла Джон Уилбэнкс подготовил апелляцию на постановление пятого окружного суда в Верховный суд США. Пустая трата сил. Но на время займет Дэнлопа и позволит выиграть несколько месяцев. Тот будет требовать 100 тысяч долларов. Уилбэнкс обратится в окружной суд, «разбудит» Рамболда, и тот издаст судебный запрет. После короткого заседания снова вынесет решение в пользу Бэннингов. Дэнлоп обратится с петицией в Верховный суд штата Миссисипи, а Уилбэнкс будет сопротивляться. За этими атаками и контратаками Джоэл наблюдал с безопасной позиции – из своей квартирки над гаражом в Оксфорде. За десять долларов в месяц он снял и сам гараж и на отцовском пикапе «форд» начал перевозить туда из дома мебель. Ниневе это не понравилось, однако она промолчала. В середине мая Джоэл и Флорри погрузились в «линкольн» 1939 года и пустились в долгий путь в Виргинию. По дороге остановились в отеле «Роанок», где выступили в роли хозяев на организованной для Стеллы и ее друзей из Холлинза вечеринке. В прекрасный весенний день они с другими гордыми родителями смотрели, как Стелле вручают диплом в области английской литературы. А на следующий день, когда дамы пили чай в тени, Джоэл носил из общежития в машину коробки и пакеты. Когда все было уложено и он изрядно выдохся, Стелла попрощалась с любимым колледжем и подругами. Джоэл никогда не видел столько слез, даже на похоронах. С женщинами на заднем сиденье и таким количеством багажа, что закрывал зеркала заднего вида, они тронулись из Холлинза на север. Через три часа заблудились в Ричмонде, но вскоре выехали на окраину и поели на площадке для барбекю. Горожанин показал им дорогу, и после непродолжительного отдыха они снова оказались на шоссе и двинулись в сторону Вашингтона. Стратегический план Стеллы был таков: жить в Нью-Йорке, работать в журнале, писать. Но от задуманного до реальности требуется много времени. В редакциях имелось мало вакансий, зато в школах не хватало молодых учителей. Школа Святой Агнессы в Александрии была дневным учебным заведением и одновременно интернатом для девочек. Она предлагала место учителя английского языка для девятиклассниц и одновременно куратора в общежитии. Пока Стелла и Флорри пили чай с директрисой, Джоэл сгружал коробки и пакеты в душную комнатенку, которая была даже меньше предыдущей. Школа позволила ему поставить машину в безопасном месте. За 10 долларов дворник согласился следить за давлением в шинах и раз в день проворачивать рукояткой мотор. Они вызвали такси, переехали через Потомак и на вашингтонском вокзале Юнион-стейшн сели в идущий в Нью-Йорк поезд. Они решили потратить какую-то часть из оставшихся денег прежде, чем их захапают Берч Дэнлоп и его жадные клиенты. Стелла завершила учебу и получила работу. Джоэлу остался на юридическом факультете последний год, и он тоже собирался куда-нибудь устроиться. Земля Флорри стервятникам не по зубам, и у нее сохранились какие-то накопления. Лето 1949 года, наверное, последнее, когда они вместе. Так почему бы не провести его достойно? В порту Южного Манхэттена они сели на плывущий в Лондон лайнер и две недели отдыхали и читали, забыв про все свои домашние печали. На палубе Джоэл и Стелла впервые заметили, насколько сдала Флорри. Она всегда была тучной, но оставалась подвижной и энергичной. А теперь едва волочила ноги и после короткой прогулки начинала задыхаться. Флорри было всего пятьдесят лет, но она как-то резко постарела и осунулась. В Лондоне они остановились в отеле «Сент-Реджис», побродили по городу и поехали в Эдинбург. Путешествовали по горной Шотландии, а когда устали от замков, поместий и винных заводов, вернулись в Лондон, пару дней отдохнули и отправились в Париж. Стелла и Джоэл пили кофе в вестибюле отеля «Лютеция», когда пришла новость. Флорри плохо себя чувствовала и решила утром отдохнуть и никуда не выходить. Носильщик подал им телеграмму. Джон Уилбэнкс сообщал, что Верховный суд штата Миссисипи голосованием семь против двух отменил решение Рамболда. Передачу земли признали юридически несостоятельной. Согласно этому решению, земля осталась во владении отца и, таким образом, была подвержена претензиям и удержанию собственности. – Решение отменено, – повторил, не веря своим глазам, Джоэл. – Что это значит? – спросила Стелла. – Это значит, что делу конец. Верховный суд считает, что Рамболд не прав, и принимает решение закрыть дело без слушаний. – А апелляция? – Да, мы подадим еще одну апелляцию в Верховный суд США, чтобы выиграть время, а тем временем обсудим с Уилбэнксом банкротство. Они пили кофе и смотрели на людей в роскошном вестибюле. – Ответь мне честно, – произнесла Стелла. – Это означает, что настанет день, когда Джеки Белл с детьми вселится в наш дом? – Не исключено, но я до сих пор в это не верю. В какой-то момент Джон Уилбэнкс сядет с ее адвокатом, нажмет на него и все уладит. – Каким образом? – Мы предложим наличные. – По-моему, мы уже пытались это сделать. – Пытались, но от суммы 25 тысяч долларов они отказались. Теперь урегулирование стоит дороже. – Сколько? – Не знаю. Это будет зависеть оттого, сколько денег останется на счетах и сколько мы сумеем выручить за землю. – Ты в самом деле хочешь заложить ее? Помнишь же, как отец ненавидел банки! – У нас нет выбора. В постановлении Верховного суда штата значилось, что поведение Пита Бэннинга можно считать мошенническим, исходя из следующего: во‐первых, он получал выгоду от земли, поскольку жил на ней, возделывал и имел прибыль. Во-вторых, он ничего не получил оттого, что передал ее детям. В-третьих, передача собственности родственникам всегда подозрительна. В-четвертых, в момент подписания дарственной Бэннинг полагал, что настанет момент, когда в результате его действий его начнут преследовать кредиторы. Джон Уилбэнкс, перечитав документ десятки раз, нашел логику суда основательной. Оставалась последняя попытка – обратиться с апелляцией в Верховный суд США, с минимальными шансами выиграть дело. Он проконсультировался с приятелем в Мемфисе, который считался специалистом по банкротствам, и разговор получился неутешительным. Подвергнуть собственность Пита Бэннинга банкротству означало отсрочку окончательного краха, но не успех. Уилбэнкс вернулся в суд, и Рамболд, разумеется, выполнил все, что он просил. Дэнлоп ответил кучей апелляций. Даже такой повязанный судья, как Рамболд, не мог предотвратить неизбежного. После слушаний невозмутимый и еще более уверенный в себе Дэнлоп пообщался с Уилбэнксом и сделал ему предложение. Хватит увеличивать адвокатские расходы – пора взглянуть правде в глаза. Апелляции ни к чему не приведут, и банкротство тоже. Почему бы просто не отдать Джеки Белл землю – все 640 акров – плюс дом с мебелью? Если Бэннинги на это согласятся, то она откажется от претензий на банковские счета. Уилбэнкс поморщился и, уходя, бросил: – Бэннинги, прежде чем подписать такой документ, сожгут и дом, и урожай! – Отлично, – кивнул Дэнлоп. – Только напомните своим клиентам, что поджог – это карающееся длительным тюремным сроком уголовное преступление. Когда в конце июля Джоэл и Флорри пересекли границу штата Миссисипи, то, как обычно, стали присматриваться к тому, каков урожай, и поняли, что он отнюдь не обнадеживающий. Весной сильные дожди задержали сев, и в те два месяца, которые они провели в Англии и Европе, погода была не на стороне землепашцев. В хорошие годы хлопок к 4 июля зацветал, а на День труда вырастал до груди. Теперь же урожай был самым плохим за несколько лет. И чем дальше они продвигались на север Миссисипи, тем казался все хуже. Ни цветочка, стебли едва до колена. В низинах целые акры вымыло водой.[11] Нинева заварила кофе и спросила, как они съездили. Они поинтересовались, какой была погода, и получили целый ворох жалоб. Чуть не каждый день дождь, и даже если его не было, небо затягивали облака. Хлопок нуждается в длинной череде сухих дней и жарком солнце. Погода убивала урожай. Эймос изо всех сил трудился в огороде, но результат был намного хуже обычного. За что такое наказание? Неужели на ферме Бэннингов и без того не хватает проблем? Джоэл отвез Флорри в красный коттедж, они пили на веранде, смотрели на жалкие поля и жалели, что не остались в Шотландии. Джон Уилбэнкс хотел поговорить с Джоэлом, и как бы тот ни противился встрече с его адвокатской конторой, судом и всем, что связано с центром Клэнтона, у него не оставалось выбора. Они встретились в большой комнате для заседаний на первом этаже – верный знак, что беседа предстояла важной. К ним присоединился и Рассел, что только подтверждало этот вывод. Братья закурили: Джон – короткую черную сигару, а Рассел – сигарету. Джоэл курить отказался, заявил, что пришел к ним подышать воздухом. Джон обрисовал положение. Они написали две ничего не значащие апелляции в Верховный суд, которые, надо полагать, в течение двух месяцев, как только у чиновников дойдут до них руки, будут отвергнуты. Суду нет смысла проявлять к делу интерес. Берч Дэнлоп закинул удочку в виде требования ста тысяч долларов и будет терпеливо ждать, пока Бэннинги не исчерпают все возможности юридического маневрирования и не выбросят белый флаг. – А что насчет банкротства? – спросил Джоэл. – Ничего не даст, поскольку собственность не обанкрочена. Мы можем попытаться потянуть время. Однако Дэнлоп даже не станет обращаться к судье по делам банкротств. И еще, в случае банкротства придется назначать доверенное лицо, и назначать его будем не мы, а суд. Рассел выпустил клуб дыма и добавил: – Существует большая вероятность, что доверенное лицо потребует передать право душеприказчицы от Флорри назначенному по постановлению суда кредитору, то есть Джеки Белл. – Не удивлюсь, – кивнул Джоэл. – И вот еще что, – продолжил Рассел. – Надо же заплатить и нам. Наш счет вырос до семи тысяч долларов. Не уверен, что такие деньги найдутся. Мы, надеясь на чудо, рассылали петиции направо и налево, и это съедало много нашего времени. Банкротство в качестве тактики проволочек потребует еще больше. – Понимаю. – Мы в тупике, Джоэл, – сказал Джон. – Остается одно: постараться прийти с нашими оппонентами к соглашению. Последняя мысль такова: спасти землю можно, только заложив оба участка – и Пита, и Флорри. Все двенадцать тысяч акров. Выручить, сколько получится, и предложить Дэнлопу. – Сколько же это будет? – спросил Джоэл. – Дом оценивают в тридцать тысяч. Землю примерно по сотне баксов за акр, но столько на рынке не получить. Как известно, под севом лишь тысяча акров. Ни один банк, учитывая риски, не предложит полной стоимости. Пит получал прибыль или обходился без потерь, потому что его земля ничем не была обременена, потому что он считал каждый цент, трудился до десятого пота и заставлял трудиться других. Когда же земля в закладе, пара таких плохих урожаев, как нынешний, и банки заговорят о лишении права выкупа закладной. Здесь постоянно это случается, даже в хорошие годы. – Мы говорили с нашим братом из банка, – подключился к разговору Рассел. – Он считает сделку не перспективной. Если бы дело на ферме подхлестывал Пит, все было бы намного привлекательнее. Но Пит умер, а ты не фермер. Лиза сумасшедшая. Банки будут сторониться этой сделки. – Сколько готов предложить ваш брат? – спросил Джоэл. – Самое большее – семьдесят пять тысяч, – ответил Джон. – И за эту сумму я бы не поручился, – добавил Рассел. – Есть еще одна очевидная проблема. Наша адвокатская контора представляет вашу семью, и она же представляет банк. Если случится дефолт, возникнет конфликт интересов, и мы окажемся в трудном положении. – С другим городским банком мы эту тему не обсуждали, – продолжил Джон. – Думаю, они не откликнутся. Как тебе известно, существует конкуренция семей. Однако мы можем связаться с более крупным банком в Тупело. Джоэл встал и прошелся по комнате. – Я не могу просить Флорри заложить землю. Это уже слишком. Земля – все, что у нее осталось. Куда ей деваться, если ее не будет? Не могу. Не буду. Джон стряхнул с сигары пепел. – Тогда такой план. Скажи, что о нем думаешь, и мы сядем и все обсудим с Дэнлопом. Скорее всего ему не заплатили ни цента, и он может быть заинтересован уладить проблему деньгами. Начну с пятидесяти тысяч долларов и посмотрю его реакцию. Пятьдесят осилишь? – Думаю, что да, – ответил Джоэл. – Но мне становится не по себе от мысли, что придется столько отдать. – Неудивительно. Но зато вы со Стеллой сохраните землю. – А если они запросят слишком много? – Посмотрим. Давай проведем первый раунд переговоров. Буду притворяться беднейшим из бедных. Глава 45