Сестрица

Полные губы волшебницы сложились в лукавую улыбку.

– Да, они вкусно пахнут.

– Судьба знает то же, что и мы, – сказала дива. – Шансу надо держаться на шаг впереди нее. Так будет лучше.

– Вот именно. Так будет лучше, – сказал Шанс, подходя к ним сзади. – Я только что взглянул на ее карту…

Волшебница повернулась к нему, в ее глазах мелькнула тревога.

– Дата ее смерти… – начала она.

– Череп… – заговорила в ту же секунду дива.

Шанс угрюмо кивнул:

– Он стал еще темнее.





Глава 44




Мартин трюхал через лужайку, то и дело останавливаясь, чтобы щипнуть травы или куснуть молодой побег на кусте.

– Веди себя хорошо, слышишь? – пожурила его Изабель, дергая поводья. – Хотя бы сейчас.

Когда они приблизились к будущему театру, Изабель засмотрелась на постройку. Она видела, что театр будет небольшим, но со всем, чему полагается быть в театре: сценой, авансценой, кулисами и колосниками.

А еще она обратила внимание на то, что плотник по-прежнему стоял на той же лестнице и орудовал молотком как заведенный. Он был высок, узок в поясе и бедрах. Густые темно-русые волосы были перехвачены на затылке шнурком. Белая рубашка насквозь промокла от пота; к синим штанам пристала древесная стружка. Изабель завертела головой в поисках маркиза, но видела только театр, перед которым лежали штабеля досок и стоял верстак с пилами и сверлами. Маркиза нигде не было.

«Он не здесь, да и откуда ему тут взяться? – подумала она. – Разве такой яркий, такой неистовый человек станет надзирать за плотницкими работами?»

Ее взгляд снова вернулся к плотнику. Было что-то знакомое в развороте его плеч, в том, как уверенно он стоял на самом верху лестницы, как самозабвенно орудовал молотком, нисколько не боясь свалиться. Изабель даже подумала, что знает его, но тут же отвернулась при одной мысли об этом. Маман не разрешала ей разговаривать с рабочими.

Но поговорить с ним все же нужно, решила она: вдруг он знает, где найти маркиза?

Она уже подалась вперед, чтобы окликнуть его, как вдруг случилось неожиданное. Огромный ворон слетел с дерева и напал на Мартина, хлопая крыльями прямо перед мордой коня и даже царапая ему нос.

Напуганный Мартин шарахнулся в сторону, но ворон не отставал. Тогда конь коротко и жалобно заржал, развернулся и вскинул копыта, надеясь достать ими наглую птицу. Изабель потеряла равновесие и вылетела из седла головой вперед. Один башмак остался торчать в стремени вместе с чулком, и рана, еще свежая, открылась и закровоточила от резкого движения. Девушка ударилась о землю тяжело, словно мешок с песком. Мартин рысцой убегал к деревьям, на ходу отбрыкиваясь от приставучего ворона.

На несколько секунд все побелело перед ее глазами. Но вот вернулось сознание, а вместе с ним и боль. Ногу будто опустили в кипяток, но Изабель была даже рада. Она знала, что боль – это хорошо, вот когда ты падаешь и не чувствуешь совсем ничего, тогда жди неприятностей.

Изабель со стоном перекатилась с живота на спину. Через миг она открыла глаза и тут же вздрогнула: на нее смотрело лицо. Правда, она видела его будто сквозь туман, но одно было ясно: над ней склонился юноша.

«А может, – мелькнула у нее мысль, – я все же умерла и это лицо святого. Как у нас в деревенской церкви: с высокими, тщательно вырезанными скулами и печальными нарисованными глазами. Или нет, ангела. Ну да, точно. Ангельский лик, трагический и добрый».

– Я уже умерла, ангел? – спросила она и снова закрыла глаза.

– Нет. Я не ангел.

– Святой?

– Нет.

– Юноша?

– Да.

Мальчик помолчал, а потом сказал:

– Знаешь, люди часто теряют пальцы ног. И руки теряют, и ноги. И даже глаза и уши. Это еще не причина, чтобы кончать самоубийством. Ты ведь это пыталась сделать, да? Покончить с собой?

«Кто ты, юноша?» – думала между тем Изабель. Но не успела спросить.

– Тебе повезло, что в стремени застрял башмак, а не нога, – продолжал юноша. – Конь поволок бы тебя за собой. И сломал бы тебе ногу. А то и шею. У Мартина ведь тот еще нрав. Почему ты не взяла Нерона? Он бы уже перекусил эту птицу надвое.

Откуда этот юноша знает Мартина? И Нерона?

Усилием воли Изабель открыла глаза. Медленно сфокусировалась на лице юноши. И поняла, почему его глаза показались ей знакомыми. И почему она решила, что видела его раньше. Ведь так оно и было. В детстве, каждый день. Они вместе лазили по деревьям. Дрались на палках. Играли в пиратов.


Она и сейчас каждую ночь видит его во сне.

– Черная Борода, – прошептала она.

– Энни Бонни, – ответил юноша, кланяясь. И улыбнулся – нежнейшей и печальнейшей из улыбок.





Глава 45




– Давно не виделись, Королева Пиратов.

Изабель боялась говорить: вдруг с языка сорвется что-нибудь гадкое. Только кивнула, и то не очень выразительно, поскольку лежала навзничь.

«Он повзрослел, – пронеслось у нее в голове. – Вырос. Лицо уже не такое тонкое, как раньше, на подбородке – щетина. Голос стал мужественным, а вот глаза совсем не изменились – светло-индиговые. Глаза художника. Мечтателя».

Ей хотелось поднять руку и коснуться этого лица, которое она так хорошо знала, провести пальцами по подбородку, по губам. Спросить, откуда взялся шрамик над правой скулой.

– Феликс, – сказала она и села.

– Изабель.

– Это так… э-э-э… – она порылась в памяти в поисках слова, – чудесно – видеть тебя снова.

Феликс поглядел на нее с тревогой:

– Наверное, тебе лучше не вставать. Я видел, как ты упала. Головой ударилась. Ты хорошо меня видишь?

– Прекрасно, – ответила Изабель и встала. И тут же вскрикнула. Боль, острая и горячая, раскаленным гвоздем вонзилась в ногу, едва она наступила на изуродованную ступню.

– Лучше сядь, – сказал Феликс, не сводя глаз с ее ступни.

Изабель проследила за его взглядом. На белом чулке распускался алый цветок. Когда она упала, то от боли не сразу поняла, что из ноги опять пошла кровь. Феликс взял Изабель за руку, и от теплого прикосновения, оттого, что она вновь ощутила его кожу своей кожей, ее вдруг охватила слабость.

Он подвел ее к каменной скамье под деревом. Она села и завертела головой, высматривая Мартина. Тот уже щипал траву в тенечке, поводья были переброшены через шею.

– У него слегка поцарапан нос. Ничего ужасного, – сказал Феликс.

– Спасибо. Мне уже лучше. Я тебя не задержу, – сказала Изабель, заставляя себя улыбнуться. – Ты же сцену строишь.

– Да. И маркиз хочет, чтобы работу сделали быстро. Он хорошо платит нам за это – моему хозяину и мне.

– А кто твой хозяин?

– Мастер Журдан. Плотник из Сен-Мишеля. Нанял меня месяц назад.

Изабель переваривала новость. Феликс уже месяц как в Сен-Мишеле. Она не знала, что надо делать, радоваться, беспокоиться или злиться – а может, и то, и другое, и третье?

– Значит, теперь ты плотник, – сказала она, стараясь, чтобы это прозвучало беззаботно. Но получилось смешно.

«Господи, да он же пилит доски и приколачивает их гвоздями, разве не видишь! – выбранила она себя. – Кем он еще может быть?»

Феликс кивнул:

– Я обучился этому ремеслу, работая на других плотников. В других деревнях.

– Да, ты всегда что-нибудь вырезал, я помню. Ты хотел быть скульптором. Как Микеланджело.

– Я много чего хотел, – тихо сказал Феликс, глядя на свои загрубевшие от работы, покрытые шрамами руки.

Наступило неловкое молчание. Изабель очень хотелось его прервать. Хотелось накричать на него, сказать, что и она тоже много чего хотела. Спросить, почему он ей солгал. Но гордость пересилила, и девушка промолчала.

Феликс поднял голову. Их взгляды встретились. И тут же оба опустили глаза и уставились на чулок с кровавым пятном.

– Я слышал эту историю, – сказал он. – Всю. Принц. Элла. Хрустальная туфелька.

Изабель посмотрела наверх. Та самая птица, которая напугала Мартина, сидела на суку у них над головами.

– Знаешь, я в первый раз вижу такого здоровенного ворона, – сказала она, чтобы сменить тему.