Семь смертей Эвелины Хардкасл

Она недоуменно глядит на меня, потом соображает, в чем дело.

– Это вы из-за Дэнса и дворецкого? – спрашивает она. – Я пока еще про это не знаю. Я вообще мало что сейчас знаю, очнулась совсем недавно. Знаю только, что у вас есть восемь разных воплощений, а лакей их убивает, так что надо спасать остальных.

– Я вам не верю! Вы отвлекли Дэнса, и лакей его убил. Вы были свидетелем убийства дворецкого. Вы помогаете лакею, я сам видел!

Она мотает головой:

– Ну что за глупости! Ничего такого я еще не делала, а если и сделаю, то не потому, что предаю вас. Если бы я хотела вашей смерти, то убила бы все ваши воплощения, не дожидаясь, пока они проснутся. Вы бы меня даже не увидели. Да и потом, я не стану помогать тому, кто желает мне дурного.

– Так что же вы здесь делаете?

– Не знаю. Я пока не выяснила. Проснулась и увидела вас – ну, вас, только в другом обличье. Вы мне дали альбом, велели отыскать в лесу Дарби, а потом прийти сюда и спасти вас. Вот и все, что со мной пока случилось. Больше мне ничего не известно.

– Этого недостаточно. Ничего этого я не делал и не знаю, правда это или нет. – Опускаю статуэтку на пол, прохожу мимо Анны к занавесу, говорю ей: – Я вам не доверяю.

– Но почему? – спрашивает она, хватая меня за руку. – Я же вам доверяю.

– Это не…

– Вы помните хоть что-нибудь из прошлых витков?

– Только ваше имя.

Я гляжу на ее пальцы, сплетенные с моими, и понимаю, что очень хочу ей поверить.

– Значит, вы не помните, чем все заканчивается?

– Нет, – нетерпеливо отвечаю я. – А почему вы спрашиваете?

– Потому что, – вздыхает она. – Ваше имя мне известно потому, что я помню, как звала вас в сторожке. Мы договорились там встретиться. Вы опоздали, я очень волновалась и, когда вас увидела, обрадовалась. А у вас было такое лицо…

Она устремляет на меня глаза с огромными темными зрачками. Смотрит вызывающе, но без всякого притворства. Не может быть, чтобы…

«Здесь все носят маски».

– И вы меня убили. – Она касается моей щеки, разглядывая лицо, которого я еще не представляю. – А сегодня утром, увидев вас, я так испугалась, что едва не убежала, но вы были так подавлены… так напуганы. На вас навалились все ваши жизни, вы их не различали, не знали даже, кто вы. Вы дали мне этот альбом, снова и снова просили прощения. Говорили, что теперь вы совсем другой и что нам отсюда не выбраться, если мы будем раз за разом совершать одни и те же ошибки. Вот и все.

Воспоминания пробуждаются, но неуверенно и откуда-то издалека. Я чувствую себя человеком, который пытается поймать бабочку на противоположном берегу реки.

Анна кладет в мою ладонь шахматную фигуру, сжимает мне пальцы в кулак:

– Это поможет вам вспомнить. В прошлом витке мы договорились, что узнаем друг друга по шахматным фигурам. Слон – это вы, Айден Слоун, а конь – это я. Защитник, вот как сейчас.

Вспоминаю чувство вины. Горе. Сожаление. В сознании нет никаких образов. Это даже не воспоминание, а мимолетное ощущение. Как бы то ни было, я чувствую, что Анна говорит правду, точно так же как при первой встрече ощутил силу нашей привязанности и глубину горя, которое привело меня в Блэкхит. Она права, я ее убил.

– Ну что, вспомнили? – спрашивает она.

Я киваю. Меня терзает стыд. Мне дурно. Я не желал ей зла. Мы, как и сегодня, помогали друг другу, но что-то изменилось. Я отчаялся. Испугался, когда понял, что у меня есть только одна возможность освободиться, пообещал себе, что вернусь за ней – потом, когда покину Блэкхит. Я прикрыл предательство благородными намерениями и совершил злодейство.

Я передергиваюсь от отвращения.

– Не знаю, в каком витке это произошло, – говорит Анна, – но я затвердила предостережение самой себе: ни в коем случае вам не доверять.

– Простите, Анна. Я забыл о содеянном. Я запомнил только ваше имя, обещая и вам, и себе, что в следующий раз поступлю лучше.

– И вы сдержите свое обещание, – успокаивающе произносит она.

Увы, я знаю, что это не так. Я видел себя будущего. Разговаривал с ним, помогал ему. Даниель совершает ошибки, допущенные мной в предыдущем витке. Отчаяние придает ему жестокости, и если я не остановлю Даниеля, то он снова убьет Анну.

– Почему вы не сказали мне правды при первой встрече? – смущенно спрашиваю я.

– Потому что вы уже знали, – отвечает она, морща лоб. – С моей точки зрения, мы с вами встретились два часа назад и вы обо мне все знали.

– В первый раз мы с вами встретились, когда я был Сесилом Рейвенкортом, – возражаю я.

– Значит, сейчас мы посередине между встречами, потому что я еще не знаю, кто это. Впрочем, это не важно. В прошлых витках мы были другими. Теми, кто совершил иной выбор. Теми, кто сделал иные ошибки. А сейчас я доверяю вам, Айден, а вы должны довериться мне, потому что здесь… Ну, вы знаете, как здесь все устроено. Что бы вы ни думали обо мне, когда лакей вас убил, это неправда.

Она говорит уверенно, но голос предательски срывается, носок туфли нервно постукивает по полу. Пальцы трепещут на моей щеке. Под напускной смелостью прячется испуг – Анна боится меня, того, кем я был, того, кто все еще может быть.

Не представляю, каких усилий ей стоила эта встреча.

– Анна, я понятия не имею, как нам обоим отсюда выбраться.


– Я знаю.

– Но без вас я отсюда не уйду. Честное слово.

– И это мне известно. – Неожиданно она дает мне пощечину. – За то, что вы меня убили. – Потом, приподнявшись на цыпочки, целует меня в щеку. – Пойдемте, пока лакей еще кого-нибудь из вас не убил.





44


Скрипят ступени; чем ниже мы спускаемся, тем темнее узкая витая лестница. Наконец мы погружаемся во мглу.

– А вы знаете, зачем я забрался в чулан? – спрашиваю я Анну, которая мчится впереди, словно над ней рушится небо.

– Нет, но это спасло вам жизнь, – говорит она, оглядываясь на бегу. – В альбоме написано, что примерно в это время лакей нападет на Раштона. Если бы Раштон провел ночь в своей спальне, лакей бы его убил.

– Вот мы и подстроим все так, чтобы лакей меня нашел, – взволнованно говорю я. – Я кое-что придумал.

Обгоняю Анну, сбегаю вниз, перепрыгивая через две ступеньки разом.

Если лакей собирается напасть на Раштона с утра пораньше, то прячется где-то в коридоре и надеется застать свою жертву спящей. Значит, в кои-то веки мне повезло: представилась возможность покончить с этим раз и навсегда.

Внезапно ступени упираются в беленую стену. Анна еще на середине лестницы, просит меня не торопиться. Раштон – толковый сыщик, о чем он и сам любит заявлять при удобном случае, поэтому он легко обнаруживает потайную дверь в стене. Пальцы ловко находят скрытую защелку, открывают проход в сумрачный коридор, где тускло мерцают свечи. Слева от меня – пустая оранжерея. Я на первом этаже, а дверь, через которую я вышел, уже сливается со стеной.

В двадцати ярдах от меня лакей, стоя на коленях, пытается взломать замок двери – очевидно, в мою спальню.

– Эй, сволочь, ты меня ищешь? – Я бросаюсь на него, прежде чем он успевает выхватить нож.

Он с невероятной быстротой вскакивает, отпрыгивает назад и пинает меня в грудь. У меня перехватывает дух, я падаю, хватаюсь за ребра, но лакей не движется. Он стоит и смотрит на меня, утирая слюну в уголке рта.

– Храбрый кролик, – ухмыляется он. – Я тебя выпотрошу. Медленно.

Встаю, отряхиваюсь, принимаю боксерскую стойку и ощущаю ноющую тяжесть в руках – сказывается ночь в чулане. Пожалуй, я переоценил свои силы. Медленно подступаю к лакею, делаю ложные выпады вправо и влево, жду, когда он подставится. Вместо этого получаю резкий удар в челюсть, который запрокидывает мне голову. В глазах темнеет, так что я не вижу ни второго удара, в живот, ни третьего, который укладывает меня на пол.

Перед глазами все плывет, голова кружится, дышать нечем, а лакей нависает надо мной, приподнимает меня за волосы и тянется к ножу.

– Эй, вы! – кричит Анна.

Ее неожиданное появление отвлекает лакея лишь на миг, но мне этого достаточно. Я вырываюсь, пинаю лакея в коленку, разбиваю ему нос ударом плеча в лицо. Кровь брызжет мне на рубашку. Лакей отступает дальше в коридор, хватает с постамента какой-то бюст, швыряет его в меня. Я отскакиваю, а лакей скрывается за углом.

Хочу погнаться за ним, но сил нет. Сползаю по стене на пол, стискиваю ноющие ребра. Невероятные сила и быстрота лакея ошеломляют. Еще немного – и я бы расстался с жизнью.

– Вот придурок! – укоряет меня Анна. – Он же вас чуть не убил.

– Он вас заметил? – спрашиваю я, сплевывая кровь.

– По-моему, нет. – Она помогает мне подняться. – Я держалась в тени, а теперь, когда вы ему разбили нос, он не станет приглядываться к служанкам.

– Мне очень досадно, что все так вышло. Я думал, что смогу его поймать.

– Еще бы не досадно. – К моему удивлению, она крепко меня обнимает. – Айден, будьте осторожнее. Лакей уже убил несколько ваших ипостасей. Еще одна ошибка – и мы отсюда не выберемся.

Внезапно меня осеняет.

– Осталось только три воплощения, – обескураженно шепчу я.

Себастьян Белл теряет сознание, увидев дохлого кролика в коробке. Дворецкий, Дэнс и Дарби убиты, а Рейвенкорт спит в бальной зале после самоубийства Эвелины. Значит, остаются Раштон, Дэвис и Грегори Голд. Раздробленные дни и постоянная смена обличий привели к тому, что я сбился со счета.

И как я раньше не сообразил?!

Даниель утверждает, что он – мое последнее воплощение, но этого не может быть.

Меня обволакивает жаркое одеяло стыда. Даже не верится, что меня так просто обмануть. Что я сам так легко поддался обману.

«Не совсем по своей вине».

Чумной Лекарь предупреждал, что Анна меня предаст. Зачем он это сказал, если на самом деле меня обманывает Даниель? И почему Чумной Лекарь настаивал на том из Блэкхита пытаются выбраться всего трое, если их на самом деле четверо? По какой причине он скрывает двуличие Даниеля?

– Как же я сглупил, – сокрушаюсь я.

– В чем дело? – Анна встревоженно глядит на меня.