Рубежи

 * * * 




Книга I. Входящие сообщения




Мы рождены из звездной пыли.

Наш век недолог и суров.

Свободой мы любимы были

И не носили кандалов.

Из стихов неизвестного погибшего астронавта





Программа поиска потенциально пригодных для колонизации миров «Новый дом».

США: космодром Канаверал, Россия: космодром Плесецк.

Сводный экипаж разведки дальнего космоса и одинокий рейнджер Том Смит.



– Ольга… – Том сделал многозначительный знак, указав в сторону ангара. – Ты летишь с этими парнями?

Девушка в оранжевом комбинезоне кивнула. Теплый летний ветерок разметал её длинные русые волосы по плечам.

– А ты, как всегда, один?

– Как всегда! – улыбнулся Том. – Ты знаешь, в полете в одиночку есть своя прелесть. Никто не компостирует тебе мозги, что ты что-то там забыл на Земле. Никто не старается украдкой подслушать твои разговоры с женой, надеясь на интимные подробности. Так что один. Будь осторожней с этими двумя. – Том подмигнул девушке и зашагал в сторону своего корабля, одиноко приткнувшегося на самом краю полосы космодрома.

– Том… – окрикнула его девушка. – Когда будешь возвращаться, обещаешь мне позвонить?

– Все возможно… – ответил он и про себя добавил: «Возможно, но не в этой вселенной».

Программа поиска обитаемых планет за пределами Земли называлась просто и незатейливо – «Новый дом». Те, кто ее санкционировал, надеялись, что поиски не слишком затянутся. Природные ресурсы на старушке Земле давно уже исчерпали свои запасы. Оставалась только надежда на открытие новых миров. Программа подготовки астронавтов тоже не отличалась той тщательностью, с которой к ней подходили со времени первых полетов в околоземное пространство. Да, в сущности, и прямого участия пилота уже не требовалось. Все выполнял робот-автомат, которому конструкторы дали простое и понятное всем название «Хартман», что означало «Сердце человека». По сути, он и являлся вторым сердцем человека и первым для корабля, обеспечивая точное и правильное выполнение решений.

Том залез в кабину пилота и нажал кнопку герметизации кабины. Он еще раз бросил взгляд в сторону ангара, где стояла девушка в оранжевом комбинезоне и два ее напарника.

Она почувствовала его взгляд в свою сторону, даже несмотря на добрые пять сотен метров, отделявших их друг от друга. Подняла в ответ руку и помахала.

– Удачи, Том! – прошептала она.

– И все-таки она обожает меня, – заметил человек в кабине челнока. – Привезу этой леди какой-нибудь подарок.

Он включил зажигание. Первый двигатель. Из кормы челнока вырвалось голубое пламя. Второй двигатель. Взлет. Том стукнул по голове собачку, закрепленную на панели управления, которая в ответ закивала ему. Ускорение. Челнок взмыл в небо, подняв вокруг себя клубы пыли и мусора. Внезапная перегрузка вдавила его в кресло.

– Эй, Хартман, потише, приятель… – произнес он, обращаясь к корабельному роботу, управлявшему сейчас взлетом челнока. – Нам вовсе не нужны сломанные ребра.

– Понял тебя, Том! – ответил робот. – Снижаю скорость взлета.

– Отлично, – ответил Том. – Когда буду ложиться в гиперсон, не забудь поставить мне мою любимую мелодию.

– Будет сделано, босс! – монотонно прогудел Хартман.

– Ты хорошо просчитал параметры полета?

Хартман заурчал внутренностями:

– Сейчас еще раз перепроверю. Все в порядке, босс, – ответил Хартман. Курс Эпсилон Эридана. Время полета десять световых лет.

– Уже неплохо, – ответил Том. Вернемся домой к ужину, – рассмеялся человек.

– Я оценил, – ответил Хартман. – Если не считать того, что даже если мир и пригоден для жизни, то нам нужно взять кучу проб на анализ. К тому же, босс, в программу полета заложен еще один потенциально пригодный мир. Они не сказали, что мы обязательно должны туда лететь. Но если с основной целью полета будет все в порядке, то они крайне рекомендуют посетить и другой.


Том сделал недоуменное лицо:

– Знаешь, Хартман, перед полетом я получил оплату за посещение только одного мира. Они будут платить за второй?

– Не знаю, Том, но они крайне рекомендовали, – ответил робот.

– Знаешь что, Хартман?

– Что, босс?

– Да пошли они к едрене фене!

– Не понял, босс, – ответил робот.

– Пусть сначала заплатят, так понятней? – раздраженно ответил Том.

– Принято! – ответил робот. – Передам им так.

Том отстегнул ремень, фиксирующий его к креслу:

– Так и передай.

Челнок Тома уже вышел на орбиту его родной планеты. Оставалось только подтвердить программу и лечь в гиперсон. Его вовсе не впечатляла возможность увидеть будущее, на Земле еще оставалась семья, жена Эмбер и дочь Сара.

– Никаких ошибок, Хартман, меня ждут дома, – Том подмигнул роботу, мигавшему на панели пятью зелеными лампами индикации.

Ему очень бы хотелось верить, что это правда. В последнее время у Эмбер возникло резкое отторжение к тому, что он делает. Сара росла без отца. Эмбер это раздражало. Им часто требовалось его присутствие рядом в то время, когда он очередной раз совершал облет какого-либо мира, который, по мнению его начальства, был потенциально пригоден. И так до бесконечности. Миров было слишком много, а времени слишком мало. Ему иногда начинало казаться, что все это бесполезная затея и Земля единственная и уникальная. Во всяком случае, он был обязан быть рядом с ними. Но с другой стороны, он делал это все именно для них. Только они являлись его драйвером в этих бесплодных и опасных маршрутах. Он понимал, что рано или поздно ему придется оставить это ремесло, хотя в другой роли он себя не видел. Ну что, ему продавать булочки на узких улицах Парижа или сидеть в пыльной конторке на углу?

Кстати, почему именно Париж? Они много мотались по странам, пытаясь выбрать себе место по душе. Сиэтл, Санкт-Петербург, Мельбурн… Остановились в предместье Парижа, в маленьком старинном особняке мадам де Клюз. Вокруг них, как раз по этой самой улице, стояли дома с балконами, на которых росли цветы. По утрам из соседней булочной пахло свежей вкусной выпечкой. Местная церквушка, звоня в свои колокола, навевала на сердце какое-то умиротворение. Поэтому Париж. Эмбер полюбила этот город.

К тому же тут находилась художественная академия. Они обнаружили у Сары талант к рисованию, и у Эмбер возникла навязчивая идея, что Сара обязательно должна стать художником. Она таскала ее по уличным мастерским, показывая, как художники пишут свои полотна. И даже купила ей краски и полотно, устроив дома миниатюрную студию. Сара делала мазки кистью, но из-за раннего возраста они чем-то напоминали работы Дали, столь же сложные и непонятные обычному человеку.

Но сейчас все эти проблемы остались далеко позади, на голубой планете, что стремительно исчезала в иллюминаторе.

Ольга долго всматривалась вслед улетающему челноку. Она не могла поверить, что он вот так в очередной раз обошелся с ней.

– Все мужчины одинаковые, – сказала она про себя. – Сначала проявят настойчивость, добьются расположения, а после бегут. Очередная игра в кошки-мышки. К чему тогда были эти цветы и приглашение на ужин, который, несмотря на романтическую атмосферу, так и закончился ничем?

Ей, как обычно, пришлось взять такси и ехать домой одной. Одной, в холодную пустоту стен.

При первой встрече в составе команды полетов по программе она, сама не понимая себя, наделила его какими-то сверхъестественными качествами, даже несмотря на то, что он был глубоко и безнадежно женат. Для влюбленных женщин это всего лишь вторичные параметры. Первичным параметром было то, что он понравился ей с первого взгляда и даже проявил некую заинтересованность в знакомстве, чем обнадежил ее и заставил поверить, что мир не так уж плох, как о нем принято говорить. А сейчас он растворился в мрачной пустоте космоса и сверкающих звезд.

– Неплохое продолжение, Том. – Она со злостью пнула ногой картонный ящик, кем-то небрежно брошенный у ворот ангара, где стоял ее челнок.

В отряде, куда ее приписали по программе, основная часть астронавтов давно пускала по ней слюни в надежде, что произойдет чудо и она даст шанс кому-либо из них. Но так всегда с красивыми женщинами, как говорится: кого хочу – не знаю, а кого знаю – не хочу!

Ольга знала, кого хотела. Ей нужен был только он. Один. А он развернулся и пошел к своей жестянке, просто ответив: «Возможно».

Старт ее экипажа был назначен на день позже. Предстартовую подготовку она уже прошла. Теперь можно поехать домой и немного расслабиться.

Она поднялась на лифте на четвертый этаж, где находилась ее квартира. Почтовый ящик был, как ни странно, пуст. Обычно он был забит рекламными листовками или счетами. Большой рыжий кот, встретив хозяйку, довольно заурчал. Во время ее отсутствия за котом присматривала мисс Борэ.

Ольга приняла душ и, поставив в проигрыватель любимую пластинку, налила себе бокал бордо. Открыв ставни окон, выходящих на улицу, она поразилась, насколько сегодня было тихо. Она села в кресло и задумалась о предстоящем задании.

Если все пойдет, как предписано программой, то через пять месяцев она вернется домой. Но обычно по программе редко что происходило, постоянно случались какие-нибудь отклонения. В прошлый полет при выходе из оверсайда у них отказал навигатор, и пришлось ориентироваться вручную по звездам. Хорошо, что они уже находились в пределах Солнечной системы. Последующий осмотр прибора не выявил неисправностей. В другой раз отказал один из четырех посадочных двигателей при посадке на один из исследуемых миров, и их замотало в атмосфере планеты, словно консервную банку.

– Глупости, – сказала она себе. – В этот раз все будет в порядке.

Она поставила бокал на столик и прикрыла глаза. Интересно, как там Том? Скорее всего, уже залег в гиперсон и видит красивые сны. Только о ком? Так она уснула.

Челнок Тома уже миновал Сатурн и Юпитер.

– Скоро выходим за пределы гелиопаузы, – предупредил Хартман.

– Знаю, – покосился на него Том. – Знаешь, Хартман, лучше бы тебе сейчас немного помолчать и дать мне сосредоточиться, – добавил человек.

– У человека проблемы с концентрацией внимания?

– Хартман… – Том отложил ручку и блокнот.

– Уже молчу! – ответил робот.

– Отлично. Нужно сделать пару записей в дневник перед тем, как ложиться в гиперсон.