Резидент

— У одной связистки, ефрейтора Егоровой, я на руке часики видел, — договорил Михеев.

— И что с того? — удивился Тимофей. — Мало ли какие у кого часики. Вот посмотри, у меня… — приподнял он гимнастерку, — тоже часы есть.

— В том-то и дело, что часики не простые! Золотые они! И я вот все думаю, откуда у простой телефонистки такие часики могут быть? Денежное довольствие у нее небольшое, значительную часть суммы еще домой отправляет, матери и малолетнему сыну. А тут такие часы! Да на них целый год копить нужно!

Тимофей невольно насторожился. В нем мгновенно проснулся охотничий инстинкт, следовало проверить информацию — тут попахивало чем-то противозаконным.

— А ты поинтересовался у нее, откуда она такую красоту раздобыла?

— Спросил, — нарочито равнодушным голосом произнес Михеев.

— И что же она тебе ответила?

— Сказала, что у нее эти часики уже давно лежат. Вот только сейчас решила надеть. А ведь я точно знаю, что у нее их не было!

— Откуда у тебя такая уверенность?

— Знаю, и все! — колюче отрезал сержант.

— Послушай, Федор, а у тебя с этой связисткой, случайно, никаких амурных дел не было? Между нами, конечно.

— Вот стервецы! — хмыкнул Михеев. — Уже донес кто-то… Ну, было… Недолго, правда… Тогда мне казалось, что у нас все в порядке. Ведь как оно прежде было: не успею я ее поманить, а она уже ко мне в койку прыгает! А тут прихожу как-то к ней, а бабу как будто подменили! Я с ней и так, и эдак, а она все ни в какую! — уже сердито продолжал сержант. — Между нами, говорит, все кончено! Раньше хохотушка была, а сейчас слова из нее не вытянешь… Короче, не хочет она со мной общаться!

— Послушай, Федор, а тут личного мотива нет? Может, ты решил наказать ее с моей помощью?

— Если бы хотел наказать, то не стал бы ни у кого помощи просить, — нахмурился Михеев. — Просто подбил бы ей глаз, и пусть бы ходила по подразделению с огромным синяком! Лариска мне и нравиться после этого перестала. Будто бы переродилась, чужая какая-то стала!

— Значит, ты думаешь, что ей кто-то эти часики за дело подарил? — задумался Романцев.

— Так точно! У меня ведь нюх контрразведчика выработался. Поговорил с ней немного, и такое впечатление, что она что-то важное от меня скрывает.

Цигарка была выкурена. Вжав тлеющий остаток в пепельницу, Федор посмотрел на капитана, давая понять, что ему нечего добавить к сказанному.

— Хорошо, я разберусь!

Сержант Михеев ушел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Полученный сигнал был серьезным, нуждался в немедленной проверке. Связисты всегда находились на особом счету, каждый из них проходит очень серьезную проверку, ведь через них шли сведения особой важности.

Романцев знал ефрейтора Егорову. Внешне она производила впечатление весьма серьезной барышни. На болтушку не походила. Именно таких предпочитали привлекать для работы в штабах.

Сложив бумаги в стол, Тимофей вышел из комнаты и заторопился на узел связи. Ларису Егорову он отыскал в комнате для радистов — как раз закончилась ее смена, и, примостившись у окна, она писала письмо, мечтательно посматривая через окно в сад.

На левой руке из-под гимнастерки выглянул желтый циферблат. Часики действительно были золотыми. Работа тонкая, очень качественная, такие часы — редкость. Наверняка трофейные, немцы любят красивые вещи и делать их умеют.

Увидев вошедшего офицера, девушка поднялась. Небрежно махнув рукой, капитан разрешил ей опуститься на место, сам присел рядом и внимательно посмотрел на нее. Лариса выглядела спокойной, обычно так взирают люди, которым нечего скрывать. Что ж, тем не менее следовало проверить.

Девушка взирала с некоторым недоумением, не решаясь прервать молчание.

— Красивые часики, — показал взглядом Тимофей на ее левую руку.

— Да, красивые… — широко улыбнулась Лариса. Похвала была приятна. — Но ведь не запрещено?

— Нет, не запрещено… Можно их посмотреть?

Расстегнув ремешок, девушка охотно протянула Романцеву часики:

— Пожалуйста, товарищ капитан!

— Золотые… Клеймо вижу. Ого, какая высокая проба! Трофейные… А теперь отвечай мне на вопрос, откуда у тебя эти часы?

— Мне их подарили, — не отводя взгляда, проговорила Лариса.

— Кто? — спросил Романцев. Девушка молчала, нервно покусывая губу. — Я из тебя клещами должен тянуть ответ?

— Я не могу сказать, это военная тайна.

— Че-е-го?! — едва не поперхнулся Тимофей. — Какая такая еще военная тайна? Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь?

Внутри у него все закипело. Эта Лариса действительно так глупа или просто хочет казаться таковой? Спокойно, стараясь не поддаваться нахлынувшим эмоциям, он произнес:

— Послушай меня внимательно, девонька, ты затеяла очень опасную игру. Ты же знаешь, что я не просто какой-то там капитан… Я из военной контрразведки. Мне достаточно одного слова, чтобы тебя здесь не было. Ни здесь, ни где-то еще… И я не собираюсь делать снисхождения на твои слезы. Ты хорошо меня поняла?

— Да, — негромко ответила связистка, готовая расплакаться.


— И вот теперь я задаю тебе тот же самый вопрос… Кто и за какие услуги тебе подарил эти золотые часики?

— Мне их подарил один майор.

— Та-ак, дело сдвинулось, уже хорошо… Что за майор?

— Он — подчиненный генерального комиссара госбезопасности товарища Берия, сказал, что выполняет его особые распоряжения.

Ответ был неожиданный и обескураживающий. Неужели здесь замешаны люди Лаврентия Берии? Этого еще не хватало! Но почему они полезли в дела военной контрразведки? Как минимум они должны были сообщить о своих действиях в штаб армии.

— Какие такие распоряжения? Чего ты тут лепечешь? Что он еще о себе рассказывал?

Поджав губы, девушка справилась со спазмами и заговорила вновь:

— Он сказал, что служит в НКВД и выполняет особые распоряжения товарища Берия.

— Я спрашиваю, что это за распоряжения?! — теряя терпение, выкрикнул Тимофей. Пусть поймет, что никто с ней церемониться не собирается. Вздрогнув, Лариса прикрыла лицо руками и зарыдала. — А ты думаешь, тут с тобой в бирюльки будут играть? Ты не на бабушкином огороде, а на войне! За твою беспечность люди жизнями будут расплачиваться! Тебя инструктировали, чтобы ты ни с кем не трепала языком?

— Говорили, — едва слышно пролепетала девушка.

— Предупреждали, чтобы ты не шла ни на какие сомнительные контакты?

— Предупреждали, — всхлипнув, произнесла она, растирая кулаками зареванные глаза.

— Тогда какого лешего ты с ним лясы точила и подарки от него принимала?! — не удержавшись, громыхнул Тимофей по столу кулаком.

— Он мне, товарищ капитан, свою офицерскую книжку показал, а еще предписание о высочайших полномочиях, подписанное самим товарищем Берия. Что я могла сделать? — девушка зарыдала пуще прежнего.

Может, все-таки действительно этот майор из ведомства Берии? В таком случае придется тщательно обдумать каждый свой шаг. Романцев вытащил из нагрудного кармана платок и протянул его Ларисе:

— Утрись… И расскажи мне пообстоятельнее, как ты с ним познакомилась. Повторяю, это важно! Твой бериевский майор далеко, а военная контрразведка на соседнем стуле сидит. И скажу тебе откровенно… Если я захочу, тебе даже сам генеральный комиссар госбезопасности не поможет! Мне перед своим начальством ответ держать!

Девушка немного успокоилась, вытерла мокрые от слез глаза. Порозовевшие щеки добавили ей очарования, и теперь она выглядела по-настоящему хорошенькой. Глупая, молодая, житейского опыта ни на копейку. Такую, как она, любой лейтеха окрутить может. А тут погоны старшего офицера, внимание, подарки, теплый взгляд. Не устояла девонька!

Но услышанное встревожило капитана Романцева не на шутку. Во время своей службы ему не однажды приходилось сталкиваться с сотрудниками НКВД. Крепкие и цепкие ребята, хорошо знающие свое дело. Не однажды ему приходилось участвовать с ними в совместных операциях, когда интересы военной контрразведки и наркома внутренних дел тесным образом переплелись. Случалось и такое, что интересовались одними и теми же фигурантами. Особенно много было работы по полицаям, оставшимся после отступления немцев на советской территории.

Но на этот раз с их стороны был откровенный перебор! Не должны они действовать в прифронтовой зоне! Здесь шагу нельзя ступить без разрешения фронтовой контрразведки. А может, такое разрешение все-таки получено, а он просто не в курсе? Может, готовится какая-то сверхсекретная операция, о которой не сообщают младшим офицерам?

Такое тоже случается с высоким уровнем секретности.

Но даже если такое разрешение получено, оперативники внутренних дел должны действовать в плотном контакте с военной контрразведкой, а этого как раз и нет. «Что-то здесь не вяжется, — призадумался Романцев. — Нужно будет поинтересоваться непонятным гостем из ведомства Берии в контрразведке армии. Александров должен знать».

Окончательно успокоившись, Лариса сидела тихо, положив ладони на колени, и напоминала примерную школьницу старших классов. Сколько же таких недоучившихся ушло на фронт? Тимофей внезапно ощутил щемящую боль и буркнул:

— Платок себе забери.

— А как же вы? — удивленно спросила она.

— Ничего, проживу как-нибудь и без платка… У меня соплей нет! Ну, чего ты мнешься, забирай! Он мне без надобности. А тебе будет чем в следующий раз глаза вытирать. Так, продолжим… Ну, а как хоть зовут этого твоего таинственного майора?

— Только он не мой, — угрюмо проговорила Лариса. — Он сказал, что у него семья есть. А зовут его Трофим Павлович Надеждин.

— И что хотел от тебя этот майор Надеждин?

— Трофим Павлович велел мне подписать бумагу о неразглашении государственной тайны, со всеми вытекающими последствиями.

— Ага, значит, грозил, что сотрет в лагерную пыль, — усмехнулся Романцев.

— Про пыль он ничего не говорил, — запротестовала ефрейтор.

— Ладно, это я для красного словца. И ты, значит, подписала такую серьезную бумагу?

— Подписала…

— Что еще он говорил?

— Сказал, что в одном из подразделений служит немецкий шпион, и его задача — выявить этого шпиона, а я ему должна в этом помочь. Еще он сказал, что враг будет интересоваться минометной установкой «БМ-13». И вся информация, которая идет о ракетных установках, должна немедленно передаваться ему.

— И как он это объяснил?

— Чтобы провести более тщательное шифрование. Неужели вы мне не верите?

— Верю, девонька, — хмуро произнес Романцев. Ситуация выглядела куда серьезнее, чем показалось поначалу. — Что еще он спрашивал?

— Спрашивал про штурмовые бригады.